Вечером того же дня Бейкер принес мне свежие новости с Уолл-стрит.
— Харрисон созвал пресс-конференцию на завтра, — сообщил он. — Собирается лично выступить в защиту Continental Copper и опровергнуть слухи о проблемах компании.
— Это означает, что он чувствует серьезную угрозу, — заметил я. — Харрисон редко лично участвует в подобных мероприятиях.
— Что будем делать дальше? — спросил Бейкер. — Продолжаем давление или переключаемся на Federal Steel?
Я задумался, взвешивая варианты. С одной стороны, можно продолжить атаку на Continental Copper, возможно, добившись еще большего падения. С другой, выступление Харрисона могло переломить настроение рынка, и акции начали бы восстанавливаться.
— Мы закрываем большую часть коротких позиций в Continental Copper завтра с утра, перед пресс-конференцией Харрисона, — решил я. — И сразу же начинаем операцию с Federal Steel, пока все внимание сосредоточено на медной компании.
— А что насчет слухов? — поинтересовался Бейкер. — Продолжаем их распространять?
— Нет, — я покачал головой. — Пусть Харрисон думает, что его решительные действия остановили атаку. Это даст ему ложное чувство безопасности, пока мы переключимся на другую цель.
На следующее утро мы закрыли почти все наши короткие позиции в Continental Copper перед началом торгов, зафиксировав прибыль в размере более четырехсот тысяч долларов. Как я и предполагал, после эмоционального выступления Харрисона в защиту компании акции начали восстанавливаться. К концу дня они отыграли почти половину потерь.
Но к тому времени наше внимание уже переключилось на Federal Steel. Используя тот же метод распространения слухов, но с другими каналами и источниками, мы начали формировать негативное мнение о перспективах компании.
Через три дня, когда акции Federal Steel начали падать, а Continental Copper почти полностью восстановились, до Харрисона наконец дошло, что происходит.
— Босс, — О’Мэлли ворвался в мой кабинет без стука, что случалось крайне редко. — На бирже шумиха. Харрисон публично обвинил нас в манипулировании рынком! Он требует расследования наших действий регуляторами.
Я отложил бумаги, над которыми работал.
— Мы этого ожидали, Патрик. У него нет доказательств, только подозрения.
— Но что, если регуляторы действительно начнут расследование? — обеспокоенно спросил О’Мэлли.
— Все наши короткие позиции открыты через различные счета и брокерские конторы, никак не связанные с «Стерлинг Инвестментс», — спокойно ответил я. — А распространение аналитических отчетов о ситуации в отрасли не является манипуляцией. Это просто информирование рынка.
О’Мэлли кивнул, но все еще выглядел встревоженным.
— И все же, босс, публичное противостояние с Харрисоном может навредить нашей репутации.
— Или укрепить ее, — я улыбнулся. — Все зависит от того, кто выйдет победителем.
В тот же день Бейкер сообщил мне, что несколько крупных клиентов «Харрисон и Партнеры» обратились к нам с запросами о возможности перевода своих средств под наше управление. Они были впечатлены нашей способностью прогнозировать движения рынка и хотели воспользоваться этим преимуществом.
— Видишь, Патрик, — сказал я О’Мэлли, когда мы обсуждали эти новости. — Харрисон может кричать о манипуляциях сколько угодно, но рынок говорит сам за себя. Мы предсказали проблемы в медной отрасли и действовали соответственно. Теперь мы делаем то же самое со сталелитейной промышленностью. Это просто хороший анализ рынка.
К концу недели операция с Federal Steel принесла нам еще около трехсот тысяч долларов прибыли, а «Харрисон и Партнеры» понесли новые убытки. Но самым важным результатом было не финансовое преимущество, а психологическое воздействие.
Харрисон начал действовать эмоционально, делая публичные заявления, обвиняя нас во всех смертных грехах, требуя расследований. Это выдавало его неуверенность и страх, что только усиливало отток клиентов.
Когда мы уже готовились начать третью фазу операции, атаку на Western Union, произошло нечто неожиданное. Прескотт вернулся с обеда с серьезным выражением лица.
— Мне только что позвонил Колман, — сообщил он, закрыв за собой дверь кабинета. — Харрисон созывает срочное собрание партнеров. По словам Колмана, финансовое положение фирмы хуже, чем кажется. Они потеряли не только на акциях, но и столкнулись с оттоком клиентов. Несколько крупных инвесторов уже забрали свои портфели.
Я отложил ручку и внимательно посмотрел на Прескотта.
— Это интересная информация. Но почему Колман решил поделиться ею с вами?
— Он прощупывает почву, — Прескотт сел напротив меня. — Хочет знать, не заинтересованы ли мы в приобретении части «Харрисон и Партнеры».
Я удивленно поднял брови.
— Приобретении? Они настолько в отчаянии?
— Похоже на то, — кивнул Прескотт. — Харрисон упрямо держится за убыточные позиции, отказываясь признать поражение. Это усугубляет ситуацию с каждым днем. Некоторые младшие партнеры начинают опасаться за будущее фирмы.
