– Сэм? – окрикиваю я. – Я уже дома!
– Рив? – откликается он.
Я выхожу в холл. Судя по его глазам, он с трудом меня узнает.
– Р-рив… – Его челюсть отвисает. Бесценный момент!
– По дороге я попала в небольшую аварию, врезалась в салон красоты, – игриво сообщаю я. – Ну, как тебе результат?
Он прищуривается, затем умудряется кивнуть. Помимо использования макияжа, я надела самое сексуальное и откровенное платье, какое смогла найти. Ну, собственно, бедняга Сэм никогда не умел нормально выражать эмоции, но со временем я это в нем исправлю. Да и выглядит он сейчас жутко уставшим – мятый пиджак понуро свисает с покосившихся плеч.
– Трудный выдался день? – спрашиваю я.
Он снова кивает.
– Я, э-э, – он делает вдох, – думал, ты еще болеешь.
– Я и сама так думаю. – Я устала больше, чем хотела бы признать перед ним. – Но я рада быть дома, и доктор Хант выписала мне отгул на следующую неделю, так что я решила приготовить для тебя небольшой сюрприз. Ты не голодный?
– Я пропустил обед. Просто не успел проголодаться. – Он призадумывается. – Ну да, наверное, все-таки не стоило.
– Следуй за мной! – Я веду его в комнату, усаживаю, возвращаюсь на кухню и врубаю микроволновку. Подхватываю парочку бокалов, полных вина, и несу ему. Сэм ничего мне не говорит, но он явно взволнован. Его взгляд отслеживает все мои маневры, будто я – не я, а самонаводящаяся ракета. – Вот. Тост за наше будущее?
– Наше… будущее?.. – Сэм ошарашен мгновение, но потом что-то проясняется в его закисшем сознании, он поднимает свой бокал и (наконец-то) улыбается мне, сдавшись какому-то внутреннему сомнению. О да!
Я поспешно возвращаюсь, чтобы разобраться с ужином, и вот мы едим. Я почти не чувствую вкуса еды, потому что, по правде говоря, наблюдаю за Сэмом. Я была так близка к тому, чтобы потерять его, что каждое мгновение кажется хрупким будто стекло. Во мне выкристаллизовывается огромное и сложное чувство нежности.
– Расскажи мне о своем дне, – прошу я, чтобы вытянуть из него хотя бы пару слов, и он бормочет бессвязную историю о пропавших бумагах для судебного приказа или что-то в этом роде, все время наблюдая за моим лицом. Мне приходится уговаривать его поесть. Когда он управляется со своей порцией, я прохаживаюсь вокруг стола, чтобы забрать его тарелку. Буквально чувствую на себе жар его взгляда.
– Нам нужно поговорить, – заявляю я.
– Точно, нужно. – Ну хоть сейчас его голос полон эмоций. – Рив…
– Пойдем.
Сэм встает.
– Куда? Ты чего это, Рив?
– Ну давай же. – Я протягиваю руку, хватаю его за галстук и осторожно тяну. Он следует за мной в холл. – Сюда. – Я медленно поднимаюсь по лестнице, прислушиваясь к его резкому дыханию. Он не пытается освободиться, пока мы не встаем у дверей спальни.
– Не стоит, – хрипло говорит он. – Не знаю, зачем ты это делаешь, но… не стоит.
– Пошли-и-и. – Я слегка тяну его на себя, и он вместе со мной переступает порог спальни. Тогда я наконец отпускаю его и поворачиваюсь к нему лицом. Одного взгляда на него достаточно, чтобы в промежности разлилось тепло. В конце концов, это Кей. Ничто не имеет значения более. – Я люблю тебя, идиотина.
Я замираю. Мои глаза расширяются, когда я вижу, как расширяются его зрачки и он выглядит озадаченным: я понимаю, что он не слышал меня!
– Волшебная фраза, Сэм. – И я понимаю, что говорю серьезно. Это не побочный эффект, как тогда, от вколотого Джен афродизиака, а что-то более глубокое. – То, что ты сказал мне на днях, я говорю тебе в ответ.
Его лицо проясняется.
– Иди сюда.
Теперь он выглядит смущенным.
– Но ведь…
– Никаких «но». – Я тянусь к нему и дергаю узел на галстуке. Берусь за верхнюю пуговицу. Он пожевывает верхнюю губу, и – я чувствую! – весь дрожит, когда я задеваю его своими прикосновениями. Я делаю шаг ближе, пока не оказываюсь вплотную к нему, и чувствую сквозь одежду, что он так же возбужден, как и я. – Я хочу тебя, Сэм. Не нужно барьеров между нами – это слишком больно. Я дважды чуть не потеряла тебя и не собираюсь терять снова.
Его руки на моих плечах, огромные и сильные. Его дыхание на моей щеке…
– Боюсь, у нас ничего не получится, Рив.
– Да ладно. – Я расстегиваю еще одну пуговицу, смотрю ему в лицо надо мной и останавливаюсь. Я собиралась приподняться на цыпочках и поцеловать его, но что-то в выражении его лица меня не устраивает. – Что такое?
– Что с тобой? – шипит он. – Рив, это так не похоже на тебя, что происходит?
– Я просто делаю то, что должна была сделать неделю назад. – Я обнимаю его, прижимаюсь лбом к его плечу. Но кое-какую мысль он все-таки донес до меня через пелену снедающей похоти. – Ну да, может, и не похоже. Но вспомни, через что я недавно прошла. У меня был плохой опыт, и он заставил меня взглянуть на многие вещи по-новому, Сэм. У тебя когда-нибудь было такое? Ты когда-нибудь делал что-то глупое, безумное и, может, немного злое и только потом осознавал, что поставил под угрозу все, что тебе дорого? Я – много раз. Последний – позавчера, и теперь мне не хочется, чтобы одни бесчисленные ошибки определяли, кто я такая. Пора покончить с прошлым. Я не хочу, чтобы мы больше…
– Рив, прекрати это. Прекрати, пожалуйста. Ты пугаешь меня.
