— Они его убили, — сказал я, передавая документ О’Мэлли. — Так же, как и Милнера. И журналиста Риверса. Всех, кто подбирался слишком близко к правде.
— Что теперь, босс? — О’Мэлли выглядел потрясенным. — Мы можем пойти в полицию?
Я горько усмехнулся:
— С этими документами? Пустая трата времени. Continental Trust контролирует слишком многих. И даже если найдется честный полицейский или прокурор, что он сделает? Операция зашла слишком далеко, чтобы ее остановить.
Я вернулся к записной книжке, пытаясь расшифровать записи Эдварда.
Несколько страниц спустя я наткнулся на список имен с пометками. Высокопоставленные чиновники Федеральной резервной системы, сенаторы, владельцы крупных банков — все они, судя по записям, были каким-то образом связаны с «Анакондо».
— Масштаб заговора огромен, — сказал я, откладывая книжку. — Они контролируют ключевые рычаги финансовой системы.
У меня в чемодане была маленькая камера Kodak Vest Pocket. Миниатюрный фотоаппарат, который я купил в Нью-Йорке. Я достал его и начал методично фотографировать каждую страницу меморандума и ключевые записи из книжки Эдварда.
— Нам нужны доказательства, — объяснил я О’Мэлли. — Когда придет время, мы должны быть готовы.
— К чему, босс?
Я посмотрел на него, уже формируя в голове новый план:
— К тому, чтобы бить их их же оружием.
Я продолжил фотографировать документы, думая о том, что узнал. Continental Trust не просто знал о надвигающемся крахе, они активно его создавали, используя свое влияние на финансовые институты и регуляторов. И они планировали заработать не просто состояние, а целую империю на руинах американской экономики.
Но теперь у меня было преимущество. Я знал их план, и, что еще важнее, я знал точный исход. Я мог переиграть их на их же поле.
Закончив с фотографиями, я аккуратно сложил документы и записную книжку. Эдвард Стерлинг рискнул своей жизнью, чтобы собрать эти доказательства. Я не мог оставить их здесь.
— Мы забираем все, — сказал я О’Мэлли. — И уходим. Чем дольше мы здесь, тем больше риск.
О’Мэлли погасил свечи, и мы осторожно покинули кабинет. Спускаясь по лестнице, я заметил фотографию на стене. Эдвард Стерлинг с женой и маленьким Уильямом. Счастливая семья, уничтоженная жадностью Continental Trust.
Странное чувство овладело мной. Смесь гнева, решимости и какой-то странной личной обиды, словно это была моя собственная семья. Возможно, память тела Уильяма влияла на меня сильнее, чем я думал.
Мы вышли из дома, тщательно заперев дверь и вернув ключ на место. Ночной Бостон встретил нас прохладным ветром и пустынными улицами.
— Что теперь, босс? — спросил О’Мэлли, когда мы отошли от дома.
— Теперь мы возвращаемся в Нью-Йорк, — ответил я. — Готовиться к войне.
— Войне?
— Финансовой войне, Патрик. Continental Trust думает, что может манипулировать рынком для своей выгоды. Но они не знают, что против них играет человек, который уже видел, чем все закончится.
Мы шли по тихой улице, оставляя за спиной старый дом Стерлингов с его призраками и тайнами.
— Они не знают, с кем связались, — тихо сказал я. — Им кажется, что они контролируют будущее. Но будущее — это просто дымка в воздухе. И я не позволю им выиграть эту игру.
О’Мэлли молча кивнул, и мы растворились в ночных улицах Бостона.
Глава 16Возвращение
В здание «Харрисон и Партнеры» я вошел, как человек, вернувшийся с войны.
Наша молниеносная экспедиция в Бостон, скрытая под видом деловой поездки в Акрон, принесла свои плоды, документы Эдварда Стерлинга с доказательствами заговора Continental Trust и их плана «Анакондо».
С момента нашего исчезновения из Акрона прошли всего сутки, и хотя в Нью-Йорк мы вернулись еще вчера, я решил дать себе время для размышлений и подготовки к неизбежной конфронтации. О’Мэлли шел рядом, теперь уже неотъемлемая часть моей тени.
Его присутствие придавало уверенности. Он уже не просто телохранитель, но и единственный человек, которому я мог полностью доверять.
В вестибюле дремавший Джеймс, пожилой швейцар, вздрогнул, увидев нас.
— Мистер Стерлинг! — воскликнул он, выпрямляясь. — Как вы поживаете? Все постоянно спрашивали о вас.
— Спасибо, Джеймс, — я кивнул, направляясь к лифтам. — Как ваша подагра?
— Лучше, сэр, спасибо за внимание.
Когда мы поднимались в лифте, О’Мэлли тихо произнес:
— Готовы к буре, босс?
— Пожалуй, это буря готовится ко мне, — ответил я с легкой улыбкой. — Держись поблизости, но не вмешивайся, пока я не дам знак.
— Как всегда, — кивнул ирландец.
Двери лифта открылись, и нас встретил гул офиса: стрекот телеграфных аппаратов, приглушенные разговоры брокеров, звонки телефонов.
Но стоило нам появиться в главном зале, как разговоры стихли. Десятки глаз уставились на нас. Новости о смерти Милнера явно разлетелись быстро, и, судя по всему, мое имя фигурировало в каждом пересказе.
Стажер Бейкер, увидев меня, чуть не выронил стопку бумаг.
