Левински просматривала список потенциальных сотрудников:
— Большинство из этих кандидатов сейчас в академической среде. Что побудит их перейти в частный сектор?
— Деньги, мисс Левински. Предложите им вдвое больше их нынешних окладов. И свободу исследований, — я сделал паузу. — Но самое главное — это интеллектуальный вызов. Скажите, что мы разрабатываем принципиально новые методы финансового анализа, которые изменят рынок. Это правда.
— Бюджет исследовательского отдела?
— Триста тысяч на первый год, с возможностью увеличения при хороших результатах.
Прескотт присвистнул:
— Целое состояние на сомнительные исследования.
— Не сомнительные, а опережающие время, — поправил я его. — Эти три отдела лишь видимая часть изменений. Я также заказал установку новейшей телефонной системы с выделенными линиями для каждого отдела, увеличил штат аналитиков на сорок процентов и арендовал дополнительный этаж для расширения.
— Все это требует огромных затрат, — заметил Хендерсон. — Оправданны ли они в текущей рыночной ситуации?
— Более чем, — я посмотрел каждому в глаза. — Следующий год будет исключительным для финансового рынка. И мы должны быть готовы использовать каждую его особенность. Завтра в девять утра жду от каждого из вас подробный план по вашему направлению. А сейчас попрошу мисс Левински задержаться, остальные свободны.
Когда все вышли, я жестом пригласил Сару присесть напротив.
— Мисс Левински, ваше назначение вызовет резонанс. Женщина во главе аналитического отдела крупной брокерской фирмы это революция для Уолл-стрит.
Она прямо встретила мой взгляд:
— Я осознаю ответственность и готова к трудностям.
— Отлично. Потому что трудностей будет множество, от явного недоверия до скрытого саботажа. Вот почему важно, чтобы у вас была безусловная поддержка, — я достал из портфеля тонкую папку. — Здесь методология, которую я хочу внедрить. Ознакомьтесь сегодня.
Левински открыла папку и пробежала глазами первую страницу. Ее глаза расширились:
— Это совершенно новый подход к отраслевому анализу. Матричное моделирование взаимозависимостей между секторами, квантификация качественных факторов…
— Именно. И никто, кроме нас, не использует подобные методы. По крайней мере, пока. Ваша задача — собрать команду, которая сможет развить эту методологию и применить ее к текущей рыночной ситуации.
— А как насчет… — она замялась, — той информации об «особом состоянии рынка» в следующем году?
Я внимательно посмотрел на нее. Левински умна и наблюдательна. Она наверняка заметила мои осторожные комментарии о необходимости подготовки к возможным рыночным колебаниям.
— Официально мы готовимся к возможной коррекции, обычной для растущего рынка. Неофициально, — я понизил голос, — существуют определенные факторы, указывающие на потенциально более серьезные изменения. Ваш отдел должен подготовить модели поведения различных секторов при разных сценариях. От небольшой коррекции до более существенных событий.
Левински медленно кивнула:
— Понимаю. Конфиденциальность этих моделей, полагаю, абсолютна?
— Безусловно. Некоторые результаты будут известны только вам и мне.
После ухода Левински я остался один в конференц-зале. Подойдя к окну, я смотрел на деловой Нью-Йорк внизу.
Финансовый район кипел активностью. Курьеры спешили с документами, клерки сновали между зданиями, богатые инвесторы прибывали на встречи в роскошных автомобилях.
Стук в дверь прервал мои наблюдения. Джонатан Прескотт вошел без приглашения, его обычно безупречные манеры изменили ему. По нахмуренным бровям и напряженной линии рта я сразу понял: он недоволен.
— Нам нужно поговорить, Уильям, — произнес он, плотно закрывая за собой дверь.
— Конечно, Джонатан, — я указал на кресло напротив. — Что-то не так с новой структурой?
Прескотт не сел, вместо этого принялся мерить шагами конференц-зал.
— Не так? Ты полностью перекраиваешь фирму, которую мы с тобой создали, даже не обсудив это со мной заранее, — в его голосе звучала сдержанная горечь. — Я привел тебя в эту фирму, представил своим клиентам, доверил свою репутацию, и вот как ты отвечаешь? Отстраняешь меня от повседневных операций, переводя на декоративную должность?
Строго говоря, создал фирму я сам, а после объединения с фирмой Харрисона доля Прескотта и вовсе сильно уменьшилась. Но все равно, он пришел ко мне в момент отделения, так что не стоило обижать союзника.
Я поднялся, подошел к нему и положил руку на плечо.
— Джонатан, я действительно должен был обсудить это с тобой раньше. Это моя ошибка, — признал я с расчетливой искренностью. — Но должность директора по работе с особо важными клиентами далеко не декоративная. Она ключевая в новой структуре.
— Не пытайся смягчить удар, Уильям, — он сбросил мою руку. — Я прекрасно понимаю, что происходит. Новая метла метет по-новому, как говорится.
Я отошел к окну, давая ему пространство.
