Я сидел на заднем сиденье, просматривая документы и мысленно репетируя предстоящую встречу.
Лейквуд-Мэнор, легендарное поместье Роквудов, о котором ходили почти мистические слухи. Говорили, что в его строительство вложили суммы, достаточные для содержания небольшого города, что в его стенах хранятся произведения искусства, которым позавидовали бы лучшие музеи мира, и что именно там принимаются решения, влияющие на экономику всей страны.
Я снова просмотрел досье на Джона Д. Роквуда и его сына, которое тщательно составил всю прошлую неделю. Хотя общие биографические данные были общедоступны, настоящие богачи умели скрывать детали своей жизни от любопытных глаз. Тем ценнее оказалась информация, которую мне удалось собрать благодаря контактам Прескотта и даже Мэддена, чьи информаторы проникали туда, куда не могли добраться обычные журналисты.
Итак, Роквуд-старший. Аскетичный мужчина шестидесяти лет, начавший с малого и построивший нефтяную империю благодаря выдающемуся стратегическому мышлению и железной воле.
В последние годы он постепенно отходил от дел, передавая управление своему сыну Дэвиду. При этом все больше времени и средств Роквуд-старший уделял благотворительности. Создавал фонды, университеты, больницы, вкладывал в научные исследования.
Этот интерес к благотворительности, по слухам, был вызван не только желанием оптимизировать налоги или улучшить общественный имидж. Близкие к семье источники утверждали, что старик действительно увлекся идеей искупления.
Многие крупные состояния в Америке созданы способами, не выдерживающими тщательной моральной проверки. Роквуд не исключение. И сейчас, на склоне лет, он явно стремился оставить после себя нечто большее, чем только растущие счета в банках.
Роквуд-младший, напротив, находился в самом расцвете сил. Около тридцати пяти лет, блестящее образование в Гарварде, дополненное стажировками в Европе, и уже солидный опыт управления частями семейной империи. По отзывам, он более утонченный, чем отец, но унаследовал его стратегическое мышление и деловую хватку.
Необходимо найти подход к обоим. Старику я представлял проекты, сочетающие прибыльность с социальной направленностью, вещь почти неслыханная в финансовых кругах 1928 года. Младшему — инновационные методы управления капиталом и защиты активов, опережающие время.
— Вы впервые в Лейквуд-Мэнор, мистер Стерлинг? — прервал мои размышления водитель, седовласый мужчина с идеальной выправкой.
— Да, — я отложил бумаги. — Слышал много впечатляющего об этих местах.
— Резиденция мистера Роквуда — жемчужина этих холмов, — с нескрываемой гордостью произнес водитель. — Многие пытались превзойти его, но никому не удалось.
— Давно служите семье? — поинтересовался я.
— Двадцать семь лет, сэр. Еще когда молодой мистер Дэвид был мальчишкой. — Он улыбнулся воспоминаниям. — Знаете, мистер Роквуд не такой, как его изображают в газетах. Строгий, да, требовательный, безусловно, но и справедливый. А уж как он в последние годы изменился… — водитель покачал головой.
— В каком смысле? — я подался вперед, стараясь не выказывать чрезмерного любопытства.
— Говорят, старый Роквуд теперь больше интересуется спасением своей души, чем умножением империи, — водитель понизил голос, хотя мы были одни в машине. — На прошлой неделе выделил пять миллионов на новую больницу. А месяц назад оплатил строительство целого университетского корпуса. Благотворительность, медицина, образование — вот что его теперь занимает.
— А его сын?
— Молодой мистер Дэвид? Он, конечно, тоже щедр, но больше сосредоточен на расширении бизнеса. Хочет доказать, что достоин своего отца, — водитель вдруг осекся. — Простите, сэр, не мое это дело рассуждать о хозяевах.
— Напротив, я ценю ваше мнение, — заверил я его, отмечая полученную информацию. — Опыт часто дает более глубокое понимание, чем любые официальные сведения.
Вскоре показались первые признаки приближения к поместью. Каменные стены, окружавшие территорию, и безукоризненно ухоженные живые изгороди. Минуя массивные кованые ворота, мы выехали на широкую подъездную аллею, обсаженную вековыми дубами.
— Добро пожаловать в Лейквуд-Мэнор, сэр, — произнес водитель, когда вдали показался огромный особняк в георгианском стиле.
Дом производил впечатление одновременно величественного и сдержанного. Три этажа светлого камня, с идеальными пропорциями и колоннами, подчеркивающими классическую симметрию.
Ни вычурности Гилдед-эйдж, ни показной роскоши. Только спокойная уверенность настоящего богатства, которому не нужно ничего доказывать.
Когда автомобиль остановился у центрального входа, к нам уже спешил человек, которого я сразу узнал по фотографиям.
Дэвид Роквуд-младший. Высокий, с безупречной осанкой, в твидовом костюме для загородного отдыха, он выглядел именно так, как должен выглядеть наследник одного из крупнейших состояний Америки: уверенно, но без высокомерия.
— Мистер Стерлинг, — он приветливо улыбнулся, протягивая руку. — Рад, что вы смогли приехать. Надеюсь, путешествие было комфортным?
