Конечно. Я даже не удивился. Наши противники слишком профессиональны, чтобы оставлять торчащие нитки.
— А что насчет Chase National? Они должны иметь документы о переводах.
— Уже пробовал, босс. Мне вежливо объяснили, что информация о клиентах составляет банковскую тайну и может быть предоставлена только по решению суда.
— Или за соответствующее вознаграждение, — пробормотал я.
— Пробовал и это. Управляющий сказал, что даже за деньги не рискнет, слишком влиятельный клиент.
Влиятельный клиент. Значит, за «Industrial Stability Corporation» стоят люди, которых боятся даже в Chase National Bank. А это уже серьезная заявка на респектабельность.
Я встал и прошелся по архиву, размышляя. Методы напоминали Continental Trust, но более утонченные.
Continental Trust действовал грубо, полагаясь на запугивание и прямое принуждение. Здесь все изящнее, никого не убивали, не взрывали, не угрожали. Просто тихо, эффективно перераспределяли финансовые потоки.
— Питерс, — окликнул я клерка, — проверь архивы за последние два года. Есть ли упоминания о подобных операциях? Объединенные атаки, подставные фирмы, европейские трасты.
— Уже проверяю, мистер Стерлинг. Пока ничего похожего не нашел.
— А международные операции? Может, наши европейские партнеры сталкивались с чем-то подобным?
О’Мэлли полистал телеграммы:
— Вчера поздно вечером пришли сообщения из Лондона и Цюриха. Престон Артур пишет о «необычных движениях капитала» на лондонском рынке. Циммерман жалуется на «технические проблемы» в швейцарских банках.
— Те же самые проблемы, что у нас?
— Очень похоже. Массовые продажи через неизвестные компании, исчезновение документов, отключенные телефоны.
Я сел обратно за стол и взял в руки карту Европы. Если атаки происходили одновременно по обе стороны Атлантики, значит, мы имеем дело с международной организацией. Но кто может координировать операции такого масштаба?
— О’Мэлли, а что известно об «Industrial Stability Corporation» помимо люксембургской регистрации?
— Почти ничего. Номинальный офис в Люксембурге, почтовый ящик, минимальный уставный капитал. Классическая схема для сокрытия реальных владельцев.
— Направление переводов?
— Вот это интересно, — О’Мэлли достал еще один документ. — Деньги шли не только в Америку. Похожие суммы переводились в Лондон, Париж, Франкфурт и Милан. Все в один день, все через разные банки.
Спланированная международная операция. Кто-то потратил около пятнадцати миллионов долларов на демонстрацию своих возможностей. Впечатляющий бюджет для простой проверки прочности финансовых систем.
— Питерс, есть новости из архивов?
— Мистер Стерлинг, я нашел кое-что странное. В прошлом месяце к нам обращались представители некоей «European Financial Syndicate» с предложением о партнерстве.
— И что мы им ответили?
— Вы отказались, сэр. Сказали, что слишком заняты текущими проектами.
Интересно. Сначала предложение о сотрудничестве, затем атака на клиентов. Либо чрезвычайно обидчивые партнеры, либо проверка на прочность тех, кто не желает добровольно войти в их систему.
— А есть контактные данные этого синдиката?
— К сожалению, нет. Встреча проходила в нейтральном офисе, документы не оставляли.
Конечно. Торчащие нитки аккуратно обрезаны.
О’Мэлли встал из-за стола и подошел ко мне:
— Босс, есть ощущение, что мы ищем призрака. Кто бы ни стоял за этими операциями, они знают, как не оставлять следов.
— Не совсем, О’Мэлли, — сказал я, изучая документы. — Они оставили один очень важный след.
— Какой?
— Саму атаку. Зачем тратить миллионы на операцию, которая принесла им убытки? Мои клиенты потеряли триста сорок тысяч, но атакующие потратили минимум три миллиона. Экономически это безумие.
— Может, хотели нас разорить?
— Тогда атака была бы более масштабной. Нет, это было что-то другое. Демонстрация силы, проверка реакции, тестирование новых методов.
Я встал и подошел к окну. За стеклом виднелись крыши финансового квартала, где сотни банкиров и брокеров занимались привычными делами, не подозревая, что кто-то изучает их слабости с научной точностью.
— О’Мэлли, меняем стратегию. Если мы не можем найти их документы, найдем их методы. Изучи все операции последних трех месяцев. Кто скупал акции промышленных предприятий, железных дорог, металлургических компаний.
— Думаете, они готовят что-то еще?
— Уверен в этом. И на этот раз цель будет не мы.
— А кто?
Я повернулся к нему с мрачной улыбкой:
— Вся американская экономика, О’Мэлли. Кто бы ни были эти люди, они играют в игру, где ставки измеряются не миллионами, а континентами.
Питерс подошел с последней папкой:
— Мистер Стерлинг, еще одна деталь. Все атакованные вчера компании имеют одну общую черту, они связаны с оборонной промышленностью или стратегическими ресурсами.
— То есть?
— Cleveland Steel поставляет металл для военных кораблей. Ohio Railway перевозит уголь для металлургических заводов. Detroit Construction строит склады боеприпасов.