– Чего? – Я отступаю на шаг и смотрю на него, оскорбленная. Мне только что будто ледяной водой в лицо плеснули.
– Это ведь не ты говоришь? – спрашивает он неуверенно.
– Я, кто же еще!
– Точно? – Он смотрит скептически. – Еще на прошлой неделе ты на меня так не вешалась.
– Да вешалась бы! Я просто по натуре конфликтная и подозрительная дура, а так… – Тут я зажимаю рот рукой, понимая, что он только что заставил меня сказать вслух. Что из меня вытянул. Хочется отвернуться и заорать во всю мощь легких.
– Значит, больше ты не конфликтная и не подозрительная, – произносит Сэм, осторожно подводя меня к кровати, подталкивая к краю и садясь рядом со мной, чтобы мы оказались плечом к плечу. – Но ведь совсем недавно, в больнице, все было по-прежнему. Та самая конфликтная, подозрительная Рив – сколько тебя помню, ты была такой. Так что прости меня, но имею же я право заподозрить неладное, когда прихожу домой и ты на меня вот так нападаешь? Хотя всего неделю назад мы решили – никакого секса.
Вот она, передо мной, зияющая пропасть моего собственного изготовления, которой не избежать после того, как доктор Хант отредактировала мою память. Я застряла с той версией себя, которая устарела, и не в силах откатить ее к моменту, который упущен.
– Я не та, что неделю назад, – говорю я сдавленно. Мне убрали последствия очень криво сделанной редакции памяти… и теперь я понимаю, что смертна. Не знаю, из каких закромов извлекли это чувство – о них я не хочу говорить, – но разве это должно было произойти со мной? Циничный голос в моем мозгу говорит: ты сказала Сэму, что любишь его, и сама себя услышала. А в прошлый раз ограничения, наложенные Королем в Желтом, сработали. Кто-то покопался у тебя в модеме, получается?
Холодный ужас, который обычно приходит, когда просыпаешься среди ночи и не понимаешь, на каком ты свете, только что провел костлявым пальцем по моему хребту. Где-то между лужами крови в библиотечном подвале и лазаретом доктора Хант я умудрилась что-то потерять. Сэм прав: старая «я» не стала бы себя так вести. Старая «я» боялась таких вещей и правильно делала. Меня все еще ужасают Фиоре и Юрдон, я все еще хочу сбежать из их извращенного управляемого общества… но мы на борту МОНАрха, и я, похоже, знаю, что это значит.
– Я все еще хочу тебя, – говорю я Сэму. Хотя червячок сомнения добавляет: я просто уже не уверена, что хочу тебя по тем же причинам, по которым хотела на прошлой неделе.
– Кажется, – тихо говорит он, покачивая головой, – они до тебя добрались…
Я нервно хихикаю. Давно добрались – просто я до сих пор не замечала. Страх и вожделение смешиваются в причудливый коктейль, когда я хватаюсь за Сэма.
– Почему ты здесь, Кей? Зачем ты подписалась на эксперимент?
– Я лишь последовал… последовала за тобой.
– Дурь несусветная! – И теперь я это осознаю. – Это не все причины. И не говори мне, что просто решила таким образом стряхнуть с себя тяготы жизни с ледяными упырями. Зачем ты здесь? От чего ты бежишь?
– Если я скажу, ты, наверное, возненавидишь меня.
– Ну и что? Предлагаю сделку. – Забравшись на кровать, я подтягиваю ноги, укрываю их подолом платья и скрещиваю руки на коленях. – Если я выслушаю твою историю и не возненавижу тебя после этого, ты позволишь мне трахнуть тебя?
– Не понимаю, какое это имеет отношение к…
– Позволь мне судить о своих мотивах, Сэм. – Даже если мною манипулируют. – Ты все время недоверчиво смотришь на меня. Для тебя это привычка. Неделю назад я не хотела с тобой спать по уважительной причине, которая имела смысл тогда. А теперь, когда смысл ушел, ты обвиняешь меня в том, что я играю не по правилам. Ты просто представить себе не в силах, что я могу измениться сама! Шанса мне не даешь!
Сэм качает головой.
– Ты хоть понимаешь, насколько это оскорбительно?
– Я вовсе не это имел в виду.
– Я способна измениться – вот почему мы сейчас здесь! – Я делаю глубокий вдох. – Я уже не тот человек, что существовал во время Войны Правок, Сэм, или до нее, или даже после. Я та, кем являюсь сейчас, и я же конечный итог превращения всех тех ушедших людей друг в друга. Можно забросить тебя в темные века, но темные века в тебя – нельзя, если только не урезать продолжительность жизни до трех гигасекунд и стереть при этом столько воспоминаний, что… – Я запинаюсь. У меня странное чувство, будто я только что поняла что-то жизненно важное, но не уверена, что именно.
Сэм странно смотрит на меня.
– Ты будешь меня ненавидеть, – говорит он. – За мной шлейф ужасных проступков.
– И что? – Я пожимаю плечами. – Я тоже много наворотила. Люди во внешнем мире хотели убить меня, Сэм. Я думала, что это связано с секретной миссией, память о которой стерта, но теперь не уверена. Может, за мной охотились из-за преступлений того, кем я была раньше. А раньше я сражалась на войне. Убивала.