По ночам от зарослей лианы исходило загадочное синее свечение, которое поражало местных жителей, внушая им благоговейный страх. Мосвана у людей ассоциировалась с сестрами, поэтому они стали верить в ее целебные свойства. Наоми пыталась образумить тех, кто начал готовить из нее лекарства, объясняя им, что лиана чрезвычайно ядовита. Но людей было уже не остановить. Они засеивали мосваной все вокруг, сажая ее даже возле купола. Так за считаные месяцы лиана заполонила все высокогорье.
Получив всеобщее признание, сестры рассказывали всем, что мосвану культивировали в оранжерее, которую защищали жители Илима, и она способна уничтожать пыль. Люди слушали внимательно, но почти все считали, что это просто сказки двух маленьких девочек. Даже самые близкие друзья не поверили в существование илимской общины. Единственным доказательством служила размытая фотография, которую Наоми сняла камерой, найденной на заброшенном пустыре.
Сестры все время переезжали с места на место. На них больше не велась охота, и никто не стремился отобрать их кровь, но надежной общины не существовало. Каждую из них съедали внутренние конфликты. Кто-то угрозами пытался выведать у Наоми секрет приготовления антидота. Иногда у них возникали разногласия с религиозными лидерами общин. Обязательно находились те, кто возносил их до небес. Сестры объехали множество деревень, убежищ и городов, привозя с собой устойчивые к пыли растения. Находя там последователей, они передавали им тайный рецепт антидота и спешили покинуть общину, пока не возникал очередной конфликт. Так они проехали всю Эфиопию и стали известны как Ланганские ведьмы.
Примерно в то же время началась активная деятельность Совета по борьбе с пылью. После долгих споров «Солларита» наконец признала свою вину и согласилась рассекретить все материалы экспериментов. После ряда исследований в качестве меры борьбы с самовоспроизводящимся наноассемблером был предложен дизассемблер. Люди опасались, что и его работа может вызвать новый кризис, но, когда миру грозит полное уничтожение, выбирать не приходится.
– Эксперимент с дизассемблером удался. После его запуска концентрация пыли резко снизилась, а через шесть лет заявили о полном очищении воздуха от смертоносных частиц. Мы, конечно, радовались, но в то же время пребывали в смятении. Каждый день спрашивали себя: «А что же тогда сделали мы? Неужели все было бессмысленно? Может, все эти загадочные растения были всего лишь сном?» Когда началась Реконструкция, находились люди, которые предлагали именовать нас героями. При каждом удобном случае мы говорили о необходимости исследовать свойства мосваны, но никому не было дела. Нас все так и звали ведьмами, которые с помощью своих целебных трав лечили людей в ужасные времена. Начался расцвет науки, и мы постепенно отошли на задний план.
После того как объявили о завершении эпохи Пыли, сестры обосновались в Аддис-Абебе. Спустя несколько лет у Амары начались проблемы с мозгом из-за последствий интоксикации. Ее странствия по свету не прошли бесследно. Наоми оставила идею найти других жителей Илима и вместе доказать эффективность мосваны и решила продолжать спокойно жить в новом мире.
– Последнее, что я помню, это статья, разоблачающая целебные свойства мосваны, а потом тема постепенно сошла на нет. Кто-то даже называл нас мошенницами. Эфиопская православная церковь воспринимала нас неоднозначно – как-никак ведьмы не вписывались в ее доктрины. Но многие люди нас уважали и считали благодетельницами, поэтому с тех пор мы стали вести тихую, размеренную жизнь. Да, мы отказались от борьбы за свои идеи, но взамен обрели долгожданный покой.
Жизнь постепенно налаживалась. На земле воцарился мир, смерть отступила. Но Наоми часто проводила дни, погруженная в свои воспоминания о прошлом. В такие моменты для нее не существовало никого вокруг.
Записав весь разговор, Аён осторожно спросила:
– А мосвана правда уничтожает пыль и уменьшает ее концентрацию? Вы все еще верите, что это растение внесло вклад в Реконструкцию?
Наоми на пару мгновений задумалась, а затем кивнула:
– Можно сказать, что я всегда верила, но сомнения все равно меня не покидали. И сейчас тоже. Действительно ли нас спасли растения? Или это моя детская фантазия заставила меня так думать? Я всю жизнь скучаю по Илиму, но все время сомневаюсь в своих собственных воспоминаниях. Ведь мосвана могла оказаться выдумкой. Вполне могла.
Посмотрев на Аён, Наоми продолжила шепотом:
– Со временем я поняла, что не так уж важно, чем была мосвана на самом деле. Важнее другое. Я хотела сдержать свое обещание, данное Илиму. Даже зная, что больше никогда туда не попаду, потому что его больше нет, я все равно сажала лианы. Только это давало мне силы жить дальше.
