— Франклин, у меня к вам предложение, которое может спасти тысячи жизней и одновременно укрепить позиции Америки в медицинской науке.
— Заинтриговали. Слушаю внимательно.
— У меня в кабинете сидит доктор Александр Флеминг, шотландский ученый, который разработал революционное лекарство под названием пенициллин. Это антибиотик, способный излечивать инфекции, от которых ежегодно умирают сотни тысяч людей.
— Звучит впечатляюще. В чем проблема?
— Власти и медицинский истеблишмент тормозят внедрение препарата. Но если мы организуем производство пенициллина, Америка станет мировым лидером в одной из наиболее перспективных направлений медицины. Поверьте мне.
В трубке несколько секунд слышались только помехи, затем Рузвельт заговорил снова:
— Это действительно может стать настоящим прорывом в медицине? Я доверяю вашему чутью, Билл, но мне нужны твердые гарантии эффективности препарата.
Я повернулся к Флемингу:
— Доктор, готовы ли вы предоставить губернатору Рузвельту полные данные клинических испытаний?
— Разумеется! — воскликнул ученый. — У меня есть детальные отчеты о каждом случае применения пенициллина.
— Франклин, доктор Флеминг может предоставить исчерпывающую документацию об испытаниях препарата. Более того, он готов лично продемонстрировать эффективность пенициллина на пациентах американских госпиталей.
— Превосходно, — ответил Рузвельт. — Билл, организуйте встречу с доктором Флемингом на следующей неделе. Я хочу лично обсудить возможности. Также привлеку к разговору руководителя здравоохранения штата Нью-Йорк.
— Кроме того, — добавил я, — нам понадобится содействие федеральных структур. Разрешения на строительство производственных мощностей, поставки сырья, сертификация препарата.
— Это можно организовать, — уверенно сказал Рузвельт. — У меня есть связи в Министерстве здравоохранения и Управлении по контролю качества пищевых продуктов и лекарств. Если препарат действительно настолько эффективен, как вы утверждаете, мы найдем способы ускорить все процедуры.
Флеминг слушал разговор с нарастающим изумлением и восторгом. Очевидно, он не ожидал такой оперативности в решении проблем.
— Франклин, — продолжил я, — есть еще один аспект. Производство пенициллина может стать основой для создания американской фармацевтической промышленности. Это тысячи рабочих мест, экспортные возможности, научное лидерство.
— Понимаю, Билл. Это вписывается в нашу концепцию экономического восстановления через инновационные проекты. Сколько времени потребуется на организацию производства?
Я вопросительно посмотрел на Флеминга. Ученый быстро перелистал записи:
— При наличии всех разрешений и финансирования — от восьми до двенадцати месяцев, — прошептал он.
— Всего три месяца, максимум полгода, — передал я губернатору, а Флеминг всплеснул руками, когда услышал такие сжатые сроки. Но возражать не стал.
— Отлично. Билл, встречаемся в среду в два часа дня в моем кабинете в Олбани. Приезжайте с доктором Флемингом и всей необходимой документацией.
— Договорились. До встречи.
Я положил трубку и повернулся к ошеломленному ученому:
— Доктор Флеминг, поздравляю. Через неделю вы встретитесь с будущим президентом Соединенных Штатов для обсуждения производства пенициллина в Америке.
Флемминг молчал несколько секунд, затем медленно произнес:
— Мистер Стерлинг, за один телефонный звонок вы решили проблемы, которые казались мне неразрешимыми. Как это возможно?
— В Америке, доктор, ценят инновации и готовы рисковать ради прогресса, — ответил я. — Особенно когда инновации могут спасти человеческие жизни и одновременно принести экономическую выгоду. А теперь, — я открыл записную книжку, — давайте обсудим практические детали.
Мы проговорили еще полчаса, планируя детали организации американского производства пенициллина. Когда доктор ушел, я остался в кабинете, обдумывая произошедшее.
За окнами сверкал весенний день, улицы кипели прохожими, спешащими по своим делам. Я налил себе виски из графина и поднял стакан, салютуя самому себе.
Иногда знание будущего позволяет творить настоящие чудеса.
Глава 17Еще переговоры
Отель «Палмер Хаус» в центре Чикаго встретил нас мраморными колоннами, хрустальными люстрами и атмосферой респектабельности, которая плохо сочеталась с истинной целью нашего визита. Вечер окутал город промышленной дымкой, смешивая запахи угля, металла и озерной воды.
Лифтер, пожилой негр в бордовой униформе, молча поднял нас на двенадцатый этаж. Коридор был пуст, только наши шаги гулко отдавались от мраморного пола.
— Босс, — тихо произнес Шон Маллоу, — люди Нитти заняли весь этаж. Шесть человек в холле, двое на лестничных клетках, еще трое патрулируют коридор. Профессиональная работа.
О’Мэлли поправил костыль и проверил пистолет под пиджаком:
— Мы в самом сердце вражеской территории. Если что-то пойдет не так, придется выбираться с боем.
