Циркачка и животновод разглядывали друг друга долго и пристально, как два квалифицированных разведчика враждующих государств. Каждый из разведчиков был вооружен до зубов и подкреплен православными идеями.
– Боров! – неожиданно воскликнула Раиса Мартыновна, не выдержав пристального взгляда. Российский боров на арабском аукционе! Ха-ха!
– Простите, не понял? – не убирая улыбку, спросил Еремей и протянул руку для знакомства. – Моя фамилия Долбарис, и арабские аукционы я презираю.
– Фамилия, не только в Москве известная, но и за бугром.
– А вы – Раиса Мартыновна!
«Боров» продолжал пристально разглядывать циркачку, а потом вдруг прощебетал, как райский соловей:
– Дорогая… вы прелесть. Можно мне поцеловать вашу искусную ручку?
– Бросте придуриваться, Еремей, – лениво ответила Раиса, но ручку с драгоценными камушками все-таки протянула. – Раздевайся да попросту садись к столу. Выпьем да закусим, ежели, конечно, у тебя все внутренности в норме – желудок, почки, селезенка.
– Успокойтесь, мадам, мои органы соответствуют мировым запросам, – нисколько не теряясь, ответил Долбарис.
– Ну и прелестно. Товар должен быть всегда кондиционным, – замешкалась Раиса.
– Верно, – согласился Еремей. – Вот еще надо разобраться, кто здесь товар.
– Тогда давай для начала выпьем шампанского и послушаем музыку.
На этих сигнальных фразах Беня и Тимур уже раз-чехлили видеокамеру.
Приготовились к съемкам.
– Дорогая, я очень люблю шампанское, но сейчас работа не позволяет.
– Какая же у тебя работа, животновод? Ведь не на зарплату живешь?
– Стучу! И крепко… – он опять постучал, только уже не железными копытами, а в грудь, и ловко сбросил с себя кожаное пальто. – И раньше умел стучать, и теперь. Дай-ка, прелестное создание, паспорток твой, а еще командировочное удостоверение.
– Это зачем?
– Клади на стол и помалкивай! – и, показав на свой карман, добавил. – Документы на твоих подручных уже здесь!
Иван Иванович машинально полез в свои карманы, но Долбарис остановил его.
– Ты, Сизарев, меня не интересуешь. Кстати, Иван Иванович, ты бы вышел во двор, а то нам поговорить надо с глазу на глаз. Может, пока дров поколешь? В баньке холодновато.
Сизарев. словно снег, растаял.
– Слушай, животновод, – не выдержала циркачка. – Сколько тебе отстегнуть, чтобы ты отстал и подумал о своем будущем?
Владыка района задумался.
В этот момент бесшумно вышел из бани один из кремлевских жвачных Раисы. Вид у него был понурый, по-видимому, он переживал свою оплошность с документами.
Другой жвачный зомби-Рольмопсов, оценив ситуацию, был невозмутим.
– Что это вы, Раиса Мартыновна, чикаетесь с этим клиентом? Дайте распоряжение, и мы его для чучела обработаем или подготовим для трансплантации…
– Спокойно, господа! – перебил его Долбарис. – Вас направили сюда работать под моим руководством! Понятно? В противном случае мне придется вас наказать. – Он неожиданно вытащил из кожаного пиджака золотой шар и положил на стол. Шар был точно такой же, как у Раисы Мартыновны и ее шефа.
Циркачка сразу побледнела, отшатнулась сначала к мешку с мумией Мордова, потом к окну, на подоконнике которого лежали шприцы, и жуткое безмолвие повисло в помещении.
– Одевайтесь, мадам! – властно скомандовал Еремей. – Поедем в мою контору…
Он взял со стола золотой шар и постучал им по столу.
– А здесь нельзя разобраться? – растерянно поинтересовалась Раиса Мартыновна.
– Ни в коем случае! – с улыбкой ответил Долбарис. – Я человек суеверный, а здесь, судя по всему, уже имеется покойник…
Он покосился на печку.
– Очень жаль, что вы действуете без инструкции и приказа сверху. В центре теперь тоже наши люди. Кстати, слышали новость?
– Какую?
– Самый выдающийся реформатор России как в воду канул…
– Имеете в виду Артура Борисовича?
– Вот именно – имею в виду.
Губы Раисы Мартыновны дрожали, лицо покрылось белыми пятнами.
Долбарис поднялся из-за стола и, держа в руках золотой шар, подошел к половику за печкой.
– Извините, господин Долбарис, промашка вышла: там местный лосятник. Он уже полуфабрикат… – шепотом выдавила Раиса Мартыновна.
– Так и знал. Приехали сломя голову. Ни сознательности, ни дисциплины. Все наскоро, тяп-ляп. Жаль, господа, но я вынужден доложить шефу.
– Не делайте этого, Еремей! Не знаю, как вас по батюшке?
– Еремеич, уважаемая… Но от этого мне не легче.
– Поймите, Еремей Еремеич, мы напали на золотую жилу. Пьянство здесь жуткое, развал духа и тела…
Люди, кроме угроз, от властей и начальства ничего не имеют. Думали попользоваться этим…
– Как?
– Очень просто… Отовариться дней за десять – и отвал.
Долбарис помрачнел. Холодный пот покрыл его перестроечное лицо.
– Свою долю вы получите, – успокаивала его циркачка, – о покойниках вам не придется волноваться. Мы их быстро в валюту обращаем.
