— Доброе утро, сэр, — поприветствовал он меня с безупречной учтивостью. — Мистер Прескотт просил передать, что завтрак подается на южной террасе в девять часов. Большинство гостей уже собираются.
Я поблагодарил его и начал одеваться, размышляя о том, как вести себя при неизбежной встрече с Констанс. Светский этикет этой эпохи не предусматривал руководства по поведению после тайных ночных поцелуев в лунном саду.
Спустившись на террасу, я увидел, что большинство гостей уже заняли свои места за длинным столом, накрытым под большим белым тентом.
Хрустальные бокалы сверкали в утреннем солнце, серебряные приборы отбрасывали блики на безупречно белую скатерть. Лакеи в ливреях разносили блюда и наполняли бокалы свежим апельсиновым соком.
Прескотт приветственно кивнул мне, указывая на свободное место рядом с ним. Я заметил, что Констанс сидит на противоположной стороне стола, оживленно беседуя с пожилой дамой. На ней было светло-зеленое платье, подчеркивающее естественную грацию, а волосы уложены в более официальную прическу, чем ночью.
Когда я проходил к своему месту, наши взгляды на мгновение встретились. Легкий румянец окрасил ее щеки, а глаза блеснули тем особым светом, который бывает только у людей, разделяющих тайну.
Затем она снова повернулась к своей собеседнице, но улыбка, игравшая на ее губах, явно не вызвана светской беседой.
— Выглядите утомленным, Стерлинг, — заметил Прескотт, когда я сел рядом с ним. — Надеюсь, постель была достаточно удобной?
— Более чем, — заверил я его. — Просто слишком много мыслей после вчерашней встречи в библиотеке.
— Понимаю, — кивнул он. — Документ, который показал вам Вандербильт, дает пищу для размышлений.
Тут я заметил, что Гордон Фишер, сидевший неподалеку, не сводит с меня настороженного взгляда. Его явно раздражало то внимание, которое Констанс оказывала мне вчера на протяжении всего дня, и, судя по всему, слухи о наших танцах уже вызвали пересуды среди гостей.
Завтрак проходил в непринужденной атмосфере. Подавали свежие фрукты, омлеты, бекон и корзины с ароматной выпечкой. Три официанта обеспечивали бесперебойную подачу кофе, чая и свежевыжатых соков.
Хозяйка дома, Элеанор Вандербильт, вела общую беседу с изысканной непринужденностью, легко переключаясь с обсуждения последней оперной постановки на благотворительный бал в пользу госпиталя Красного Креста.
После завтрака гости разделились. Некоторые отправились в часовню на утреннюю службу, другие предпочли прогулку по саду или партию в теннис.
Я уже готовился присоединиться к Прескотту для обсуждения наших планов, когда ко мне подошел дворецкий Ричардсон.
— Мистер Стерлинг, мистер Вандербильт хотел бы переговорить с вами. Он ожидает вас у розария.
Я нашел хозяина дома там, где указал дворецкий.
Вандербильт стоял у фонтана в окружении белых роз, именно там, где я встретил Констанс прошлой ночью. Одетый в светлый летний костюм и соломенную шляпу, он выглядел воплощением аристократического досуга.
— А, Стерлинг! — он приветственно помахал мне. — Прекрасное утро, не правда ли? Не составите ли мне компанию в небольшой прогулке?
— С удовольствием, сэр.
Мы двинулись по гравийной дорожке в сторону небольшого пруда с лилиями.
— Я много размышлял о нашем вчерашнем разговоре, — начал Вандербильт. — Ваши наблюдения о рыночных тенденциях и потенциальных направлениях инвестиций были весьма проницательными. Особенно в свете определенных документов, которые я вам показал.
Он остановился, глядя на пруд, где пара белых лебедей величественно скользила по зеркальной поверхности воды.
— Прескотт высоко ценит ваши аналитические способности, и теперь я понимаю почему. Вы видите то, что другие предпочитают игнорировать. — Он повернулся ко мне. — Поэтому я хотел бы предложить вам официальное сотрудничество.
— Я польщен, сэр, — ответил я.
— Условия следующие, — продолжил Вандербильт деловым тоном. — Вы будете выступать финансовым консультантом для определенной части семейных активов. Ежеквартальные встречи для обсуждения стратегии и корректировки портфеля. Вознаграждение — один процент от прироста доходности сверх среднерыночных показателей.
Он назвал сумму первоначальных активов под управлением, и я с трудом скрыл удивление. Даже один процент от прироста такой суммы представлял собой внушительную цифру.
— Это очень щедрое предложение, мистер Вандербильт, — сказал я. — Но я должен уточнить границы моих возможностей. Моя основная работа в «Харрисон и Партнеры» требует значительного времени, особенно сейчас, когда я получил повышение.
— Разумеется, — кивнул он. — Я не ожидаю, что вы посвятите все свое время нашим активам. Более того, ваша позиция в «Харрисон и Партнеры» только увеличивает вашу ценность как консультанта. Вы находитесь в центре финансовых потоков.
Мы продолжили прогулку, огибая пруд.
— Есть еще один аспект, который меня особенно интересует, — продолжил Вандербильт, понизив голос. — Я хотел бы, чтобы вы разработали специальную стратегию защиты капитала на случай серьезных экономических потрясений.
