Я вернулся к столу и взял в руки красный карандаш Faber-Castell. План экономического противодействия формировался в голове по мере анализа ситуации. Если чикагцы хотят играть на глобальном уровне, им предстояло познакомиться с истинными возможностями международного капитала.
— Эллиотт, какова общая сумма наших вложений в европейские банки на текущую дату? — спросил я.
— Два миллиона четыреста тысяч долларов в различных формах — депозиты, акции, облигации, — ответил он, быстро перелистывая страницы. — Плюс кредитные линии на полтора миллиона.
— Отлично. Начинаем вывод средств, — принял я решение. — Но делаем это умно. Не массовое изъятие, а постепенное перемещение капитала в американские банки, дружественные нашей организации.
Маргарет подняла голову от блокнота:
— Это может спровоцировать банковскую панику в Европе. Суммы слишком большие для одномоментного изъятия.
— И отлично, — улыбнулся я. — Пусть европейские банкиры почувствуют, что значит терять крупных американских клиентов. Когда их прибыли начнут падать, они пересмотрят решение о поддержке чикагских операций.
Эллиотт записывал мои указания:
— В какой срок?
— Две недели на полное перемещение средств. Но параллельно запускаем вторую линию атаки, воздействие на транспортную систему.
Я встал и подошел к шкафу красного дерева, в котором хранились контракты с железнодорожными компаниями. Pennsylvania Railroad, Baltimore Ohio, New York Central, все крупнейшие линии Восточного побережья имели деловые отношения с моими финансовыми структурами.
— Маргарет, свяжитесь с президентом Pennsylvania Railroad. Скажите, что нам требуется приоритетное обслуживание грузов, направляющихся на восток. Любые задержки составов, идущих из Чикаго, будут компенсированы нашими дополнительными заказами.
— Это может нарушить договоренности с чикагскими грузоотправителями, — предупредила она.
— Именно этого мы и добиваемся, — ответил я. — Если товары Нитти будут застревать на железнодорожных станциях Огайо и Пенсильвании, его операции станут нерентабельными.
Эллиотт открыл третью папку:
— А что с политическими связями? У нас есть контакты в администрациях восточных штатов.
Я задумался. Политическое давление могло оказаться эффективнее чисто экономических мер. Губернаторы штатов обладали широкими полномочиями в области контроля за транспортом и торговлей.
— Свяжитесь с губернатором Пенсильвании. Предложите дополнительное финансирование программ модернизации дорог в обмен на усиление проверок грузовых перевозок из Среднего Запада. Формальный повод — борьба с контрабандой алкоголя.
— Умно, — одобрил Эллиотт. — Усиленные проверки замедлят движение чикагских товаров, но формально будут направлены против всех нарушителей закона.
В офис вошел курьер Western Union с телеграммой. Маргарет распечатала конверт и быстро просмотрела содержимое.
— Сообщение от Артура Престона, он сейчас в лондонском офисе, — сказала она. — Банк Англии рассматривает возможность ограничения валютных операций американских банков на территории Великобритании.
— Это уже серьезно, — нахмурился я. — Если Банк Англии введет ограничения, остальные европейские центральные банки последуют его примеру.
Эллиотт убрал документы в папку:
— Что будем делать?
Я подошел к сейфу Mosler Double Guard, встроенному в стену офиса. Тяжелая стальная дверь открылась после поворота комбинационного замка. Внутри хранились самые секретные документы: договоры, банковские гарантии, списки политических связей.
— Используем тяжелую артиллерию, — сказал я, доставая папку с надписью «European-American Investment Trust». — Переводим два миллиона долларов через швейцарские банки напрямую американским компаниям, работающим в Европе. Обходим британскую банковскую систему полностью.
— Это дорого, — предупредил Эллиотт. — Комиссии швейцарцев составят не менее сорока тысяч долларов.
— Сорок тысяч за возможность продемонстрировать независимость от британских банков — дешево, — ответил я. — К тому же, швейцарцы оценят наше доверие и могут предложить более выгодные условия для будущих операций.
Настенные часы Tiffany Co. показывали половину одиннадцатого. За окнами Уолл-стрит наполнялась обычной утренней суетой: клерки спешили в офисы, автомобили Buick и Chrysler медленно продвигались в плотном потоке, газетчики выкрикивали заголовки.
— Итак, план действий, — подвел я итоги. — Эллиотт организует вывод средств из европейских банков и переводы через швейцарские каналы. Маргарет координирует давление на железнодорожные компании и связывается с губернаторами восточных штатов. Я займусь политическими аспектами операции.
— Временные рамки? — уточнил Эллиотт.
— Полномасштабная атака начинается завтра. К концу недели чикагские операции должны почувствовать давление на всех направлениях: финансовом, логистическом, политическом.
Маргарет записала последние указания в блокнот:
— А если Нитти попытается ответить симметрично? У него тоже есть связи в банковском мире.
