Массивная дверь из каштана изолировала нас от основного зала, где обедали респектабельные бизнесмены, не подозревающие о том, какого рода «коммерческие вопросы» решаются в соседнем помещении. Четыре высоких окна выходили во внутренний дворик, где журчал небольшой фонтан, дополнительная предосторожность против подслушивания.
Чарли «Счастливчик» Лучиано восседал во главе овального стола красного дерева, его безупречно отглаженный костюм от портного с Пятой авеню контрастировал с едва заметными признаками напряжения в движениях. Знаменитый шрам на правой щеке слегка побледнел, верный признак того, что босс находится в состоянии крайней концентрации.
Альберт Анастасия сидел справа от него, его массивные плечи заполняли пиджак, сшитый по заказу в мастерской на Орчард-стрит. «Безумный Шляпник» методично разламывал хлебную палочку, каждое движение его толстых пальцев выдавало сдерживаемое желание перейти к более радикальным методам решения проблем. Когда он злился, воздух вокруг него, казалось, сгущался.
Слева разместился Фрэнк Костелло, воплощение элегантности преступного мира. Его серебристые волосы аккуратно зачесаны назад, золотые запонки поблескивают на манжетах шелковой рубашки. Как всегда, он неторопливо курил кубинскую сигару.
Мейер Лански занял место у окна, его худощавая фигура почти терялась в массивном кресле. Очки в золотой оправе отражали свет люстры, скрывая выражение глаз, но пальцы его левой руки барабанили по столу, привычка, которую он приобрел за годы сложных финансовых расчетов. Перед ним лежала закрытая кожаная папка с цифрами, которые могли решить судьбу конфликта.
Джо Профачи устроился напротив меня, его широкое лицо выражало мрачную решимость. Контролер бруклинских доков привык мыслить территориями и сферами влияния, а потеря Мэддена означала необходимость пересмотра всей логистической системы импорта канадского виски.
Я занял место слева от Лучиано, чувствуя тяжесть взглядов всех присутствующих. В воздухе витали ароматы жареного мяса и чеснока, доносившиеся из кухни, но аппетита не было. От моих слов зависела дальнейшая стратегия самой могущественной преступной организации Восточного побережья.
Я наклонился вперед, чувствуя, что настал момент представить план:
— Джентльмены, предлагаю принципиально новый подход к решению чикагской проблемы. Они убили моего человека. Лучшего разведчика, узнали про мои планы и финансовые схемы. Не все, но часть. Поэтому столкнуть их с ирландцами не получится.
Все взгляды устремились на меня. Лучиано жестом приглашал продолжать.
— Вместо прямого столкновения с Нитти, предлагаю временно изменить конфигурацию противостояния, — продолжал я, выбирая слова максимально осторожно. — У нас есть и другие противники, ирландцы О’Брайена, борьба с ними требует отдельных ресурсов.
Профачи откинулся в кресле:
— К чему вы ведете, Стерлинг?
— К тому, что умные полководцы никогда не воюют на нескольких фронтах одновременно, — ответил я. — Предлагаю заключить временные соглашения с противниками, чтобы сконцентрироваться на главной угрозе.
Лански поднял голову от расчетов:
— Конкретные предложения?
Я достал из внутреннего кармана сложенную карту восточных штатов и разложил ее на столе:
— Первое. Перемирие с Нитти на основе территориального разделения. Чикаго и Средний Запад остаются в его сфере влияния, Нью-Йорк и финансовые операции — в нашей. Взаимное невмешательство в дела друг друга.
Анастасия недоверчиво покачал головой:
— А что мешает ему нарушить соглашение через полгода, когда укрепит позиции?
— Ничего, — честно признал я. — Но через полгода мы тоже укрепим позиции, избавившись от других угроз.
Костелло затушил сигару и внимательно изучил карту:
— Продолжайте, Уильям. Какие еще соглашения вы предлагаете?
— Второе. Компромисс с О’Брайеном по бостонским операциям. Ирландцы получают полный контроль над портовой логистикой, мы сохраняем банковские операции и инвестиции в регионе.
— Это означает потерю значительных доходов, — недовольно заметил Профачи.
— Временную потерю, — поправил я. — Война с О’Брайеном обошлась бы гораздо дороже. Его люди уже взорвали мою сейфовую камеру в Бостоне, следующей целью могут стать наши склады в Нью-Йорке. Мы потеряем еще больше доходов.
Лански внимательно изучал цифры в папке:
— Экономически план имеет логику. Расходы на войну с тремя противниками одновременно превышают наши текущие доходы на тридцать процентов. Временные уступки позволят сохранить финансовую стабильность.
Анастасия скрестил руки на груди:
— А что скажут твои люди? Многие посчитают переговоры с чикагцами предательством после убийства Маккарти.
Вопрос был болезненным. Смерть Томми действительно требовала возмездия, но эмоции плохой советчик в стратегических вопросах.
— Альберт, месть это роскошь, которую мы не можем себе позволить в данный момент, — сказал я твердо. — Маккарти погиб, выполняя задание. Лучший способ почтить его память — обеспечить победу в этой войне. Я еще расквитаюсь за его гибель. Но не сейчас.