— Позволь мне объяснить, что я действительно планирую, — сказал я. — В новой холдинговой структуре ты станешь не просто директором по работе с клиентами. Ты получишь пять процентов от общей прибыли фирмы вместо текущих трех. Плюс опцион на дополнительные три процента с трехлетним вестингом.
Он замедлил шаг, его внимание явно привлекли цифры.
— Это значительное улучшение финансовых условий, но дело не только в деньгах…
— Разумеется, — я обернулся к нему. — Дело в полномочиях и влиянии. Как директор по работе с особо важными клиентами, ты будешь иметь право вето на любые инвестиционные стратегии для клиентов с капиталом свыше десяти миллионов. Без твоего одобрения не состоится ни одна крупная сделка.
Прескотт остановился, обдумывая сказанное.
— То есть фактически я буду контролировать отношения с восьмьюдесятью процентами активов под нашим управлением.
— Именно, — я подошел к столу и достал из портфеля папку, которую планировал показать ему позже. — Здесь полное описание должности и полномочий. Как видишь, это далеко не церемониальная роль. Это стратегическая позиция, требующая опыта и связей, которыми обладаешь только ты.
Он взял папку, бегло просмотрел первую страницу. Я видел, как постепенно смягчаются его черты.
— К тому же, — продолжил я, — в качестве старшего партнера ты будешь единственным, кроме меня, кто имеет доступ к полной финансовой информации холдинга. Включая все дочерние структуры.
— И операции с офшорными счетами? — испытующе взглянул на меня Прескотт.
— Полная прозрачность для тебя, Джонатан, — солгал я, зная, что некоторые операции все равно останутся скрытыми. — Ты будешь знать обо всем, что делает фирма. Просто не все будет проходить через твой стол напрямую.
Прескотт задумчиво погладил подбородок, затем опустился в кресло.
— Должен признать, это звучит уже не так катастрофично, как показалось вначале.
— Это не отстранение, Джонатан, — я сел напротив него. — Это освобождение тебя от рутины ради сосредоточения на стратегических отношениях, которые по-настоящему важны. Маркус может управлять портфелями, Сара заниматься исследованиями. Но никто, кроме тебя, не способен поддерживать отношения с Вандербильтами, Кромвелями, Роквудом, промышленными магнатами Среднего Запада.
Лесть работала, я видел, как в глазах Прескотта разгорается интерес.
— А как насчет офиса? — спросил он после паузы.
— Угловой кабинет на двадцать первом этаже, с видом на реку и парк. Отдельная приемная, две секретарши, персональный помощник, — я улыбнулся. — Думаю, это достойно статуса человека, который встречается с самыми влиятельными людьми Америки.
Прескотт медленно кивнул, явно представляя свой новый кабинет.
— И что ты планируешь делать с этой новой структурой в долгосрочной перспективе? — спросил он, возвращаясь к деловому тону.
— Строить самую влиятельную финансовую компанию на Восточном побережье, — ответил я просто. — А для этого мне нужны лучшие люди на ключевых позициях. Ты один из них.
Прескотт снова кивнул, встал и протянул мне руку:
— В таком случае, я поддерживаю твой план. Хотя в следующий раз предпочел бы обсудить столь серьезные изменения заранее.
— Безусловно, — я крепко пожал его руку. — Это больше не повторится.
Когда Прескотт ушел, я позволил себе улыбнуться. Кризис успешно разрешен, а новая структура фирмы даст мне больше свободы для настоящих операций, тех, которые должны значительно увеличить мой капитал к осени следующего года.
Глава 18Итоги года
Снег кружился за огромными окнами конференц-зала, оседая белыми хлопьями на карнизах соседних зданий. Предрождественский Нью-Йорк внизу сиял огнями, витрины магазинов переливались праздничными гирляндами. Но двенадцать человек, собравшихся за массивным столом из красного дерева, не обращали внимания на рождественскую суету.
В конференц-зале «Стерлинг, Харрисон и Партнеры» господствовала атмосфера сдержанного триумфа. Последнее в этом году заседание совета директоров подходило к концу. Я стоял у проектора, завершая свою презентацию.
— И таким образом, господа, — произнес я, указывая на финальную диаграмму, — активы под нашим управлением выросли с пяти миллионов в начале до пятидесяти двух миллионов к декабрю. Рост более чем в десять раз за пять месяцев.
По комнате пронесся одобрительный гул. Даже Хендерсон, обычно скупой на похвалы, выглядел впечатленным. Прескотт легко постукивал карандашом по блокноту, глядя на меня с нескрываемым удовлетворением, его решение прийти в мою фирму полностью оправдалось.
— Поразительные цифры, — сказал Хендерсон, разглаживая седые усы. — За мои тридцать лет на Уолл-стрит не припомню подобной динамики.
— Уильям, расскажите подробнее о вкладе различных направлений в общий результат, — попросил Прескотт.
Я щелкнул переключателем, меняя слайд.
— Разумеется. Консультационный контракт с сетью универмагов Фуллертона принес нам около четырехсот тысяч долларов. Особенно успешным оказался предрождественский проект с новым флагманским магазином, наша доля прибыли превысила начальные прогнозы на тридцать процентов.