— Стерлинг! — воскликнул он, подбегая. — Все только о тебе и говорят. Правда, что Милнер умер у тебя на руках? И что ты пытался спасти его каким-то новым методом?
— Не сейчас, Чарльз, — я мягко отстранил его. — Мне нужно к мистеру Харрисону.
Не успел я сделать и пары шагов, как дверь кабинета Харрисона распахнулась. Он стоял в дверном проеме, высокий, прямой, с суровым выражением лица и плотно сжатыми губами.
— Стерлинг! В мой кабинет. Немедленно.
Я кивнул О’Мэлли, чтобы он оставался в зале, и направился к кабинету. Проходя мимо секретарши Паттерсона, я заметил, как она торопливо поднимает телефонную трубку. Весть о моем возвращении разлеталась по офису со ураганной скоростью.
Харрисон закрыл дверь, как только я вошел. Его кабинет, как всегда, был безупречен.
Тяжелый стол из красного дерева, кожаные кресла, картины американских художников на стенах. Сквозь большие окна открывался вид на Манхэттен, залитый октябрьским солнцем. Ничто не выдавало внутреннего напряжения, кроме желваков, играющих на лице Харрисона.
— Целые сутки, Стерлинг, — начал он без приветствия, обходя стол. — Целые сутки без предупреждения. Вы хоть представляете, в какое положение поставили фирму?
Я остался стоять, тем более, что он не предложил мне сесть.
— Я же сообщил вам из Акрона о смерти Милнера, — спокойно ответил я. — И о том, что полиция попросила нас задержаться для дачи показаний.
— Мы говорили об этом, да, — Харрисон резко кивнул. — А потом вы исчезли! Полиция Акрона сообщила мне вчера, что вы покинули город без предупреждения. Они собирались объявить вас в розыск как подозреваемого!
Я сохранил невозмутимое выражение лица.
— Мы дали все необходимые показания. Официальная причина смерти сердечный приступ. Задерживаться дольше не было смысла.
— Не было смысла? — Харрисон повысил голос, но тут же взял себя в руки, перейдя на ледяной тон. — Один из наших крупнейших клиентов умирает в вашем присутствии при загадочных обстоятельствах, и вы считаете, что задерживаться не было смысла?
Он подошел ближе, его взгляд буравил меня.
— Знаете, что пишут некоторые газеты? «Промышленник скончался во время встречи с нью-йоркским финансистом». В других статьях ваше имя упоминается напрямую. Это бросает тень на репутацию «Харрисон и Партнеры»!
— Я понимаю ваше беспокойство, — ответил я, — но уверяю вас, мои действия были продиктованы интересами фирмы. Оставаться в Акроне означало привлекать еще больше внимания.
Харрисон фыркнул.
— А исчезновение в неизвестном направлении, по-вашему, не привлекает внимания? Где вы были, черт возьми?
— Я счел необходимым лично проинформировать некоторых ключевых клиентов о ситуации, прежде чем они прочтут об этом в газетах, — солгал я. — И предотвратить возможную панику.
Харрисон изучал мое лицо несколько секунд.
— Каких клиентов?
— Фуллертона, Вестона и нескольких фермеров Среднего Запада, — я перечислил имена, которые он не стал бы проверять немедленно. — Нужно было сохранить доверие инвесторов в это непростое время.
Харрисон обошел стол и опустился в свое кресло.
— Садитесь, Стерлинг, — наконец сказал он, указывая на кресло напротив. Когда я сел, он продолжил. — Расскажите, что произошло в Акроне. Все детали.
Я изложил официальную версию событий, ту самую, что мы с О’Мэлли представили полиции Акрона. Как Милнер почувствовал себя плохо после деловой встречи, как внезапно схватился за грудь и потерял сознание, как мы пытались его спасти. Само собой, я умолчал о нашем разговоре о Continental Trust и о документах, которые Милнер мне показал.
— Странно, — задумчиво произнес Харрисон, когда я закончил. — Милнер всегда казался здоровым как бык. И что говорит коронер?
— Предварительное заключение — острая сердечная недостаточность, — ответил я. — Возможно, скрытый порок сердца.
— Хм, — Харрисон постучал пальцами по столу. — А что с соглашением? Он успел подписать контракт на управление капиталом?
Вот оно, истинная причина для беспокойства. Не репутация фирмы, а потерянный крупный клиент с миллионами.
— Да, мы заключили соглашение накануне, — сказал я. — Полный контроль над частью его капитала, около пяти миллионов долларов.
Харрисон слегка расслабился.
— Хоть что-то положительное. Контракт остается в силе?
— Это зависит от решения его наследников, — я пожал плечами. — Говард-младший унаследовал контрольный пакет, но он еще не определился с финансовой стратегией.
— Нужно с ним связаться, — Харрисон сделал пометку в блокноте. — Обеспечить преемственность.
Мы помолчали. Я ждал, рассматривая картину за спиной Харрисона. Нарисованный маслом вид Нью-Йоркской гавани, спокойные воды, встречающие корабли со всего мира. Цивилизованный фасад для морей, которые могли быть смертельно опасными.
— Что ж, — наконец произнес Харрисон, — что сделано, то сделано. Полагаю, вы действовали по своему разумению. — Он подвинул ко мне папку. — Но довольно об этом. У нас появились новые обстоятельства, которые требуют вашего внимания.