— Что теперь, босс? — спросил О’Мэлли, когда мы отошли на безопасное расстояние от здания.
Я похлопал по внутреннему карману пиджака, куда спрятал свернутые документы.
— Теперь, Патрик, мы сделаем следующий шаг. У нас есть информация от Паттерсона и от Харрисона. Мы держим обе стороны за определенные части тела и можем направлять танец по своему усмотрению.
— Как дирижер, — заметил О’Мэлли с легкой улыбкой.
— Именно, — я кивнул. — И наш первый концерт только начинается. Давай найдем тихое место, где можно просмотреть эти документы. Думаю, содержимое этой папки может оказаться даже интереснее, чем я ожидал.
Мы пошли по Бродвею, растворяясь в вечерней толпе. Впереди еще один раунд в этой сложной игре, но я чувствовал, что мои фигуры занимают все более выгодные позиции на доске.
Прежде чем поймать такси, мы решили пройтись пешком пару кварталов. Вечерний Нью-Йорк гудел и мерцал огнями рекламы, постепенно расцвечивая темнеющее небо. Уличные торговцы сворачивали лотки, а витрины магазинов одна за другой гасли, уступая место неоновым вывескам баров и танцевальных залов.
— Знаешь, О’Мэлли, — сказал я после непродолжительного молчания, — мне не нравится мысль о том, что ты каждый вечер возвращаешься в тот клоповник на Бауэри.
О’Мэлли пожал плечами:
— В жизни бывало и похуже, босс. После чикагских трущоб это почти дворец.
— И все же, — я остановился и посмотрел на него, — мне нужен помощник, которого не придется искать по всему городу в случае срочной необходимости. Да и надежнее будет, если ты станешь постоянно находиться поблизости.
О’Мэлли внимательно посмотрел на меня:
— Что вы предлагаете?
— Как раз напротив моей квартиры есть небольшое свободное помещение. Я знаю, что домовладелица держит его для родственников, но они приезжают редко. Думаю, мы могли бы договориться.
О’Мэлли неловко переступил с ноги на ногу:
— Босс, я ценю предложение, но не уверен, что могу позволить себе жилье в таком районе. Пока что мои гонорары за помощь вам…
— Забудь, — я махнул рукой. — За квартиру плачу я. Считай это частью твоего вознаграждения.
— Это очень щедро, но…
— Никаких «но», — я поднял руку, останавливая его возражения. — Это инвестиция в мою безопасность и эффективность нашей работы. Кроме того, после сегодняшнего боя ты заработал достаточно, чтобы обставить новое жилье по своему вкусу.
О’Мэлли медленно кивнул, в его глазах мелькнуло что-то похожее на благодарность.
— Если вы настаиваете, мистер Стерлинг, я принимаю ваше предложение.
— Отлично, — я хлопнул его по плечу. — Тогда предлагаю сразу заехать за твоими вещами, а потом отправиться ко мне. Думаю, мисс Ходжес еще не спит.
Полчаса спустя наше такси остановилось у обшарпанного многоквартирного дома на Бауэри. О’Мэлли быстро собрал немногочисленные пожитки: потертый кожаный чемодан, несколько рубашек, бритвенные принадлежности, боксерские перчатки и, к моему удивлению, небольшую стопку книг, среди которых я заметил томик Йейтса и «Улисса» Джойса.
— Не ожидал встретить ценителя литературы в боксере, — заметил я с легкой улыбкой.
— В перерывах между раундами нужно чем-то занимать голову, — ответил О’Мэлли. — К тому же, ирландская кровь требует знания родной словесности.
Когда мы прибыли на Манхэттен, 42-я Восточная улица встретила нас тишиной и спокойствием.
Дом номер двести семь выглядел респектабельно, четырехэтажное кирпичное здание с аккуратным фасадом и коваными перилами у входа. Я провел О’Мэлли через вестибюль и постучал в дверь квартиры на первом этаже.
Дверь открылась почти сразу, словно нас ждали. Мисс Ходжес, моя домовладелица, стояла на пороге.
Пожилая женщина в строгом темно-синем платье с неизменным кружевным воротничком, поблескивающим в свете настенных ламп. Ее седые волосы были собраны в аккуратный пучок, а проницательные глаза за круглыми очками мгновенно оценили О’Мэлли с головы до ног.
— Мистер Стерлинг, — произнесла она с легким удивлением. — Не ожидала вас так поздно.
— Прошу прощения за беспокойство, мисс Ходжес, — я вежливо приподнял шляпу. — Позвольте представить вам мистера Патрика О’Мэлли, моего нового коллегу и помощника.
О’Мэлли церемонно поклонился:
— Рад знакомству, мэм.
Мисс Ходжес кивнула, ее взгляд смягчился.
— Взаимно, мистер О’Мэлли. Чем обязана столь позднему визиту?
— Видите ли, у меня к вам небольшая просьба, — я перешел к делу. — Мне известно, что квартира напротив моей сейчас свободна. Я бы хотел арендовать ее для мистера О’Мэлли. Разумеется, готов заплатить вперед за три месяца.
Мисс Ходжес нахмурилась:
— Но эта комната предназначена для моего племянника. Он иногда приезжает из Бостона…
— И, насколько мне известно, не был здесь уже почти год, — мягко заметил я. — Кроме того, я готов внести залог на случай его приезда. Полагаю, двойная арендная плата в таком случае будет справедливой компенсацией за возможные неудобства.
Глаза мисс Ходжес чуть расширились при упоминании двойной оплаты.