— Пусть попробует, — улыбнулся я. — У него есть несколько банков Среднего Запада. У нас весь финансовый истеблишмент Восточного побережья плюс европейские связи. Это неравная борьба, и Нитти это скоро поймет.
Телефонный звонок прервал обсуждение. Маргарет сняла трубку и выслушала сообщение.
— Мистер Стерлинг, звонят из Guaranty Trust Company. Президент банка просит о срочной встрече. Говорит, что речь идет о вопросах международной безопасности.
— Договоритесь на послеобеденное время, — ответил я. — Очевидно, наши действия уже начали производить эффект.
Экономическая война набирала обороты. Нитти хотел проверить силу нью-йоркского капитала, теперь он получит полную демонстрацию этой силы.
Стрелки настенных часов в моем пентхаусе на Парк-авеню приближались к одиннадцати вечера, когда я наконец позволил себе расслабиться.
День выдался изнурительным переговоры с банкирами, координация экономических атак против чикагцев, бесконечные совещания. Теперь я сидел в кожаном кресле у камина, потягивая французский коньяк Hennessy XO из хрустального снифтера Baccarat.
Огонь в камине потрескивал, отбрасывая золотистые блики на корешки книг в моей личной библиотеке. Том экономических трудов Адама Смита соседствовал с редким изданием «Искусством войны» Сунь-цзы, оба произведения оказались удивительно актуальными для современных реалий преступного мира. За высокими окнами простирался ночной Манхэттен, мерцающий огнями автомобильных фар и уличных фонарей.
Коньяк согревал, помогая забыть о напряжении последних недель. В голове уже складывались планы на завтрашний день. Встреча с президентом Pennsylvania Railroad, переговоры с европейскими банкирами, корректировка стратегии давления на чикагские операции. Казалось, все шло согласно задуманному сценарию.
Резкий телефонный звонок разорвал вечернюю тишину. Черный аппарат на мраморном столике возле кресла настойчиво требовал внимания. Я взглянул на циферблат часов, кто мог звонить в такое время? Поднял трубку.
— Стерлинг слушает.
— Босс, это О’Мэлли, — голос моего помощника звучал напряженно, сквозь статические помехи защищенной линии. — Извините за поздний звонок, но у нас серьезные проблемы.
Я мгновенно отставил снифтер и выпрямился в кресле. О’Мэлли никогда не звонил бы без крайней необходимости, особенно в столь поздний час.
— Что случилось, Патрик?
— Тело Томми Маккарти нашли час назад в Ист-Ривер, недалеко от Бруклинского моста, — О’Мэлли говорил сухо, профессионально, но я чувствовал скрытое волнение в его голосе. — Полиция пока классифицирует случай как утопление.
Новость ударила как молния. Томми Маккарти, наш лучший разведчик, человек, который должен был вернуться завтра с ценнейшей информацией о планах Нитти. Я поглядел на окно, за которым трепетали огни города, которые теперь казались менее дружелюбными.
— Официальная причина смерти? — спросил я, пытаясь сохранить самообладание.
— Утопление. Никаких видимых признаков насилия, — ответил О’Мэлли. — Тело нашел ночной сторож с парома «Стейтен-Айленд Ферри» около половины десятого. Вызвал речную полицию.
Я провел рукой по лицу, обдумывая последствия. Маккарти знал слишком много — о наших планах, о структуре организации, о европейских связях. Если его смерть не случайность…
— Патрик, ты сказал «официально утопление». А неофициально?
Пауза в телефонной трубке длилась несколько секунд. Я слышал, как О’Мэлли перелистывает страницы блокнота.
— Есть подозрительные детали, босс. Карманы вывернуты наизнанку, но кошелек на месте, деньги не тронуты. Наручных часов Longines, которые Томми никогда не снимал, не обнаружено. Ботинки зашнурованы туго, что странно для утопленника.
Я вернулся к камину, коньяк в бокале оставался нетронутым. Картина начинала проясняться, и выглядела она крайне неприятно.
— Что говорят наши источники в полиции?
— Детектив Коулман из 1-го участка сообщил интересные подробности, — продолжал О’Мэлли. — Тело находилось в воде не более четырех часов, судя по состоянию. А последний раз Томми видели живым около шести вечера возле доков на Фронт-стрит.
— С кем он встречался?
— Вот тут самое интересное, босс. Бармен из таверны «Якорь» на Саут-стрит рассказал, что Томми пил там с двумя незнакомцами. Описание соответствует людям из Чикаго: акцент Среднего Запада, дорогие костюмы, один носил пробу из белого золота.
Кольцо замкнулось. Чикагцы не просто обнаружили нашего шпиона, они его устранили. И сделали это достаточно профессионально, чтобы избежать подозрений полиции.
— Патрик, что нам известно о последнем задании Томми?
— Он работал в Чикаго под видом торгового представителя компании «Эри Шиппинг», — О’Мэлли цитировал по памяти. — Должен был выяснить планы Нитти по экспансии на восток и детали союза с Мэдденом. Последняя телеграмма пришла позавчера из Чикаго, в ней говорилось о «многообещающих контактах».