Джонсон открыл папку с финансовыми расчетами:
— Уильям, если говорить о масштабах проблемы, то у нас четырнадцать миллионов безработных. При средней зарплате двадцать долларов в неделю для их трудоустройства потребуется около пятнадцати миллиардов долларов в год.
— Пятнадцать миллиардов! — О’Мэлли присвистнул. — Это больше половины федерального бюджета.
Маркус Хендерсон поправил очки и открыл свою папку:
— Патрик, проблема не в абсолютных цифрах, а в механизме финансирования. Правительство может выпустить долгосрочные облигации под будущие доходы от инфраструктурных проектов. Дороги, мосты, плотины окупятся через увеличение экономической активности.
— Поэтому, — вмешался профессор Норрис, — нужно думать не о простом трудоустройстве, а о мультипликативном эффекте. Каждый доллар, вложенный в общественные работы, генерирует два-три доллара экономической активности.
Я встал и подошел к доске, взяв мел:
— Давайте разберем конкретный пример. Строительство плотины стоимостью один миллион долларов. Прямые рабочие места тысяча человек на год. Но плотина даст электричество, которое создаст новые предприятия, новые рабочие места.
Сара Левински достала из папки детальную диаграмму:
— Мистер Стерлинг, я проанализировала данные по проекту плотины Боулдер-Дам в Колорадо. Каждый доллар инвестиций создал два доллара семьдесят центов дополнительной экономической активности в регионе.
— Плюс строители будут тратить зарплаты в местных магазинах, — добавил Эллиотт. — Владельцы магазинов закажут больше товаров, производители наймут рабочих.
— Точно, — кивнул Норрис. — В экономической теории это называется мультипликатором Кейнса. Один доллар государственных инвестиций может генерировать до трех долларов частной экономической активности.
Хендерсон листал расчеты:
— Если мультипликатор действительно равен трем, то для полного решения проблемы безработицы достаточно пяти миллиардов государственных инвестиций в облигации.
— Пять миллиардов более реалистичная цифра, — согласился я. — Но как убедить Конгресс выделить такие деньги?
— Нужны конкретные проекты с ясной экономической отдачей, — ответил Норрис. — Дороги, мосты, плотины, школы, больницы. Инфраструктура, которая окупится через увеличение производительности экономики.
Сара Левински встала и подошла к карте США на стене:
— Я составила приоритетный список регионов. Аппалачи нуждаются в дорогах для вывоза угля. Средний Запад в ирригационных системах после засух. Юг — в электрификации сельских районов.
Я начал записывать на доске:
— Итак, приоритетные направления. Первое. Электрификация сельских районов. Миллионы ферм до сих пор не имеют электричества. Это ограничивает производительность сельского хозяйства.
— Второе, — добавил Джонсон, — дорожная программа. Хорошие дороги снижают транспортные расходы, что удешевит товары для потребителей.
— Третье ирригационные системы, — продолжил Норрис. — Засухи последних лет показали уязвимость сельского хозяйства. Орошение увеличивает урожайность и стабилизирует продовольственные цены.
Хендерсон поднял руку:
— А что с муниципальными проектами? Городам нужны новые школы, больницы, канализационные системы. Это создаст рабочие места в строительстве и улучшит качество жизни.
Эллиотт добавил:
— А что с жильем? Миллионы семей живут в трущобах или вообще остались без крова.
— Государственные программы жилищного строительства, — кивнул я, добавляя пункт на доску. — Это даст работу строителям, плотникам, электрикам. Плюс улучшит условия жизни рабочих.
Сара Левински открыла другую папку:
— Мистер Стерлинг, у меня есть предложение. Что если мы сами профинансируем несколько пилотных проектов для демонстрации эффективности?
— В каком смысле? — уточнил я.
— Выберем два-три региона с высокой безработицей и запустим там программы общественных работ на частные деньги, — объяснила она. — Если проекты окажутся успешными, это станет доказательством эффективности подхода.
Джонсон наклонился над картой США, висевшей на стене:
— Где именно? Нужны регионы с разными экономическими условиями для чистоты эксперимента.
— Западная Виргиния, — предложил я. — Угольные районы, пострадавшие от закрытия шахт. Построим там дороги, соединяющие изолированные поселки с основными транспортными артериями.
— Айова, — добавил Норрис. — Сельскохозяйственный регион, страдающий от засух. Создадим ирригационную систему для группы округов.
Хендерсон изучал карту:
— А что насчет промышленного региона? Скажем, Огайо или Пенсильвания?
— Хорошая идея, — согласился я. — Выберем город с закрытыми заводами и запустим программу переквалификации рабочих плюс строительство новых предприятий.
Сара Левински делала расчеты на диаграммах:
— Западная Виргиния. Двести миль дорог, примерно полмиллиона долларов. Айова — ирригационная система на десять тысяч акров, еще полмиллиона. Огайо — переквалификация тысячи рабочих плюс два новых предприятия, миллион долларов.