Раиса Мартыновна закурила.
Долбарис, почесав в затылке, повертел в руках золотой шар, сунул в карман.
– Логично и даже заманчиво, – спокойно сказал он. – И сколько же вы намереваетесь отстегнуть за каждого аборигена?
– Условия ваши.
– В рублях или в валюте?
– Как захотите.
– В зеленых, – твердо сказал Долбарис. – Но учтите, иду на нарушения. В договоре ясно сказано – все работы только с согласия шефа. Если б не ваш талант, особенно в кинопродукции, – у нас с вашим участием она нарасхват, – я бы и разговаривать не стал. Дорогая, поедем ко мне! – Еремей вновь выдавил на лице улыбку и в этот момент был очень похож на президента одного из обнищавших государств.
– Сначала давайте выпьем, – вкрадчиво предложила Лариса. – Я не откажусь.
Долбарис был натурой весьма неординарной. С юных лет он превосходно «стучал», умело налаживал и использовал связи, менял жен и любовниц, как драгоценные реликвии, взамен получал повышение по службе, но больше всего он любил выступать в парламенте и голосовать. Голосовать то за одного, то за другого, то за третьего, чтобы все оставить на земле так, как хотелось ему.
«Какая прелесть – эти бесконечные выборы! – радовался он. – Сегодня на одного „стучишь“, завтра на другого». Умел он, обладая феноменальной памятью, рассчитать не только на много ходов вперед, но и вычислить доход. Долбарис с успехом закончил учебу в школе восточных единоборств и с пеной у рта мог хвастаться самым отборным огнестрельным оружием, потому что в этой сфере предлагал свои нанотехнологии.
Одним словом, он был тем, кто появляется всегда в нужном месте и в нужное время, любил говорить о себе, что он субъект без затей и без совести. Но самоуправства, без указаний шефа, он действительно не любил. Жил он всегда в неге и холе, ну а в наши дни деньгам и вовсе счет потерял.
Вскоре Долбарис и Ваучер подкатили на «Ниве» к добротному двухэтажному особняку серебристо-белого цвета. Раньше дом был коричневым, но Еремей быстрее всех перекрасил колерку и с распростертыми объятиями принял новую власть: сельсовет окрестил административным центром, а совхоз – в шутку, конечно, – товариществом расхитителей и алкоголиков без ограниченной ответственности.
– А где же мои друзья? Где дорогой мой орангутан?
– Это вы так Ивана Ивановича величаете? – распахивая калитку перед домом, спросил Долбарис. – Недурственно, но на мой вкус, несколько прямолинейно.
Показывая гостиную, Еремей с гордостью сказал:
– Здесь мое ангельское пристанище. Тут вы можете отведать и «Анкл Бенс», и «Баунти», и прочие райские наслаждения. Рядом столовая, дальше ванная и кайфушник с цветомузыкой. Включить?
И полилась ритмичная музыка, разгоняющая кровь и холодящая душу.
Сбросив норковую шубу, таксидермистка буквально влетела в райские наслаждения.
И вскоре новые друзья уже беседовали за столом, переполненным зарубежными и отечественными яствами и лучшими винами.
Оглядывая интерьер квартиры, профессионалка с интересом отнеслась к нескольким чучелам животных, среди которых были экземпляры удивительных человекообразных с других континентов.
– Это цветочки, – заметив интерес гостьи, с ухмылкой превосходства похвастался Долбарис. – У меня есть то, о чем шеф только мечтает.
– Что ж это такое?
– Пусть будет маленькая тайна…
– И все-таки…
– Так вам все и расскажи… Не забывайте, мадам, что вы – нарушитель договора и, согласно инструкции, я обязан вас наказать.
– Наказать. Я согласна. Но сначала выпьем и потанцуем.
– Краковяк.
– Почему краковяк?
– Может, мазурку? Дорогая моя, давайте ближе к делу. Я не мальчик, и вы не девочка. У вас свои секреты – у меня свои. У вас свой счет в швейцарском банке, у меня свой. Будем начистоту: я вам нравлюсь?
– Очень.
– Тем лучше.
Они выпили по бокалу, закусили.
– Итак, уважаемая, – Еремей щелкнул пальцами по столу. – Сколько я получу за каждого аборигена?
– Вот так сразу «быка за рога»?!
– Да, вот так сразу! Я не халявщик и не презираю А.О. НИН! И перестройку ценю за фиолетовые перестроечные дела.
– Что вы нервничаете! Я выделю вам подушную оплату, а душами буду распоряжаться сама… Захочу – выставлю на аукцион, захочу – пущу их на трансплантацию.
– Спокойно, Раиса Мартыновна, – Долбарис нахмурился. – Никакой подушной оплаты! Вы меня поняли? Вам двадцать процентов, остальные мне. Не устраивает?! Так я сам сделаю из вас «куклу».
– Чего?!
– И думаю, мой шеф будет страшно рад такому наказанию. Героиня видаков, цирковая и кинематографическая звезда, известная таксидермистка в своей последней ипостаси!
– Хватит! – не выдержала Раиса Мартыновна. – Сколько вы хотите за одну душу?
– Три тысячи зеленых! И не больше четырех аборигенов из каждой деревни.
– Вы с ума сошли! Это цена солидного депутата с гуманитарным образованием. А вы за одного алкоголика-неандертальца с мерзкой печенью требуете то же самое. Да у нас известные писатели, эстрадные артисты дешевле!