— Все верно, — подтвердил Бенджамиль. — Я в курсе дела. Но ведь мы поставляем в Сити только легкие лицензированные наркотики, у корпорации с ситтерскими боссами какая-то договоренность. Это ведь вполне законный оборот.
— Корпорация поставляет в Сити всякие наркотики, — назидательно сказал Виктор. — В том числе нелегальные супертяжеловесы вроде «ската» или «молотка». Ты, я думаю, даже названий таких не знаешь. Просто делается это неофициально.
Бенджамиль возмущенно пожал плечами:
— Вик! Ты нарочно городишь всякую ерунду. Лично я ничего подобного не слышал!
— А твой Ху-Ху наверняка слышал, — иронически заметил Виктор.
— Но вся информация сейчас идет через меня! — Бену показалось, что наконец он нашел весомый аргумент.
— Ой, вся ли? — усомнился Виктор, едва сдерживая улыбку, и Бенджамиль крепко задумался.
— А чем Сити расплачивается за жратву, за шмотки, за услуги? — продолжал Виктор, закручивая кончик вновь набитой сигареты. — Что пульпа дает взамен порошков, растворов, таблеток? А?! Пульпа, друг мой, торгует наркотой по всему черному буферу, по всему индастри, отчасти контролирует белый буфер и даже, насколько я знаю, добирается до твоего чистенького аутсайда. Как думаешь, где производится вся самогонка, которую литрами потребляют отдолбившие смену индусты, а также их выжатые досуха жены и болтающие на трэче детишки-бандиты? Спирт гонят все в том же Сити из сырья, которое доставляют все на тех же красных трейлерах. Поверь мне, Бенни, это огромные деньги, и по меньшей мере две трети этой Амазонки течет на счета корпорации. Корпорации невыгодно стирать пульпу с лица земли, корпорации невыгодно замуровывать пульпу в резервации. Эта индейка несет золотые яички, Бенни, вот так-то!
— А ты, случаем, не сгущаешь краски? — спросил Бенджамиль, на секунду ему показалось, что перила балкона куда-то исчезли и он, балансируя, стоит над темной, слегка расцвеченной редкими огоньками бездной.
— Хочешь, познакомлю тебя с одним обмылком, который пятый год сидит на «молотке»? — лениво предложил Штерн. — Наркота нынче гуманная, можно и десять лет протянуть, даже пятнадцать. — Он нехорошо ухмыльнулся. — Мертвец платить за дозу не станет.
Бенджамиль поежился:
— Непривычно ты как-то говоришь, жутковато.
— Что есть, то есть…
Виктор поднялся из-за столика и подошел к перилам. В одной руке он держал сигарету, в другой блестящую металлическую зажигалку антикварного вида.
— Сударь! — провозгласил он торжественно. — Вам случалось курить? Хотя бы не взатяжку?
— Пару раз пробовал, давно, еще в школе, — смутившись, признался Бен. — А зачем это?
— Увидишь, — сказал Виктор загадочно.
Он взял сигарету в губы и щелкнул зажигалкой. Бенджамиль зачарованно следил, как Штерн прикуривает, заслонив огонек ладонью.
— Классная зажигалка! — сказал он с завистью. — Раритет?
— М-м-м… — Виктор с наслаждением затянулся, пряча зажигалку в карман брюк. — Хороший откат… М-м-м-ф… Не обманули.
Мэй потянул носом. Глаза у Виктора приобрели маслянистый блеск, по губам пробежала расслабленная улыбка.
— Совсем другое дело! — сказал он удовлетворенно. — От третьей бутылки вина на меня вечно хандра нападает. Пока пьешь — веселишься, а напьешься — плачешь!
Виктор затянулся еще раз и протянул сигарету Мэю.
— Попробуй, — сказал он как бы между прочим. — Втяни дым в легкие и задержи дыхание секунд на пять. Бьюсь об заклад, такого в твоем аутсайде не водится.
— Это марихуана? — осторожно спросил Бен, не решаясь взять сигарету.
— Марихуана?! — Виктор от души расхохотался. — На ботанику у меня денег не хватит! К тому же настоящую дурь на улице не купишь. Это «сат» — синтетик, так скажем, эрзац, но очень хороший эрзац, я плохую дрянь не беру. Пробуй, не бойся.
Бенджамиль опасливо взял сигарету большим и указательным пальцами.
— Даже не знаю… — промямлил он.
— Ладно, давай сюда! — немного разочарованно сказал Виктор.
В этот же миг Бенджамиль, сам не зная зачем, поднес сигарету ко рту и затянулся. Сладковато-горький, шершавый, как терка, дым заполнил легкие, Бен не удержал его в себе и мучительно закашлялся. Вторая затяжка получилась гораздо лучше, хотя в горле першило неимоверно, а на глаза навернулись слезы. Виктор одобрительно хлопнул его по плечу и отобрал сигарету.
— Ну как? — спросил он с интересом.
Бенджамиль осторожно прислушивался к своим ощущениям.
— Вроде ничего. В смысле, я ничего не чувствую! — сказал он наконец и засмеялся.
Виктор засмеялся следом.
В детстве отец несколько раз водил Бенджамиля купаться в реке. Теперь эта речка, равно как и прочие, упрятана в бетонную трубу, но тогда, двадцать пять лет назад, еще были на ее берегах маленькие платные пляжи с тентами и шезлонгами. Теперь старые воспоминания ожили, и Бену показалось, будто его подхватило теплое водяное течение. Несет куда-то, медленно переворачивая через голову. Мир вокруг сделался простым, легким и прозрачным.
