[54], – резюмировала Капник.
Куда больший резонанс получил второй иск Перельмана относительно картины Сая Твомбли «Покидая Пафос, окруженный волнами (1)» (2009). Согласно материалам дела, эта глава саги «Перельман против Гагосяна» началась с того, что Перельман нанес визит в галерею Гагосяна на Медисон-авеню в апреле 2011-го. Полотно Твомбли заинтересовало коллекционера, и он осведомился о его цене. Гагосян сообщил, что «Пафос» продается за 8 миллионов. Стартовое предложение для постоянного клиента, как правило, является предметом обсуждения; Перельман в свою очередь предложил, как сообщается, 6 миллионов.
Неделю спустя Перельман увеличил сумму предложения. Гагосян сообщил, что картина уже продана, но кому и за сколько, не сказал, однако уведомил Перельмана, что картину можно приобрести за 11,5 миллиона. Четыре месяца спустя Перельман предложил 10,5 миллиона. Получив согласие нового владельца, Гагосян принял это предложение.
Впоследствии выяснилось, что первым покупателем было семейство Муграби, известные нью-йоркские коллекционеры и частные дилеры. Муграби приобрели «Пафос» через корпорацию на Каймановых островах. Сообщалось, что они купили картину за 7,25 миллиона, причем часть ее стоимости они должны были оплатить наличными, а в счет второй части – отказаться от своей доли в предметах искусства, находящихся в совместном владении с Гагосяном. Цена перепродажи означала, что семья Муграби и Гагосян разделили между собой 3,25 миллиона прибыли и комиссий.
Перельман утверждал, что продажа семейству Муграби была фиктивной и имела целью повысить цену: «Резкий скачок цены, молниеносная быстрота, с которой события следовали одно за другим, и отсутствие привычного счета – все это заставляет усомниться в юридической правильности сделки и ее добросовестности»[55]. В ответ юристы Гагосяна сообщили, что покупка картины семьей Муграби была «обычной сделкой без заинтересованности с чьей-либо стороны»[56], так называемой «сделкой на расстоянии вытянутой руки», и могла быть подтверждена всеми необходимыми счетами и документами. Гагосян, по утверждению Перельмана, убеждал его, будто запрашиваемая цена в 11,5 миллиона долларов подтверждается недавними продажами, но никаких рыночных данных не предоставил.
Адвокаты Перельмана вызвали в суд Гагосяна, а также Хосе, Альберто и Давида Муграби. Все они дали досудебные показания под присягой. Очевидно, юристы также вызвали в качестве свидетелей аукционные дома «Сотбис», «Кристис» и «Филлипс». Однако интервью с ними не состоялись. Дознаватели из адвокатской фирмы Перельмана опросили других дилеров и некоторых художников, работающих с Гагосяном. По оценкам газеты New York Times, Перельман потратил на адвокатов и расследование 3 миллиона долларов.
Многие дилеры, коллекционеры и профильные СМИ проявили интерес к судебному разбирательству вне зависимости от того, кому они в этой истории симпатизировали – Перельману, Гагосяну или ни тому ни другому. Кое-кто надеялся, что раскрытие документов дела позволит проанализировать, как и на каких условиях заключаются контракты в верхнем сегменте рынка.
Те, кто следил за делом, также надеялись, что оно прояснит, в какой мере подразумеваемое условие добросовестности и честной сделки применимо к договорам в верхнем сегменте арт-рынка. Но прояснить ничего не удалось. Добросовестность подразумевает, что ни одна из сторон договора не предпринимает действий, могущих помешать другой стороне получить выгоду от исполнения этого договора, – например, заключение Гагосяном договора с галереей Зоннабенд может ограничить цену перепродажи для Перельмана. В итоговом решении суда по «делу Пафоса» речь шла только о мошенничестве. Конфиденциальные документы так и не были обнародованы.
В феврале 2013 года судья Капник отклонила пять из шести претензий по «делу Пафоса», включая недобросовестную деловую практику и нарушение фидуциарных обязательств. По ее словам, у Перельмана за плечами было более двадцати лет опыта инвестиций в предметы искусства, его консультанты были «опытными и искушенными инвесторами, согласно достигнутой договоренности заключившими сделку по актуальной рыночной цене». С учетом подобного прошлого, «субъективный расчет» на профессиональную компетентность Гагосяна не мог служить источником доверительных отношений[57].
Судья дала ход одному-единственному иску о мошенничестве – заявлению о том, что Гагосян исказил стоимость произведений искусства, проданных Перельману. Судья Капник заявила, что предположения, будто Гагосян и его галерея обладают «исключительным и уникальным» пониманием арт-мира, уже достаточно, чтобы иск о мошенничестве слушался в суде.