Костелло снова закурил сигару:
— Временные рамки соглашений?
— Шесть месяцев, — ответил я без колебаний. — За это время мы решаем проблемы и укрепляем позиции. После этого можем вернуться к вопросу территориального расширения.
Лучиано вернулся к столу и сел:
— Как вы видите процедуру переговоров?
— Неофициальные контакты через посредников. С Нитти через банковские каналы, у нас есть общие корреспонденты в Чикаго. С О’Брайеном через ирландских профсоюзных деятелей.
Профачи налил себе вина из графина:
— А если они откажутся от переговоров?
— Тогда возвращаемся к первоначальному плану, — ответил я. — Война на всех фронтах с соответствующими потерями. Попытка столкнуть их лбами, но она крайне маловероятна, в свете последних событий.
В комнате воцарилась тишина, нарушаемая только тиканьем напольных часов в углу. Каждый из боссов взвешивал риски и выгоды предложенной стратегии.
Лански первым нарушил молчание:
— Голосуем. Кто за временные соглашения с частью противников?
Костелло поднял руку первым, за ним последовал Лански. Профачи колебался несколько секунд, затем тоже поднял руку. Анастасия сидел с каменным лицом.
— Альберт? — спросил Лучиано.
— Не нравится мне этот план, — проворчал Анастасия. — Но если все остальные за… — Он неохотно поднял руку.
Лучиано обвел взглядом всех присутствующих:
— Принято единогласно. Мистер Стерлинг, вы получаете полномочия на проведение предварительных переговоров. Срок две недели. Если соглашения не будут достигнуты, переходим к силовым методам.
Он встал, показывая, что совещание окончено. Боссы один за другим покидали столовую, оставляя меня наедине.
Едва выйдя, я кивнул О’Мэлли. Он подошел ко мне, слегка прихрамывая и негромко сказал:
— Босс, Морган согласился на встречу. В отеле «Плаза». Через два часа.
Продолжение переговоров проходило в совершенно иной атмосфере, нежели встреча с Комиссией. Частный кабинет Джонатана Рида Моргана в отеле «Плаза» на пятом этаже представлял собой образец европейской роскоши, персидские ковры покрывали пол, стены украшали картины французских импрессионистов, а за широкими окнами простирался вид на Центральный парк.
Морган встретил меня в дверях, его серо-голубые глаза излучали спокойную уверенность человека, привыкшего контролировать ситуацию. Костюм безупречного кроя подчеркивал его аристократическую фигуру, а легкая улыбка не достигала глаз. В воздухе витал аромат дорогого табака и эвкалиптового масла.
— Мистер Стерлинг, — он пожал мне руку с европейской учтивостью, — рад видеть вас снова. Надеюсь, вы обдумали мое предложение?
Я последовал за ним к массивному столу красного дерева, за которым стояли два кресла с высокими спинками.
— Обдумал, — ответил я, занимая указанное кресло. — Ваше предложение интересно, но требует уточнения деталей.
Морган налил из хрустального графина два бокала хереса «Амонтильядо», напиток, который предпочитала европейская аристократия. Его восточный слуга отсутствовал, что внушало определенные подозрения.
— Разумеется. Детали основа любого серьезного соглашения, — он придвинул ко мне бокал. — Начнем с географии.
Его пальцы с безукоризненно ухоженными ногтями скользили по карте:
— Восточное побережье от Мэна до Вирджинии остается в вашей зоне ответственности. Все банковские операции, инвестиционные схемы, связи с итальянскими семьями. Я не вмешиваюсь в эти дела.
— А взамен?
— Средний Запад, Техас и калифорнийские операции переходят под мое влияние, — он обвел красной линией обширную территорию. — Плюс все европейские связи и трансатлантические финансовые потоки.
Предложение было щедрым, слишком щедрым. Морган отдавал мне самые прибыльные районы, сохраняя за собой регионы, которые пока казались менее важными. Но я знал, что в будущем именно Средний Запад и Калифорния станут экономическими центрами Америки. Тем более, что сейчас я планировал широкомасштабные нефтяные операции в тех районах с Роквудами.
Я попробовал херес. Напиток оказался исключительного качества, с долгим послевкусием и ароматом, говорившим о многолетней выдержке.
— Джонатан, — сказал я, решив перейти на более личный тон, — позвольте прямой вопрос. Почему вы предлагаете столь выгодные для меня условия?
Его глаза на мгновение потемнели, приобретя почти черный оттенок:
— Потому что понимаю: мы с вами похожи больше, чем кажется на первый взгляд. Оба предвидим события, которые другие считают непредсказуемыми. Оба играем в долгую игру.
Намек был ясен. Морган подозревал или знал о моем необычном происхождении.
— Я не уверен, что понимаю…
— Уильям, — он наклонился вперед, — грядущие времена будут жестокими. Экономический крах, который продлится годы. Затем война. Большая война, которая изменит мир навсегда.