Вагнер усмехнулся:
— Ах, мистер Стерлинг, вы уже все успели узнать? Что ж, это похвально. Но позвольте заметить, хорошие идеи не имеют национальности. Как и хорошее вино.
Официант материализовался рядом с нашим столиком, наполнил бокалы и исчез так же беззвучно, как появился. Вагнер поднял свой бокал:
— За международное сотрудничество.
— За взаимопонимание, — ответил я, внутренне усмехаясь двусмысленности тоста.
Мы выпили, и Вагнер откинулся в кресле, изучая меня с профессиональным интересом:
— Знаете, мистер Стерлинг, мы довольно долго наблюдали за вашей деятельностью. Должен сказать, ваши методы сильно впечатляют.
— Какие именно методы?
— Способность адаптироваться к меняющимся условиям. Умение находить возможности там, где другие видят только проблемы. — Он сделал паузу. — И, конечно, ваша готовность использовать нетрадиционные подходы в финансовых операциях.
Я понял, что он имел в виду мои связи с преступным миром и агрессивные биржевые операции. Эти люди провели основательное исследование моей деятельности.
— Лестно, что мои скромные достижения привлекли внимание международных финансистов, — сказал я. — Но должен признаться, я до сих пор не совсем понимаю, что представляет собой ваш альянс.
— Разумеется, разумеется, — Вагнер достал из внутреннего кармана элегантную кожаную папку. — Позвольте просветить вас.
Он разложил передо мной несколько документов. Первый выглядел как официальная брошюра: «Альянс промышленной стабильности — строим сегодня завтрашнюю экономику». Обложка украшена изображениями заводов, банков и символическими рукопожатиями представителей разных наций.
— Альянс промышленной стабильности, — начал Вагнер тоном преподавателя экономики, — создан для решения главной проблемы современного мира, хаотичности международной экономики.
— В каком смысле хаотичности?
— Подумайте сами, мистер Стерлинг. Каждая страна ведет собственную экономическую политику, не согласовывая ее с соседями. Результат — постоянные кризисы, торговые войны, финансовые потрясения. — Он указал на график в брошюре. — За последние десять лет мир пережил шесть крупных экономических кризисов. Это неэффективно.
— И ваш альянс предлагает решение?
— Координацию. Планирование. Стабильность. — Вагнер перевернул страницу, показывая схему международного сотрудничества. — Представьте экономику, где крупнейшие корпорации Европы и Америки работают в унисон. Где промышленная политика согласовывается заранее, где финансовые потоки регулируются разумно.
— Звучит как утопия, — заметил я. — А кто будет осуществлять это регулирование?
— Совет директоров альянса. Представители крупнейших промышленных концернов, банков, транспортных компаний. — Он показал список имен. — Krupp, IG Farben, Thyssen из Германии. Schneider-Creusot из Франции. Vickers из Британии.
— А американские участники?
— Пока немного, но мы активно работаем над расширением. — Вагнер улыбнулся. — Собственно, поэтому мы и встретились с вами.
Я изучил документы, притворяясь заинтересованным. Все выглядело солидно и убедительно, до тех пор, пока я не вспомнил о недавних атаках на моих клиентов.
— Мистер Вагнер, — сказал я осторожно, — ваш альянс уже проводит какие-то операции на американском рынке?
— Разумеется. Но пока в ограниченном масштабе. — Он не моргнув глазом продолжил: — Мы проводим исследования рыночной устойчивости, тестируем различные методы финансового воздействия.
— Тестируете?
— Видите ли, мистер Стерлинг, прежде чем внедрять систему координированного управления, необходимо понимать, как рынки реагируют на различные виды давления. — Вагнер отпил вина. — Мы изучаем слабые места финансовой системы, чтобы в будущем их укрепить.
Какая благородная цель. Укреплять слабые места, предварительно создав их самостоятельно.
— И результаты исследований удовлетворительные?
— Весьма. Американские рынки показали высокую чувствительность к точечному воздействию. Это значит, что система стабилизации будет очень эффективной.
Он говорил о разорении моих клиентов как о научном эксперименте. Я начинал понимать, с каким типом людей имею дело.
— А что насчет европейских операций? — спросил я.
— Ах, Европа это другая история, — глаза Вагнера заблестели. — Там мы уже перешли к практической фазе. Промышленные концерны Германии, Франции и Британии начали координировать свою деятельность. Результаты превосходят ожидания.
— В каком смысле?
— Эффективность выросла на тридцать процентов. Межотраслевые конфликты сократились вдвое. Правительства получили более предсказуемую экономическую политику. — Он наклонился ко мне. — Мистер Стерлинг, мы стоим на пороге новой эры экономического развития.
— Звучит впечатляюще, — согласился я. — Но какую роль в этой новой эре играю я?
— Мы предлагаем вам стать нашим американским партнером. Получить эксклюзивный доступ к нашим аналитическим материалам, принимать участие в планировании операций, пользоваться поддержкой альянса в ваших собственных проектах.
