— Не только, — она потянулась к своей элегантной сумочке из крокодиловой кожи и достала миниатюрный фотоаппарат Leica размером с пачку сигарет. — Я сделала снимки документов. Тех самых, на которых упоминается операция под кодовым названием «Анакондо».
— Где ты их нашла? — мой голос звучал спокойно, но сердце колотилось.
— В частном офисе Форбса на Мэдисон-авеню, — Элизабет выглядела одновременно горделивой и смущенной. — Пришлось принять приглашение на ужин, чтобы попасть в здание.
Ревность кольнула неожиданно остро. Генри Форбс, один из руководителей Continental Trust, имел репутацию неисправимого ловеласа.
— Элизабет, ты понимаешь, во что ввязываешься? — я придвинул свой стул ближе. — Continental Trust не просто финансовая организация. Их влияние простирается гораздо дальше Уолл-стрит.
— Именно это я и обнаружила, — ее глаза загорелись тем особенным блеском, который появлялся всегда, когда она шла по следу большой истории. — Помнишь, я говорила про событие в октябре. Они называют это «железный дождь».
Я почувствовал, что наш разговор становится все тревожнее.
Глава 6Огни камина
Официант вернулся, и мы сделали заказ. Филе-миньон средней прожарки для меня, лобстер термидор для нее, бутылка Шато Марго 1918 года.
Когда официант удалился, я взял руку Элизабет в свою. Ее пальцы, обычно теплые, казались ледяными.
— Тебе нужно прекратить это расследование, — сказал я тихо, но твердо. — По крайней мере, на время.
Ее брови удивленно поднялись:
— Прекратить? Но это же сенсация века! Финансовая элита готовит величайшее ограбление в истории.
— И именно поэтому это опасно, — я крепче сжал ее руку. — Continental Trust не остановится ни перед чем, чтобы сохранить свои планы в тайне. Ты уже потеряла одного коллегу.
Тень прошла по ее лицу. Гибель Чарльза Риверса все еще оставалась болезненной темой.
— Если не я, то кто? — в ее голосе звучало упрямство. — Кто-то должен предупредить людей.
— И они не поверят, — покачал я головой. — Не сейчас, когда все опьянены биржевой эйфорией. Тебя просто сочтут паникером или, что хуже, диверсантом, пытающимся подорвать национальную экономику.
Официант принес вино, продемонстрировал этикетку, откупорил бутылку с профессиональной точностью и налил мне на пробу. Рубиновая жидкость переливалась в бокале, аромат раскрывался нотами черной смородины и влажной земли.
Когда мы снова остались одни, Элизабет внимательно поглядела мне в глаза:
— Уильям, ты пытаешься отвлечь меня от Continental Trust. Почему?
— Потому что забочусь о тебе, — я ответил, встречая ее взгляд. — И потому что сейчас не время атаковать их напрямую. Нужна подготовка, сбор доказательств, создание надежной сети информаторов.
— Неплохая мысль, но я уже слишком глубоко. Continental Trust знает о моем интересе.
Наш разговор прервался, когда принесли закуски, устрицы рокфеллер, поданные на серебряном блюде с колотым льдом.
Это встревожило меня еще больше:
— Что именно они знают?
— Форбс напрямую спросил о моем расследовании во время ужина. Сначала обходными путями, потом прямо. Сказал, что «некоторые темы слишком сложны для публичного обсуждения».
Принесли основные блюда. Аромат жареного мяса и пряных специй наполнил воздух, но аппетит пропал, вытесненный тревогой.
— Теперь ты понимаешь, почему я беспокоюсь? — я наклонился ближе.
— Я не испугаюсь угроз! — в ее голосе зазвучало раздражение. — Думаешь, я не сталкивалась с запугиванием раньше? Каждая моя статья о коррупции приносила угрозы и «дружеские советы».
— Continental Trust необычные коррупционеры, — мой голос стал жестче. — Они действуют на совершенно другом уровне. Убийство для них просто строка в бухгалтерском отчете.
Элизабет отодвинула тарелку и сложила руки на столе:
— Тогда скажи мне правду, Уильям. Что именно ты знаешь о Continental Trust? Я замечаю, как ты избегаешь прямых ответов.
Наступил критический момент. Мне нужно было дать ей достаточно информации, чтобы удовлетворить любопытство, но не раскрыть всю правду о моих планах и знаниях.
— Ты и так все прекрасно знаешь. Они связаны со смертью моего отца. Его текстильная фабрика стала пешкой в их финансовых махинациях. Когда он начал задавать вопросы, его убрали. А теперь они готовятся к крупнейшей операции в своей истории, использовать искусственно вызванный финансовый крах для покупки обесцененных активов.
Глаза Элизабет расширились:
— И ты так просто говоришь об этом?
— Я планирую противодействие, — я понизил голос до шепота. — У меня есть доступ к информации, которая может помочь минимизировать ущерб от их плана. Но действовать нужно осторожно. Любая преждевременная публикация только спугнет их или заставит изменить стратегию.