Я откинулся в кресле, обдумывая эту неожиданную возможность. Изначально я планировал нанести Харрисону ощутимый финансовый урон, чтобы он прекратил атаки на «Стерлинг Инвестментс». Но возможность поглощения части его бизнеса или даже всей фирмы открывала совершенно новые перспективы.
— Что ж, — медленно произнес я, — возможно, нам стоит изменить стратегию. Вместо атаки на Western Union, давайте соберем более подробную информацию о реальном финансовом положении «Харрисон и Партнеры». Если они действительно на грани кризиса, мы могли бы рассмотреть возможность частичного или полного поглощения.
Прескотт кивнул, хотя в его глазах читалось некоторое сомнение.
— Вы уверены, что хотите идти этим путем? Поглощение «Харрисон и Партнеры» — это не просто финансовая операция. Это будет воспринято как прямой вызов всему финансовому истеблишменту Уолл-стрит.
— Именно, — я улыбнулся. — И именно поэтому нам нужно действовать решительно. Если мы сможем поглотить часть бизнеса Харрисона или даже всю его фирму, это не только устранит угрозу, но и установит нас как серьезную силу на финансовом рынке. А кто правит на Уолл-стрит, тот правит Америкой.
Мы с Прескоттом провели остаток дня, разрабатывая стратегию сбора информации о реальном финансовом положении «Харрисон и Партнеры». Нам нужны точные данные об их активах, обязательствах, клиентской базе и, самое главное, о настроениях среди партнеров.
Я чувствовал, что мы близки к переломному моменту в нашем противостоянии с Харрисоном. И хотя я не мог предвидеть всех последствий, одно ясно — экономическая дуэль постепенно превращалась в настоящую войну за влияние и власть. А в такой войне победитель получает все.
Безумный Джо Сальтис нервно курил, сидя в задней комнате своего нелегального бара в Бруклине. Его заведение «Красный петух» было почти пусто, необычное зрелище для пятничного вечера.
Но это лишь часть проблемы. За последние две недели его бизнес стремительно сокращался. Ломбарды закрылись, поставщики отказывались иметь с ним дело, а теперь даже постоянные клиенты перестали посещать его бары.
Встреча с Лучиано дала надежду. План сицилийца казался слишком утонченным для грубого вкуса Сальтиса, но если это могло остановить разрушение его империи, он готов попробовать.
Дверь распахнулась, и в комнату вошел Макки, правая рука Сальтиса, приземистый мужчина с лицом, покрытым шрамами от давней драки.
— Босс, Лучиано прислал своих людей. Они ждут снаружи.
Сальтис потушил сигарету.
— Пусть войдут.
В комнату вошли трое мужчин, явно итальянского происхождения. Их лидер, стройный человек с холодными глазами, представился как Винсенте.
— Сеньор Лучиано прислал нас, чтобы начать операцию, — сказал он с легким акцентом. — Ваши люди готовы?х
— Мои лучшие парни ждут указаний, — Сальтис указал на карту Нью-Йорка, висевшую на стене. — Мы отметили основные заведения Мэддена.
Винсенте мельком взглянул на карту.
— Нам не нужны все. Только стратегические точки. — Он достал собственную карту. — Вот эти три склада и пять баров. Они являются ключевыми звеньями в цепи поставок Мэддена.
Сальтис нахмурился.
— Почему не атаковать «Голубой лебедь» или Cotton Club? Это его флагманы!
— Именно поэтому, — терпеливо объяснил Винсенте. — Они слишком хорошо охраняются. Мы не устраиваем лобовую атаку, сеньор Сальтис. Мы отрезаем снабжение. Без алкоголя эти заведения будут бесполезны.
С явным неудовольствием Сальтис согласился с планом. Он привык к прямолинейным методам, быстрым и жестоким, но вынужден был признать, что они не работали против экономической стратегии Стерлинга.
— Когда начинаем? — спросил он.
— Сегодня ночью, — ответил Винсенте. — После полуночи, когда бары будут переполнены, а охрана на складах минимальна.
В три часа ночи план был реализован с хирургической точностью. Три склада с контрабандным алкоголем Мэддена были атакованы одновременно.
Охранники не пострадали, их просто связали и заперли.
Но алкоголь… От него не осталось ничего. Более шести тысяч ящиков виски, джина и рома были уничтожены. Бочки разбиты, бутылки разбиты, спирт вылит в канализацию.
В то же время пять баров, контролируемых Мэдденом, подверглись налетам. Ничего не было украдено, никто серьезно не пострадал, но весь алкоголь был уничтожен, а барные стойки и обстановка разбиты в щепки.
В четыре утра Винсенте доложил Лучиано о результатах операции.
— Все прошло по плану, босс. Склады очищены, бары разгромлены. Мы оставили небольшую «подпись», игральную карту с изображением джокера, как вы и просили.
Лучиано, сидевший за столом в своем тайном офисе, удовлетворенно кивнул.
— А люди Сальтиса?
— Они действовали точно по инструкции, хотя им явно не хватало утонченности, — Винсенте позволил себе легкую улыбку. — Один из них хотел застрелить бармена, но мы его остановили.