— Что ж… Пожалуй, мы могли бы договориться. В конце концов, Фрэнк предупреждает о своих визитах заранее.
— Превосходно, — я достал из кармана небольшую пачку банкнот и отсчитал необходимую сумму. — Вот задаток на три месяца вперед и дополнительное вознаграждение за ваше понимание.
Мисс Ходжес приняла деньги, быстро пересчитала и удовлетворенно кивнула.
— Очень хорошо, мистер Стерлинг. Полагаю, мистер О’Мэлли может въехать прямо сейчас.
Она извлекла из кармана передника большую связку ключей, выбрала один и протянула О’Мэлли.
— Квартира четырнадцать, прямо через коридор от мистера Стерлинга. Надеюсь, вы не шумный жилец, мистер О’Мэлли?
— Тише воды, ниже травы, мэм, — серьезно ответил О’Мэлли. — Моя мать всегда говорила, что я хожу как кот по росе.
Мисс Ходжес позволила себе легкую улыбку.
— В таком случае, добро пожаловать. Правила дома простые: никаких визитов после десяти вечера, никакого шума по воскресеньям и никаких домашних животных.
— Понимаю и полностью согласен, — О’Мэлли вежливо поклонился.
Мы поднялись по лестнице на второй этаж, где располагались наши квартиры.
— Располагайся, — сказал я, когда О’Мэлли открыл дверь своего нового жилища. — Завтра у нас важная встреча. Нужно быть готовыми в девять утра.
О’Мэлли окинул взглядом скромную, но чистую квартиру. Кровать, комод, небольшой стол у окна, маленькая кухонная ниша. После жилья на Бауэри это, должно быть, казалось ему дворцом.
— Спасибо, босс, — сказал он с искренней благодарностью. — За все.
— Не стоит благодарности, — я похлопал его по плечу. — Доброй ночи, Патрик.
— Доброй ночи, мистер Стерлинг.
Утро встретило нас ярким солнцем и необычной для середины лета прохладой. Я проснулся раньше будильника, чувствуя странное возбуждение перед предстоящей встречей с Лестером Фриманом. Знаменитый дирижер был третьей знаменитостью в нашем плане продвижения универмага Фуллертона, и, пожалуй, самой капризной из всех.
Ровно в восемь сорок пять раздался стук в дверь. О’Мэлли стоял на пороге, безупречно одетый в новый темно-серый костюм.
Видимо, еще вчера успел совершить покупку. Его обычно лохматые волосы были аккуратно зачесаны назад, а на лице не осталось и следа вчерашней усталости.
— Готов, босс, — сказал он с легкой улыбкой.
— Отлично выглядишь, — заметил я, оценив его преображение. — Костюм от Брукс Бразерс?
— Да, зашел туда, как только они открылись. Подумал, что для визита к знаменитости стоит выглядеть соответственно.
— Верное решение. Фриман известен своей любовью к элегантности. Кстати, — я понизил голос, хотя мы были одни, — есть одна деталь, которую ты должен знать. В отличие от Рейна и мисс Ларсен, Фриман выдвинул необычное условие для сотрудничества.
О’Мэлли поднял бровь:
— Какое?
— Узнаем на месте, — уклончиво ответил я. — Идем, нас ждет такси.
Мы спустились вниз. У входа уже стоял автомобиль, черный Паккард с отполированными до блеска хромированными деталями. Водитель, молодой парень в кепке, распахнул перед нами дверцу.
— Студия «Коламбия Рекордс» на Бродвее, — сказал я, усаживаясь на заднее сиденье.
Машина тронулась, вливаясь в утренний поток транспорта. Нью-Йорк уже полностью проснулся.
Тротуары заполнились спешащими на работу клерками, домохозяйки с корзинками направлялись на рынок, газетчики выкрикивали заголовки утренних газет. Мимо промелькнул мальчишка-чистильщик обуви, деловито расставлявший нехитрое оборудование на углу улицы.
— Что вы знаете о Фримане, босс? — спросил О’Мэлли, разглядывая проплывающий за окном город.
— Лестер «Король джаза» Фриман, — начал я. — Один из самых известных дирижеров и бэндлидеров. Его оркестр играет на самых престижных площадках от Карнеги-холл до «Коттон-клаба». Он талантлив, но капризен и обладает непомерным эго. Любит роскошь, красивых женщин и дорогие сигары. И, — я сделал паузу, — у него репутация человека, который точно знает себе цену.
О’Мэлли понимающе кивнул:
— Высокая цена, полагаю?
— Очень высокая. Но Фуллертон готов заплатить, лишь бы заполучить его для своей рекламной кампании.
Такси свернуло на Бродвей. Мы проехали еще несколько кварталов и остановились перед современным зданием из стекла и стали, студией звукозаписи «Коламбия Рекордс».
— Приехали, джентльмены, — объявил водитель.
Я расплатился, и мы с О’Мэлли вышли из машины. На входе нас встретил молодой человек в белой рубашке с эмблемой студии.
— Мистер Стерлинг? — спросил он. — Маэстро Фриман ожидает вас. Прошу следовать за мной.
Мы прошли через вестибюль к лифтам, поднялись на пятый этаж и оказались перед дверью с табличкой «Студия A». Наш провожатый постучал и, услышав разрешение, открыл дверь.
— Мистер Стерлинг и его помощник, сэр, — объявил он, отступая в сторону.
Мы вошли в просторную студию, где нас ждала встреча с «Королем джаза».