В декабре 2014 года коллегия из пяти судей апелляционного суда отклонила и этот иск о мошенничестве и отменила судебное разбирательство. В решении говорилось, что стороны достигли соглашения и заключили традиционную «сделку на расстоянии вытянутой руки» и не имеют фидуциарных обязательств в отношении друг друга. Важнее всего для будущих операций с предметами искусства мнение, выраженное членом суда Дэвидом Фридманом: «В том, что касается правовых оснований, эти искушенные истцы не могут рассчитывать на разумное доверие, поскольку не провели комплексную юридическую оценку… Они не попросили ответчиков: „Покажите нам свои рыночные данные“»[58]. Фонд MAFG Art Fund обратился в Верховный суд Нью-Йорка за разрешением подать апелляцию на решение Фридмана. В марте 2015 года ходатайство о разрешении на апелляцию было отклонено без указания причин. Таким образом, суд подтвердил, что считает решение Фридмана правильным.
Результат «дела Пафоса» применим и к продажам предметов искусства по умеренным ценам в той же степени, что и к деятельности Гагосяна. Засудить арт-дилера за цену, которую он устанавливает на произведение искусства, при условии должной осмотрительности с его стороны, похоже, невозможно, независимо от того, насколько эта цена точна. Кроме того, цены, устанавливаемые на работы большинства художников, легко сравнить с ценами предыдущих продаж их работ – эти сведения можно найти в Интернете либо запросить у продавцов.
Дела «Попая» и «Пафоса» демонстрируют, какую роль в решениях коллекционеров играет доверие, – и последствия потери доверия. В следующей главе мы покажем, чем может закончиться чрезмерное доверие, жертвами которого становятся коллекционеры, дилеры и музеи, а также в какой мере арт-рынок зависит от репутации и статуса.
Глава 12. Нодлеровские подделки
Художественный мир, в котором мы сегодня живем, – это новый, невероятно активный и беспринципный мир художественных подделок, но мало кто из профессионалов хочет это признавать[59].
Создано… рукой гения.
Историю, которую я собираюсь рассказать вам в этой главе, в мире искусства готовы обсуждать немногие. Речь пойдет о виртуозном фальсификаторе и выполненных им подделках, разоблачить которые удалось далеко не сразу. Я решил включить этот сюжет в книгу о подлинном современном искусстве, поскольку понимание того, как происходит преступление в арт-мире – кто его совершает, кто выступает в роли сообщника и кто становится жертвой, – может многое поведать о среде, в которой происходит подделка.
В 2016 году китайский художник Пэй-Шэнь Цянь выставлялся в шанхайской галерее «ББ». Цянь много лет проработал в местечке Вудхэвен, близ Нью-Йорка. В 2013 году он был самым обсуждаемым художником в США, где его знали куда лучше, чем в Китае.
Неожиданная слава пришла к нему, когда стало известно, что за пятнадцать лет Цянь написал как минимум шестьдесят три работы в стиле девяти американских абстрактных экспрессионистов: Виллема де Кунинга, Франца Клайна, Ли Краснера, Роберта Мазервелла, Барнетта Ньюмана, Джексона Поллока, Марка Ротко, Клиффорда Стилла и Ричарда Дибенкорна. Сорок работ Цяня были проданы при посредничестве «Нодлер & Ко», галереи в Верхнем Ист-Сайде (в ноябре 2011 года после 165 лет существования галерея закрылась навсегда и без какого-либо предупреждения). Еще двадцать картин были реализованы черед Джулиана Вейссмана, нью-йоркского дилера, работавшего на «Нодлер». Все шестьдесят три полотна были представлены галереей-продавцом как подлинные. Подделки демонстрируют, насколько легче воспроизводить абстрактные и экспрессионистские направления XX века по сравнению с копированием более ранних стилей и техник.
В сентябре 2013 года частный дилер из Нью-Йорка Глафира Розалес признала в Федеральном суде США на Манхэттене, что сознательно продала подделки Цяня двум галереям. Она также призналась в уходе от налогов на вырученные от продаж средства в размере как минимум 12,5 миллиона долларов. Не признай она свою вину, обвинению пришлось бы доказывать, что картины были поддельными и что Розалес знала об этом.
Копировать картины, добавлять подпись, владеть подделками или продавать их вполне законно. Незаконно выдавать подделку при продаже за подлинник, если ты знаешь, что она таковым не является. Планировалось, что приговор Розалес будет вынесен в середине 2014 года, женщине грозило тридцать четыре года тюрьмы. На конец 2016 года приговор так и не был вынесен[60]. По словам одного нью-йоркского адвоката, суд был заинтересован в том, чтобы не закрывать дело Розалес, надеясь привлечь к ответственности подельников дилера.
В заявлении о признании вины Розалес сообщила, что картины были написаны «неким лицом в Квинсе [Нью-Йорк]»[61]. Имя художника она не назвала; журналист газеты New York Times идентифицировал его как Пэй-Шэнь Цяня. Впоследствии Цянь признал, что действительно писал эти картины, но о мошенничестве ничего не знал. Художник вернулся в Шанхай, где провел несколько выставок своих работ, подписанных уже собственным именем.