Дверь люкса номер одна тысяча двести пятнадцать охраняли два массивных итальянца в темных костюмах. Один из них, человек с характерным шрамом на щеке, кивнул нам:
— Мистер Стерлинг? Френк ждет. Оружие оставляете здесь.
— Исключено, — отрезал Маллоу. — Мы ясно обговорили все условия. Оружие остается при нас.
Шрамоголовый переглянулся с напарником и неохотно кивнул:
— Проходите. Но помните, что любое резкое движение будет истолковано соответствующим образом.
Внутри люкса царила атмосфера дорогой роскоши. Персидские ковры, мебель красного дерева, картины в золоченых рамах. Из больших окон открывался вид на огни вечернего Чикаго. Город, который Нитти считал своей вотчиной.
Фрэнк Нитти сидел в кожаном кресле у камина, попыхивая сигарой стоимостью в пятьдесят долларов. Даже в неформальной обстановке он выглядел как корпоративный управляющий. Темно-синий костюм, белая рубашка, консервативный галстук. Но холодные серые глаза выдавали истинную природу этого человека.
Оуни Мэдден стоял у окна, держа в руках стакан виски. В профиль он казался усталым, словно груз посредничества между двумя враждующими сторонами давил на его плечи.
— Мистер Стерлинг, — Нитти не встал с места, лишь указал на кресло напротив. — Оуни говорил, что у вас есть предложение. Весьма любопытно.
Я сел, сознательно откинувшись назад, демонстрация спокойствия в логове хищника.
— Мистер Нитти, начну прямо. Ваша экспансия на восток создает проблемы для всех. Война между нашими организациями будет кровопролитной и дорогостоящей. Предлагаю альтернативу.
Нитти затянулся сигарой, выпуская дым в сторону потолка:
— Продолжайте.
— Территориальный раздел. Четкие границы, никаких пересечений интересов. Чикаго и Средний Запад остаются за вами. Нью-Йорк и Восточное побережье — за Комиссией.
— И почему это должно меня заинтересовать? — Нитти подался вперед. — У меня есть ресурсы для захвата любых территорий, которые я считаю нужными.
Мэдден отвернулся от окна:
— Френк, выслушай его предложение полностью.
— Потому что, — продолжил я, не обращая внимания на реплику Мэддена, — война стоит денег. Много денег. А мертвые не считают прибыли.
В этот момент мне вспомнился Томми Маккарти, верный ирландец, который погиб, защищая мои интересы.
— Кстати о мертвых, — сказал я, глядя Нитти прямо в глаза. — Томми Маккарти. Хороший человек. Не заслуживал такой смерти.
Лицо Нитти не изменилось ни на йоту:
— Не знаю, о чем вы говорите, мистер Стерлинг. Если кто-то из ваших людей погиб, это печально, но не имеет отношения ко мне.
Ложь. Все в комнате знали, что это ложь. Но Нитти не собирался признавать причастность к убийству.
О’Мэлли сжал трость покрепче, упоминание Томми затронуло ирландца за живое.
— Хорошо, — сказал я. — Оставим прошлое в прошлом. Поговорим о будущем. Ваш синдикат получает семь штатов, полную свободу действий, доступ к железнодорожным линиям и промышленным центрам. Это больше территории, чем контролирует любая семья в Нью-Йорке.
— А взамен?
— Мир. Стабильность. Возможность развивать бизнес, не тратя ресурсы на военные действия.
Нитти встал и подошел к бару, налил себе виски из хрустального графина:
— Мистер Стерлинг, вы предлагаете мне ограничить собственные амбиции ради вашего спокойствия. С чего бы это?
— С того, что альтернатива хуже для всех, — ответил я. — Комиссия не сдастся без боя. У нас есть европейские связи, политическая поддержка, финансовые ресурсы. Война может длиться годами.
О’Мэлли, стоявший у двери, почти незаметно кивнул, он одобрял мой подход.
— К тому же, — продолжил я, — у вас есть более серьезные проблемы. Федеральные агенты активизировались. Налоговая служба изучает деятельность всех крупных организаций. Стоит ли привлекать дополнительное внимание междоусобными войнами?
Это попало в цель. Нитти нахмурился, тема федерального давления была болезненной для всех боссов.
— Интересный аргумент, — признал он. — Но недостаточный. У меня есть планы экспансии, и я не собираюсь от них отказываться.
— Тогда позвольте предложить компромисс, — сказал я. — Спорные территории, Питтсбург, Кливленд, Буффало, делим поровну. Каждая сторона получает долю, никто не остается внакладе.
Нитти вернулся к креслу, задумчиво покручивая стакан в руках:
— А европейские операции?
— Совместное управление. Координационный совет из представителей обеих сторон. Решения принимаются консенсусом.
— Это означает, что вы сохраняете право вето на мои европейские инициативы.
— Как и вы на мои, — парировал я. — Взаимное ограничение — цена стабильности.
Мэдден подошел к столу и положил руку на спинку моего кресла:
— Билли прав, Френк. Этот план дает всем то, что нам нужно. Территории, безопасность, возможности для роста.
Нитти долго молчал, рассматривая узоры на персидском ковре. За окнами сгущались сумерки, огни города становились ярче.