— Более чем, мистер Роквуд, — я ответил крепким рукопожатием. — Ваш водитель сделал поездку не только комфортной, но и познавательной.
— Симмонс служит нам дольше, чем я себя помню, — Роквуд-младший улыбнулся. — Он настоящая энциклопедия семейных историй, хотя и старается это скрывать.
Было заметно, что он говорит с теплотой о слуге. Хороший знак. Людей многое выдает в их отношении к тем, кто стоит ниже на социальной лестнице.
— Отец присоединится к нам позже, — продолжил Дэвид, провожая меня в дом. — А пока я подумал, может быть, вы хотели бы осмотреть территорию? У нас есть время до чая.
Внутри особняк оказался еще более впечатляющим, чем снаружи. Просторный холл с мраморными полами и величественной лестницей, галереи с произведениями искусства, которые не выглядели демонстративно выставленными, а органично вписывались в общее пространство. Я заметил полотна Рембрандта и Моне, скульптуры Родена, персидские ковры, стоившие целые состояния.
— Я слышал, вы проявили выдающиеся способности в недавней сделке с Southwestern Oil, — заметил Роквуд-младший, когда мы вышли на широкую террасу с видом на сад. — Отец весьма впечатлен вашими методами. А впечатлить моего отца — задача не из легких.
— Мне повезло, что цели мистера Роквуда совпали с моими аналитическими выводами, — я пожал плечами с деланной скромностью. — Я давно наблюдаю за изменениями на нефтяном рынке. Технологии добычи эволюционируют, и те, кто контролирует переработку, получат стратегическое преимущество в ближайшие десятилетия.
Роквуд-младший бросил на меня заинтересованный взгляд. Я только что обозначил тенденцию, которая действительно произойдет в нефтяной промышленности, но пока не очевидную даже для такого продвинутого игрока, как он.
— Интересная мысль, — он задумчиво кивнул. — Большинство аналитиков сейчас сосредоточены на разведке новых месторождений, а не на оптимизации переработки. Что заставляет вас думать иначе?
Я ждал этого вопроса. Он давал мне возможность продемонстрировать свою прозорливость, которая на самом деле лишь знание истории нефтяной отрасли из будущего.
— Посмотрите на тенденции автомобильной индустрии, — я указал на ряд гаражей, где виднелись силуэты роскошных машин. — Форд сделал автомобиль доступным, но следующий этап — это повышение эффективности. Бензин с высоким октановым числом, лучшие смазочные материалы, новые полимеры для деталей. Все это требует не просто больше сырой нефти, а более совершенных технологий переработки.
Мы неторопливо спускались по мраморным ступеням в сад, идеально ухоженные живые изгороди, фонтаны, скульптуры, когда я заметил, что Роквуд-младший внимательно меня изучает.
— Вы удивительно дальновидны для человека вашего возраста, мистер Стерлинг, — произнес он, наконец. — Как вы приобрели такое глубокое понимание отрасли, не будучи напрямую в ней задействованы?
— Я изучаю связи, а не отдельные факты, — ответил я. — Финансист должен видеть паутину взаимосвязей между разными секторами экономики. То, что производит одна отрасль, потребляет другая. Выигравший в одном секторе создает возможности в другом. — Я намеренно упростил объяснение, чтобы не вызвать подозрения.
— Как шахматы, — кивнул Роквуд-младший. — Видеть не только текущий ход, но и всю партию на несколько шагов вперед.
— Именно так, — я улыбнулся. — Кстати, о шахматах. Я слышал, что ваш отец большой поклонник этой игры.
— О, да, — Дэвид улыбнулся. — Он обыгрывает меня с детства и до сих пор не дает никаких поблажек. Говорит, что в шахматах, как и в бизнесе, нет места для сантиментов.
— Мудрый принцип, — согласился я. Затем, словно случайно: — Полагаю, с этой философией связан и его растущий интерес к благотворительности? Стратегическое видение, выходящее за рамки простого накопления капитала?
Роквуд-младший приостановился, глядя на далекие холмы, видневшиеся за идеально подстриженным лугом.
— Вы весьма проницательны, мистер Стерлинг, — его голос стал чуть тише. — Последние годы отец действительно переосмысливает свое наследие. Он не просто жертвует деньги, он строит институты, которые будут работать десятилетиями. Видит в этом нечто большее, чем простую компенсацию.
Я молчал, чувствуя, что Дэвид хочет сказать больше.
— Знаете, — продолжил он после паузы, — отец никогда не говорит об этом открыто, но я подозреваю, что он испытывает определенное разочарование в чистом капитализме. Не в свободном предпринимательстве, нет, он верит в него по-прежнему, а в безудержной погоне за прибылью любой ценой. — Роквуд-младший взглянул на меня. — Ему уже достаточно много лет, и он теперь видит вещи в иной перспективе.
Это удивительно откровенные слова для первой встречи. Возможно, мое появление на семейном горизонте как раз совпало с периодом, когда Дэвид Роквуд сам размышлял над этими вопросами, и я оказался удобным собеседником, достаточно внешним, чтобы не бояться утечки информации, но и достаточно включенным, чтобы понять контекст.