— Мы договорились объединить наши усилия, — сказала она, ее глаза вспыхнули энтузиазмом. — Твоя информация, мои источники…
— И я нисколько не отказываюсь от этого, — я кивнул. — Но начать нужно с безопасного расстояния.
Элизабет задумалась, крутя бокал с вином в пальцах:
— Похоже на компромисс, который мне не очень нравится.
— Это не отступление, а стратегическое перегруппирование, — возразил я.
Элизабет отпила вина, изучая меня поверх края бокала:
— Иногда ты говоришь загадками, Уильям. Как будто за фасадом успешного финансиста скрывается кто-то совершенно другой.
— Может, так и есть, — я позволил себе редкую откровенность. — Разве мы все не носим маски?
Музыка стала громче. Оркестр перешел к популярному фокстроту. Несколько пар встали с мест и направились к танцполу в соседнем зале.
— Танцуем? — предложил я, желая разрядить напряжение.
— Не уходи от ответа, — Элизабет наклонилась ближе, ее духи с нотами жасмина и бергамота слегка кружили голову. — Я согласна временно отойти от этой истории, но при одном условии: ты посвятишь меня в свои конкретные планы относительно Continental Trust.
— Это не так просто, — я почувствовал, как почва уходит из-под ног. — Некоторые детали могут поставить тебя под еще больший риск.
— Я журналист, Уильям, — она положила свою руку на мою. — Риск — часть профессии. И я не стану слепым инструментом в чьих-то руках, даже в твоих.
Наши взгляды встретились. В ее глазах я увидел непреклонность, которая делала ее такой потрясающей журналисткой и такой сложной женщиной.
— Хорошо, — я сдался. — Но не здесь. Поедем ко мне после ужина. Там безопаснее говорить.
Она удовлетворенно кивнула, и мы перешли к более нейтральным темам, обсуждая последние события в городе, спектакли и выставки. Со стороны мы выглядели как обычная пара, наслаждающаяся вечером в изысканном ресторане. Но под поверхностью тлели опасные темы, которые могли взорваться в любой момент.
Машина остановилась у моего особняка на Пятой авеню около десяти вечера. Фаулер встретил нас в дверях, бесстрастный как всегда, но я заметил, как его взгляд на мгновение задержался на Элизабет. Это был только третий раз, когда она посещала мой дом.
— Кофе и бренди в библиотеку, Фаулер, — распорядился я, помогая Элизабет снять пальто.
— Сию минуту, сэр, — дворецкий поклонился и исчез бесшумно, как и должен хороший дворецкий.
Малая библиотека представляла собой идеальное сочетание комфорта и изысканности: книжные шкафы из темного дуба от пола до потолка, мягкие кожаные кресла, персидский ковер приглушенных бордовых тонов, небольшой камин, в котором потрескивали поленья. Единственным современным акцентом были скрытые в нишах электрические лампы, создававшие теплое свечение вместо агрессивного яркого света.
Элизабет сразу направилась к книжным полкам, изучая корешки:
— Удивительно разнообразная коллекция. От классической экономики до квантовой физики и модернистской поэзии.
— Человек не должен ограничиваться одной областью знаний, — я подошел к секретеру в углу комнаты и открыл потайной ящик. — Особенно если хочет понимать, как устроен мир.
Я достал тонкую папку с документами:
— Вот то, что я знаю о Continental Trust. И о предстоящем крахе.
Мы расположились в креслах у камина. Элизабет с жадностью просматривала бумаги, пока Фаулер бесшумно вошел с подносом, на котором стояли серебряный кофейник, две чашки тонкого фарфора и графин с бренди.
Я наблюдал за выражением ее лица, меняющимся от сосредоточенного к удивленному, затем к шокированному. А ведь там была обычная информация, известная всем, просто систематизированная.
— Это… невероятно, — она наконец подняла взгляд. — Ты предсказываешь не просто коррекцию рынка, а полный крах. На восемьдесят-девяносто процентов от пиковых значений.
— И имею все основания для такого прогноза.
— Судя по этим записям, — она перелистнула страницу с графиками, — ты готовишься к этому уже больше года.
Это был опасный момент. Я не мог объяснить, откуда действительно знаю о предстоящем крахе.
— Экономические циклы предсказуемы, если знать, на какие индикаторы обращать внимание, — ответил я уклончиво. — Проблема в том, что большинство аналитиков смотрят не туда.
— А Continental Trust?
— Они не просто знают о приближающемся крахе, — я налил бренди в два хрустальных бокала. — Они активно ускоряют его наступление. Операция «Анакондо» это и вправду план по сжатию финансовой системы через сокращение ликвидности, повышение маржинальных требований и целенаправленные атаки на ключевые компании.
Элизабет отпила бренди, морщась от крепости:
— И ты противостоишь им? Каким образом?
— Готовлю клиентов. Вывожу капиталы в безопасные активы. Создаю структуры, которые не только переживут крах, но и помогут восстановить экономику после него.
— Уильям, — она отложила бумаги и подалась вперед, — все это впечатляет, но ты по-прежнему не объясняешь, откуда у тебя такая детальная информация. Особенно о планах Continental Trust.