Аён опубликовала большую трехчастную статью под заголовком «Оранжерея на краю света», посвященную жизни сестер в Илиме и после него. В работу вошли воспоминания Наоми и все имеющиеся научные подтверждения существования Илима и культивированной мосваны. Аён не цитировала мемуары Чису, но использовала их для восполнения пробелов в рассказах Наоми и в качестве дополнительных доказательств в пользу устойчивости лианы к пыли. Сначала работа была опубликована на корейском языке в одном из самых авторитетных научных изданий, а потом переведена и на другие языки. Статья вызвала большой резонанс и получила как положительные, так и негативные отклики. Объявились люди, которые утверждали, что сами бывали в Илиме или слышали о нем, а кто-то даже заявлял, что жил там. Отличить правду от лжи было непросто.
Отчаявшись, Аён решила заняться поисками научных доказательств существования Илима. К ее большой радости, удалось обнаружить описание принципа действия мосваны. Чису в своих воспоминаниях говорила про агрегацию, и, пока Аён размышляла о том, как это можно проверить, если пыль исчезла, с ней вышли на связь коллеги из НИИ химии в Берлине.
Они прислали результаты эксперимента, о котором ранее рассказывали Аён по телефону, под заголовком «Исследование фермент-субстратной реакции самовоспроизводящегося наноассемблера и летучих органических соединений Hedera trifidus с помощью молекулярного моделирования».
Лаборатория молекулярного моделирования Национального исследовательского института химии в Берлине смоделировала самовоспроизведение наноботов, выявив механизм действия летучих органических веществ Hedera trifidus, или мосваны, по устранению частиц пыли. Он состоит в следующем:
1) Два и более компонентов ЛОС мосваны в процессе самовоспроизведения частиц пыли выполняют функцию аллостерического ингибитора.
2) Ингибиторы нарушают реакцию дупликации и деления, тем самым агрегируя частицы пыли в полимерные соединения.
3) Агрегированные частицы пыли теряют способность к самовоспроизведению и проникновению в клетки организма ввиду увеличенного размера и оседают на почве, где под действием бактерий распадаются до органических веществ. Мочковатая корневая система мосваны, предположительно, стимулирует процесс разложения частиц пыли.
Сотрудник немецкой лаборатории Джорджина, которая руководила исследованием, в ходе короткого разговора с Аён радостно сообщила, что их институт оповестил ее об успешных результатах эксперимента одной из первых. По словам женщины, она решилась на это по совету друга. Аён не знала, кто это, но почему-то подумала про то анонимное письмо из Берлина, которое ей прислали через сайт Доктора Стрэнджа.
После появления новых доказательств скептически настроенных ученых становилось все меньше. В экологии пыли намечался переворот. Долгое время в науке господствовала теория о том, что растения и животные адаптировались к пыли за пределами купола без помощи человека, но доказательство существования генно-модифицированных устойчивых растений ставило ее под сомнение. На следующем симпозиуме планировалось масштабное обсуждение проблемы вмешательства человека в процесс выработки устойчивости видов. Конечно, находились и скептически настроенные ученые, в частности те, чьи теоретические труды новая теория отрицала, но все же бо́льшая часть научного сообщества была в предвкушении важного открытия.
Особенно воодушевлены были ученые из Эфиопии, с которыми Аён обменялась контактами на конференции в Аддис-Абебе, – скоро про их страну заговорят на первых страницах мировых газет. Многие начали поднимать архивы в поисках работ, где упоминались Илим, мосвана или другие искусственно выведенные устойчивые растения. Ведя научную переписку, ученые считали долгом ставить Аён в копию, поэтому ее почта была заполнена сотнями писем, в которых содержались труды самого широкого спектра – от органической химии до биогеографии. Одно из писем с пометками «срочно» и «важно» сразу привлекло ее внимание. Отправителем был добродушный пожилой ботаник, с которым Аён познакомилась на симпозиуме.
Прочитав его реферат и заключение, Аён резко поднялась со стула – ей срочно нужно было с кем-то это обсудить.
– Юнчжэ, можешь взглянуть?
В прикрепленной работе, написанной во второй половине двадцать первого века, была представлена обратная кривая взаимосвязи концентрации смертоносных частиц в воздухе по следующим периодам: появление пыли, начало работы Совета, объявление об окончании Эпохи, начало Реконструкции. Представленные авторами цифры отличались от общеизвестных. Было принято считать, что в первый год эпохи Пыли, в 2055-м, кривая концентрации резко возросла и вплоть до 2062 года продолжала подниматься, но уже с умеренной скоростью. В следующие два года попеременно происходили взлеты и падения на фоне общего роста. Как только появился дизассемблер, концентрация резко упала.
Однако согласно методу подсчета, представленному авторами данной работы, концентрация пыли не увеличивалась начиная с 2060 года, а наоборот, немного снизилась и вышла на плато, после чего в 2062 году последовал значительный спад, который ученые именовали первым. После него благодаря вмешательству Совета концентрация пыли заметно снизилась.