— Итого два миллиона, — подсчитал Джонсон. — Серьезные деньги, но эффект может быть впечатляющим.
Профессор Норрис поднял руку:
— Уильям, а что если привлечь к финансированию ваших союзников? Роквуда, Вандербильта, других?
— Отличная мысль, — кивнул я. — Роквуд заинтересован в развитии инфраструктуры для нефтяной отрасли. Дороги в Западной Виргинии облегчат транспортировку угля и нефтепродуктов.
— Вандербильт выиграет от ирригационных проектов, — добавил Эллиотт. — Больше грузов для железных дорог, если урожайность повысится.
Хендерсон листал записи:
— Если мы разделим финансирование на четверых: вы, Роквуд, Вандербильт и еще кто-то, то на каждого придется по пятьсот тысяч долларов.
— Вполне подъемная сумма, — согласился я. — А кто мог бы стать четвертым участником?
— Барух, — предложил Норрис. — Он уже выразил готовность поддержать Рузвельта и заинтересован в экономических экспериментах.
Сара Левински встала и подошла к доске:
— Мистер Стерлинг, есть еще один важный аспект. Нужно тщательно документировать все результаты. Количество созданных рабочих мест, изменение доходов населения, мультипликативный эффект в местной экономике.
— Я могу организовать экономический мониторинг, — предложил Норрис. — Привлечь студентов из университета для сбора статистики.
— А я займусь финансовой отчетностью по облигациям и расходам, — добавил Хендерсон. — Каждый доллар должен быть задокументирован и отслежен.
— Я разработаю систему аналитических показателей, — включилась Сара Левински. — Эффективность вложений, скорость окупаемости, социальное воздействие. Все в цифрах и графиках.
Эллиотт нацелил карандаш на блокнот:
— Сэр, а сроки? Когда Рузвельту понадобятся результаты?
— Официально к осени следующего года, перед началом избирательной кампании. Но первые результаты должны появиться через шесть месяцев, — ответил я. — Это даст время для корректировки программ, если потребуется.
Джонсон посмотрел на меня:
— А как насчет координации с местными властями? Губернаторы штатов могут не захотеть сотрудничать с частными инвесторами.
— Здесь Рузвельт уже поможет, — ответил я. — Как губернатор Нью-Йорка, он имеет связи с коллегами из других штатов. Плюс мы позиционируем проекты как экономические эксперименты, а не политические инициативы.
Профессор Норрис поднялся из кресла:
— У меня есть контакты в университетах Западной Виргинии и Айовы. Профессора экономики и социологии могли бы помочь с исследованиями и придать проектам академическую респектабельность. Уильям, если этот эксперимент удастся, мы не просто поможем Рузвельту выиграть выборы. Мы продемонстрируем новый подход к экономической политике, который может изменить всю страну.
— Именно на это я и рассчитываю, — кивнул я. — Но сначала нужно доказать, что теория работает на практике.
Хендерсон закрыл папку:
— Мистер Стерлинг, у меня есть опыт организации муниципальных займов. Могу подготовить финансовую структуру для каждого проекта так, чтобы все было прозрачно и эффективно.
Совещание продлилось еще час. Мы разработали детальный план трех пилотных проектов, распределили обязанности и наметили график реализации. Сара Левински взяла на себя координацию аналитической работы, Хендерсон — финансовое планирование, Норрис — академическое сопровождение.
Когда коллеги разошлись, я остался в конференц-зале с О’Мэлли, изучая записи на доске.
— Патрик, — сказал я, — Морган атаковал мои европейские позиции, но я готовлю ответный удар на совершенно другом фронте.
— Политическое влияние вместо финансового давления? — уточнил О’Мэлли.
— Именно. Экономические идеи и практические результаты могут оказаться сильнее любых банковских ресурсов. Особенно если эти идеи помогут миллионам американцев найти работу и вернуть надежду на будущее.
Взяв телефон, я набрал номер Роквуда. Пора начинать собирать коалицию для самого амбициозного экономического эксперимента в истории страны.
Глава 5Политические союзы
Вашингтон встретил меня дождливым ноябрьским утром. Поезд прибыл на Union Station в половине девятого, и я сразу же отправился в частный клуб «Cosmos», расположенный в элегантном особняке на Мэссачусетс-авеню. Этот клуб давно служил неофициальным местом встреч для политиков, дипломатов и влиятельных бизнесменов, идеальная обстановка для конфиденциальных переговоров.
Барнард Барух уже ждал меня в библиотеке клуба, просторной комнате с высокими потолками и стенами, заставленными кожаными томами по истории и политической экономии. Рядом с ним сидели двое мужчин, которых я еще не встречал, но достаточно наслышан.
Гарри Трумен, сенатор от Миссури, выглядел именно так, как я его представлял, невысокий, коренастый мужчина с проницательными глазами за очками в стальной оправе. В свои сорок четыре года он уже заработал репутацию честного политика, не терпящего коррупции. Его простая манера держаться и мидвестский акцент контрастировали с изысканной обстановкой клуба.