— За какую плату?
— Никакой платы. Более того, — Вагнер достал из папки еще один документ, — мы готовы предложить вам кредитную линию в размере ста миллионов долларов под два процента годовых.
Сто миллионов под два процента. При рыночной ставке семь-восемь процентов это чертовски щедрое предложение, от которого трудно отказаться. И именно поэтому оно вызывало подозрения.
— Условия действительно привлекательные, — сказал я. — Но позвольте спросить, что мешает создать подобную организацию здесь, в Америке, без европейского участия?
Вагнер задумался на мгновение, как будто взвешивал, сколько правды можно открыть:
— Честно говоря, мистер Стерлинг, произошедшие изменения в мировой экономике требуют международной координации. Изоляционистский подход больше не работает.
— Какие изменения?
— Видите ли, наши аналитики предсказывают серьезные политические потрясения в ближайшие годы. Сейчас идет экономический кризис масштабов, которых мир еще не видел. — Его голос стал серьезнее. — Те, кто будут действовать сообща, выживут и преуспеют. Остальные… ну, история не щадит тех, кто не умеет приспосабливаться.
Кризис, которых мир еще не видел. Я знал, что он имел в виду Великую депрессию, которая уже началась.
— А как насчет американского правительства? — спросил я. — Они поддерживают идею международной координации?
— Правительства, мистер Стерлинг, следуют за экономическими реалиями, — Вагнер улыбнулся. — Но если вас интересует политическая поддержка, могу сказать, что у нас уже есть понимание с рядом влиятельных фигур.
— Например?
— Сенатор Джонсон из Калифорнии весьма заинтересован в расширении торговых связей с Европой. Конгрессмен Уилер поддерживает идею международных промышленных стандартов. — Он сделал паузу и добавил как бы невзначай: — И даже мистер Барух выражал заинтересованность в наших предложениях.
Я едва не подавился вином. Барух? Барнард Барух, с которым я встречался несколько месяцев назад и который казался союзником в борьбе против неизвестных врагов?
— Барух? — переспросил я, стараясь сохранить невозмутимость.
— О да. Весьма дальновидный человек. Понимает необходимость подготовки к экономическим переменам. — Вагнер отпил вина. — Мы провели с ним несколько очень продуктивных встреч.
Мой мир перевернулся. Если Барух действительно сотрудничал с альянсом, это означало, что он либо обманывал меня с самого начала, либо сам стал жертвой более сложной игры.
— Интересно, — сказал я, стараясь не выдать потрясения. — А что именно обсуждали с мистером Барухом?
— Детали его консультационной деятельности для правительства. Способы подготовки американской экономики к международной интеграции. — Вагнер наклонился ближе. — Понимаете, мистер Стерлинг, мы не действуем против американских интересов. Мы действуем в интересах мировой стабильности.
— Разумеется, — пробормотал я.
— Но вернемся к нашему предложению, — Вагнер вернулся к деловому тону. — Мы готовы предоставить вам все детали нашего плана, ввести в курс предстоящих операций, обеспечить финансовой поддержкой. Единственное условие — полная конфиденциальность до момента официального объявления альянса.
— Когда планируется это объявление?
— В течение года. Возможно, раньше, если обстоятельства потребуют ускорения.
Я делал вид, что размышляю над предложением, но на самом деле обдумывал услышанное о Барухе. Если влиятельный финансовый советник правительства действительно работал с европейским альянсом, масштабы заговора гораздо серьезнее, чем я предполагал.
— Мистер Вагнер, — сказал я наконец, — ваше предложение требует серьезного обдумывания. Могу ли я рассчитывать на некоторое время для принятия решения?
— Конечно. Но, — он достал из кармана элегантную визитную карточку, — время ограничено. Скажем, неделя?
— Справедливо.
— Отлично. — Вагнер поднял бокал. — За взаимовыгодное сотрудничество.
— За правильные решения, — ответил я, чокаясь с ним.
Остаток ужина прошел в светской беседе о погоде, политике и перспективах американской экономики. Вагнер оказался блестящим собеседником, эрудированным, остроумным, обаятельным. Именно таким, каким должен быть человек, убеждающий других присоединиться к международному заговору.
Расставаясь у выхода из ресторана, он еще раз напомнил о недельном сроке и пожелал приятного вечера. Я проводил его взглядом, пока он не скрылся в вечерней толпе Бродвея.
Стоя на тротуаре под неоновыми вывесками, я обдумывал услышанное. Альянс промышленной стабильности оказался именно тем, что я подозревал, международной организацией, готовящейся к переделу мировой экономики. Но откровение о возможном участии Баруха меняло всю картину.
Если один из самых влиятельных финансистов Америки работал с потенциальными врагами, кому еще можно доверять? И самое главное, был ли Барух сознательным участником заговора или невольной жертвой более тонкой манипуляции?