Я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Атака была не случайной, они целились в основы американской военно-промышленной мощи.
— О’Мэлли, — сказал я тихо, — кажется, мы столкнулись не с обычными финансовыми спекулянтами.
— А с кем?
— С людьми, которые готовятся к войне.
В мире международных финансов плохие новости распространяются быстрее сплетен в провинциальном городке. И когда плохие новости приходят одновременно из трех столиц, это уже не совпадение, это тенденция.
Вернувшись в свой кабинет, я обнаружил на столе стопку международных телеграмм, которые прибыли за время моего отсутствия. Судя по пометкам «срочно» и «конфиденциально», мои европейские партнеры тоже провели не самое спокойное утро.
— О’Мэлли, — сказал я, снимая трубку телефона, — мне нужна прямая линия с Лондоном. И приготовь расшифровки европейских курсов валют, что-то подсказывает, что наши проблемы не ограничиваются американским континентом.
Первый звонок удалось пробить через двадцать минут. Трансатлантические линии работали с капризами артистки, то кристально чисто, то с помехами, словно кто-то мешал суп в Атлантическом океане.
— Престон? — услышал я знакомый голос сквозь треск помех. — Стерлинг из Нью-Йорка. Получил твою телеграмму о «необычных движениях капитала».
— О, Уильям! — Престон Артур казался встревоженным, что для флегматичного британца было признаком настоящей паники. — Слава Богу, что дозвонился. У нас здесь творится что-то невообразимое.
— Расскажи подробнее.
— Позавчера неизвестные покупатели начали массовую скупку облигаций трех крупнейших лондонских банков. Barclays, Lloyds, Midland, все одновременно. Операции проводились через подставные компании с безупречными документами.
— Суммы?
— Около двух миллионов фунтов стерлингов. Примерно десять миллионов ваших долларов.
Я присвистнул. Если в Америке потратили три миллиона, а в Лондоне десять, то общий бюджет операции превышал все мои самые пессимистичные оценки.
— А откуда деньги?
— Вот тут начинается самое интересное, — голос Престона дрожал от возмущения. — Все переводы шли через «European Financial Syndicate», зарегистрированный в… угадай где?
— Люксембург?
— Точно! Та же схема, те же методы, та же тщательность в сокрытии следов. Более того, как только операции завершились, все подставные компании исчезли без следа.
— А реакция банков?
— Паника. Тихая, вежливая, британская паника, но все же паника. Процентные ставки подскочили на два пункта. Фондовая биржа нервничает. The Times уже пишет о «загадочных континентальных спекулянтах».
Я записал основные детали и приготовился к следующему звонку. Если схема была международной, то Цюрих, финансовое сердце Европы, точно не остался в стороне.
Звонок в Швейцарию занял полчаса. Вернер Циммерман, мой партнер из Цюриха, славился немецкой пунктуальностью и швейцарской осторожностью. Если он назвал ситуацию «технические проблемы», значит, дела совсем плохи.
— Вернер? Стерлинг беспокоит. Что у вас происходит?
— Mein Gott, Уильям! — Циммерман редко позволял себе эмоции, но сейчас его голос звучал встревоженно. — Это катастрофа! Кто-то атакует швейцарскую банковскую систему!
— Те же методы, что у нас?
— Хуже. Они не просто скупают облигации, они требуют немедленной отчетности по всем транзакциям за последние пять лет. Правовая база безупречна, документы оформлены идеально, но объем запросов парализует всю систему.
— Кто делает запросы?
— «Industrial Stability Corporation» из Люксембурга и «Continental Investment Trust» из Лихтенштейна. Но есть подозрения, что за ними стоит что-то более крупное.
— Какие подозрения?
— Мои источники в германских банках говорят о новом консорциуме промышленных финансистов. Штаб-квартира якобы в Гамбурге, но никто не знает, кто реально стоит за операциями.
Гамбург. Крупнейший порт Германии, центр морской торговли и промышленного финансирования. Логичное место для штаб-квартиры организации, которая планирует операции в масштабах континента.
— Вернер, а есть связь с химическими или металлургическими концернами?
— Ja, именно это и беспокоит. Все запросы касаются финансирования компаний, связанных с тяжелой промышленностью. IG Farben, Krupp, Thyssen, весь германский промышленный комплекс.
IG Farben… Я вспомнил, что в будущем это будет крупнейший химический концерн, который станет основой германской военной промышленности. Если кто-то уже сейчас изучает финансовые связи этой компании, значит, готовится к чему-то серьезному.
— Еще детали?
— Операции начались одновременно в пяти европейских столицах. Лондон, Париж, Берлин, Милан, Мадрид. Координация идеальная, тайминг безупречен. Кто бы это ни был, у них есть люди во всех крупных финансовых центрах.
После разговора с Циммерманом я почувствовал, как головоломка начинает складываться в пугающую картину. Международная организация, неограниченные ресурсы, интерес к оборонной промышленности, идеальная координация… Все это напоминало подготовку к чему-то, что выходило далеко за рамки обычных финансовых спекуляций.