— Вы ожидаете кризиса, сэр? — осторожно спросил я, хотя уже знал ответ.
— Скажем так, я доверяю своей интуиции, — он внимательно посмотрел на меня. — И документ Continental Trust только подтвердил мои опасения. Они что-то знают, чего не знают другие. Или планируют что-то, о чем не говорят публично.
— Вы упоминали, что хотели бы сократить их участие в управлении семейными активами, — напомнил я.
— Именно. — Он кивнул. — Continental Trust управляет примерно восемнадцатью процентами наших инвестиций. Их результаты неплохи, но методы становятся все более агрессивными, а уровень прозрачности оставляет желать лучшего. Кроме того, — он сделал паузу, — у них появились странные политические связи, которые меня беспокоят.
— Какого рода связи?
— Неофициальные контакты в банковских регуляторных органах, — сказал он. — И, что более тревожно, с определенными сенаторами, известными своими радикальными экономическими взглядами. — Он покачал головой. — Я старомоден, Стерлинг. Я верю, что бизнес должен оставаться бизнесом, а политика — политикой. Их смешение редко приводит к чему-то хорошему.
Мы остановились у живой изгороди, за которой открывался вид на залив.
— Итак, мистер Стерлинг, вы принимаете мое предложение?
— Да, сэр, — ответил я без колебаний. — Это большая честь для меня.
— Превосходно! — Он протянул руку для рукопожатия. — Колдуэлл подготовит все необходимые документы. Надеюсь увидеть вас в Нью-Йорке в следующую пятницу для более детального обсуждения портфеля.
Мы медленно направились обратно к дому, обсуждая некоторые практические аспекты нашего сотрудничества. Вандербильт упомянул, что хотел бы начать с реструктуризации транспортного сектора, следуя моим рекомендациям по электрификации железных дорог и модернизации судоходного флота.
Когда мы приблизились к дому, я заметил, что Прескотт беседует с Колдуэллом на террасе. При виде нас он поднял руку в приветственном жесте.
— Похоже, ваш наставник уже догадывается о результате нашего разговора, — с легкой улыбкой заметил Вандербильт. — Джонатан имеет удивительную способность читать людей.
На террасе Прескотт сообщил, что шофер готов отвезти нас обратно в город.
— Вы сможете вернуться к ужину, — сказал он. — В понедельник нас ждет насыщенный день.
Слуги уже вынесли наши чемоданы, и автомобиль ждал у парадного входа. Когда я направился к машине, меня окликнул знакомый голос:
— Мистер Стерлинг! Вы уже уезжаете?
Обернувшись, я увидел Констанс, спускающуюся по лестнице. Она успела переодеться в более повседневный наряд, белую блузку и светло-голубую юбку.
— Долг зовет, — ответил я с легкой улыбкой. — В Нью-Йорке меня ждет работа.
— Как жаль, — она подошла ближе. — Я надеялась показать вам свой биплан сегодня днем.
— В другой раз, возможно, — сказал я, чувствуя на себе внимательный взгляд Прескотта.
— Обещаете? — в ее глазах мелькнул озорной огонек.
— Обещаю.
Она неожиданно достала из кармана юбки небольшую фотографию.
— Тогда возьмите это, — она протянула мне снимок. — Чтобы не забыли.
На фотокарточке Констанс была запечатлена рядом с бипланом в летном шлеме и очках, с решительной улыбкой на лице. На обороте аккуратным почерком было написано: «До следующего полета. К. Х.»
— Спасибо, — я бережно спрятал фотографию во внутренний карман пиджака. — Я сохраню ее.
— Мисс Хэллоуэй, — Вандербильт, подошедший попрощаться, улыбнулся своей племяннице, — вы, как всегда, все превращаете в маленькую драму.
— Жизнь слишком коротка для скуки, дядя Уильям, — она поцеловала его в щеку. — А мистер Стерлинг слишком интересен, чтобы его отпускать без сувенира.
Вандербильт с теплотой обнял Констанс за плечи.
— Что же, Стерлинг, теперь вы официально покорили самую неприступную девушку Восточного побережья. Это впечатляет даже больше, чем ваши финансовые прогнозы.
Констанс шутливо хлопнула его по руке:
— Дядя Уильям!
— Всего лишь констатирую факт, дорогая, — он подмигнул мне. — До встречи в пятницу, Стерлинг. И берегите себя. В Нью-Йорке сейчас слишком много людей интересуются талантливыми финансистами.
Мы с Прескоттом сели в автомобиль, и Джеймсон плавно тронулся с места. В окно я видел, как Констанс стоит на ступенях, подняв руку в прощальном жесте. Что-то сжалось внутри при мысли, что я, возможно, больше никогда ее не увижу.
— Она необыкновенная девушка, — задумчиво произнес Прескотт, когда мы выехали за ворота поместья. — Но крайне неподходящий объект для серьезных намерений молодого человека с вашими амбициями.
— Я не имею серьезных намерений, — ответил я, возможно, слишком поспешно.
— Рад это слышать, — он достал сигару из серебряного портсигара. — Потому что за ней уже несколько лет ухаживает Гордон Фишер, чья семья контролирует значительную часть сталелитейной промышленности Пенсильвании. Их брак считается делом решенным в определенных кругах, несмотря на эксцентричность мисс Хэллоуэй.