— Значит, ты не любишь корпорацию? — спросил Бен, пытаясь настроиться на серьезный лад. — Из чувства протеста работаешь на Сити? А в Рождество наряжаешься Санта-Клаусом и лазишь по трубам с красным мешком?
Хихикнув, Бенджамиль потыкал ногой один из объемистых трехцветных мешков, действительно стоявших вдоль решетки балконного ограждения.
— Никуда я не лажу, — удивленно сказал Штерн, выпуская изо рта белесое облачко дыма. — Я люблю корпорацию… Никогда не кусай руку, которая тебя… Эй, Бенни! Рождество — запрещенный праздник! Откуда ты знаешь о непристойно-мистических, безнравственных персонажах вроде Санты?
— Мне мама рассказывала, в детстве, — признался Бен. — И никакой он не безнравственный, добрый старик, по трубам лазил. Скажу по секрету, мне родители даже Библию вслух читали. Только т-с-с-с! Никому!..
Виктор понимающе приложил ладонь к губам.
После смерти отца Бенджамиль с матерью переселились в нынешнюю квартиру. Мать прожила в ней всего два года. Спустя какое-то время Бен вспомнил о Библии. Он перерыл все старые вещи в поисках толстого брикета потрепанных листов, но так ничего и не нашел. Наверное, книга осталась где-нибудь в тайнике на старой квартире. А может быть, мать сожгла ее от греха подальше.
Бенджамиль, помотав головой, взял протянутую ему сигарету и с каверзным, обличающим видом погрозил Виктору пальцем:
— А ты откуда знаешь про эту чертовщину?
— Я-то? Я вообще много чего знаю.
— Нет! Серьезно!
— Серьезно? Если серьезно, то я иногда лажу через телефонную сеть в закрытые разделы инфохрана корпорации. Только это не совсем законно. Так что т-с-с-с. Никому!!!
— Ага! Я же говорил, что лазаешь! — радостно воскликнул Бен.
— Представляешь, — продолжал Виктор вдохновенно, — раньше весь мир был связан информационной сетью и каждый, кто пожелает, мог совершенно официально туда зайти, узнать все, что хочет… а теперь приходится лазать…
— С мешком… — прыснул Бенджамиль.
— Балда! — сказал Виктор, ухмыляясь. — Это не мешок, это парашют.
— На хрена?! — Бенджамиль выпучил глаза.
— С ним можно прыгнуть вниз.
— Ну?! Дашь примерить?
Когда Виктор закончил затягивать лямки вокруг ног Бенджамиля, оба приятеля уже покатывались от хохота. Бен все время пытался заглянуть себе за спину, чтобы посмотреть, как сидит ранец, а Виктор пытался удержать его на месте.
— Дай-ка ракету! — Виктор забрал у Бена коротенький окурок и отступил на пару шагов. — Вот и вся наука, — сказал он, осматривая экипированного парашютиста с ног до головы. — Ремни регулируются автоматически, вытяжной фал привязан к перилам.
— Как я выгляжу? — спросил Бен.
— Как полный придурок! — Виктор затянулся последний раз и бросил бычок вниз. — Хочешь прыгнуть? — неожиданно предложил он.
Бенджамиль попытался проследить глазами полет окурка. Веселость его слегка поубавилась.
— Хотя под кайфом прыгать нельзя, — сказал Виктор.
— Почему? — Бен с трудом оторвался от созерцания темного провала улицы.
— Потому что можешь полететь не вниз, а вверх, — захохотал Виктор.
Когда новый взрыв веселья угас, Штерн объяснил, вытирая глаза:
— Прыгать надо в свой счастливый день. Я прыгаю только по средам. У тебя сегодня день, несомненно, счастливый, но злоупотреблять везением не стоит. Тем более, что в одном из парашютов обрезан вытяжной шнур, а я не знаю, в каком.
— Зачем обрезан? — глупо улыбаясь, спросил Бенджамиль.
— Лекарство от пресной жизни! — Виктор махнул рукой. — Не обращай внимания… А не послать ли нам за десертом?!
Они стояли рядышком, облокотившись на перила балюстрады, и лениво курили, бережно передавая друг другу сигарету огоньком кверху.
— Помнишь Розану Табоне? — спросил Виктор.
Тлеющий кончик сигареты подсветил красным тени на его острых скулах.
— Такая высокая, темная? Родинка вот тут, над губой?
Виктор кивнул.
— Помню, — сказал Бен. — Только не помню, что она Табоне.
— Нам было лет по четырнадцать. — Виктор блаженно улыбнулся. — Мы с Рози приходили на станцию, забирались вдвоем в одну таблетку, потом вводили код семнадцатой станции нашей ветки и отправлялись до самой границы аутсайда, сначала сорок минут туда, а потом сорок минут обратно. И всю дорогу мы любили друг дружку прямо в таблетке. Вот это было настоящее счастье.
Бенджамиль восхищенно и недоверчиво покачал головой:
— И ни разу никому не проболтались?
— Ни разу.
— Невероятно! И как вы умудрялись… в такой тесноте?
— В четырнадцать я был гораздо гибче, чем теперь, — сказал Виктор.
Бенджамиль засмеялся:
— Но ведь в каждой таблетке, кажется, есть система видеонаблюдения!
— Есть, — сказал Виктор, выпуская через ноздри тонкие струйки дыма. — В четырнадцать я был уже достаточно умен, чтобы залепить чем-нибудь объектив микрокамеры. Так что стопам так и не привелось насладиться детским порно в исполнении Виктора Штерна и Розаны Табоне.