Спонсоры обеспечивают оборотные фонды и, что еще важнее, дарят музею произведения. Передача коллекции в дар обычно подразумевает определенные условия. В 2014 году Чикагский институт искусств, обойдя, среди прочих, Музей современного искусства, заполучил коллекцию крупного промышленника, в прошлом – производителя пластмассы Стефана Эдлиса и его супруги Гаэль Нисон. Коллекция состояла из сорока двух произведений, включая работы Уорхола и Кунса, и оценивалась в 500 миллионов долларов. Институт согласился разместить работы в постоянной экспозиции сроком на пятьдесят лет в новом корпусе, построенном по проекту Ренцо Пьяно. Передав коллекцию в дар Чикагскому институту искусств, Эдлис выступил как даритель и одновременно стал частично выполнять функции куратора – решать, что будет экспонироваться. Музей современного искусства (MoMA)утверждает, что проиграл чикагцам, поскольку ни за что бы не согласился на «постоянное экспонирование».
Однако иногда соглашаются даже самые известные музеи. В 1969 году Метрополитен-музей принял в дар 2600 произведений западноевропейского искусства от Роберта Лемана при условии, что работы всегда будут демонстрироваться вместе. Сегодня коллекция занимает отдельное крыло в здании музея.
Что движет меценатами? Ответ на этот вопрос одновременно и прост и сложен. Прост, потому что мотивы, побуждающие состоятельного человека пожертвовать музею что-то из своей коллекции, во многом схожи с мотивами любого, кто совершает акт благотворительности, – здесь сочетается личная удовлетворенность, признание общественности и сознание выполненного долга перед обществом. Более сложным мотивом может быть желание устроить акт дарения таким образом, чтобы повлиять на художественную деятельность, а не просто поддержать ее.
Известно, что многие богатые дарители предпочитают, чтобы их имя ассоциировалось с престижными институциями, музеями, завоевавшими широкое признание. Когда десять музеев в регионе соревнуются за пожертвования, как правило, 25 процентов даров получает музей, занимающий первое место в общественном сознании, музей, находящийся на втором месте, получит 15 процентов, на третьем – 10 процентов, а остальные семь разделят между собой оставшиеся 50 процентов. Считается, что такое же соотношение справедливо для университетов и высших школ медицины, бизнеса и права. Если перевести эти проценты в доллары, разница в суммах пожертвований будет гигантской. В декабре 2015 года на Манхэттене кампании по сбору средств вели пятнадцать художественных учреждений, всего было собрано 3,4 миллиарда долларов, почти все – под конкретные инвестиционные проекты. 400 миллионов из этой суммы получил Музей современного искусства (MoMA), а 600 миллионов было предназначено для строительства нового корпуса современного искусства Метрополитен-музея по проекту Дэвида Чипперфилда.
Иногда музеи расширяются не ради растущего количества посетителей, но для размещения новых коллекций. Когда глава компании Univision Джерри Перенчио предложил передать в дар Окружному музею искусств в Лос-Анджелесе (LACMA) свою коллекцию, оцененную в 500 миллионов долларов, условием дарения было строительство новых помещений для экспонирования работ за счет музея.
Любое расширение площадей подразумевает риск для музея – оно всегда означает рост расходов на эксплуатацию и требует увеличить посещаемость или размер фонда целевого капитала с учетом новых затрат. По подсчетам газеты New York Times, переезд Музея Уитни в 2015 году в новое, большее по размеру здание в Челси приведет к увеличению текущего бюджета учреждения с 33 до 49 миллионов долларов. В 2016 году Метрополитен, MoMA и Бруклинский музей в течение четырех месяцев заявили о дефиците бюджета и сокращении персонала. Метрополитен и Бруклинский музей частично связывают свои убытки со слишком стремительным расширением площадей и, как результат, наймом дополнительных сотрудников и охранников.
Посмотрим на конкуренцию между четырьмя нью-йоркскими художественными институциями – музеями Метрополитен, Уитни, MoMA и Гуггенхайма. В Нью-Йорке и его пригородах, конечно, немало музеев, но эти четверо конкурируют в верхнем сегменте. Все они провели масштабную модернизацию и расширили свои площади. Они вынуждены бороться за общественное признание и привлекать в правление статусных персонажей, чей личный вклад может стать важным источником доходов. Между собой музейщики описывают обязательства членов правления по сбору средств так: «Давай вступай или проваливай». Новых членов правления обычно просят ежегодно вносить крупные суммы в оборотный фонд музея плюс от них ждут долгосрочных вложений в виде предметов искусства или денег.
До конца 1990-х годов у каждого из четырех музеев была своя уникальная коллекция и единственная в своем роде миссия. Метрополитен знакомил с историей искусств на протяжении нескольких тысячелетий. MoMA отвечал за модернизм и современное искусство. В Музее Уитни выставлялось американское искусство. Музей Гуггенхайма демонстрировал свое выдающееся здание и использовал эффект масштаба, открывая франшизы Гуггенхайма по всему миру.
В 2014 году Метрополитен-музей стал лидером общественного мнения, получив в дар от Леонарда Лаудера потрясающую коллекцию произведений кубистов – картины, скульптуры, рисунки таких художников, как Пабло Пикассо, Жорж Брак и Хуан Грис, всего восемьдесят одна единица хранения. По качеству эти работы конкурировали с похожими произведениями в MoMA, парижском Центре Помпиду или петербургском Эрмитаже. Метрополитен консервативно оценил дар в 1 миллиард долларов. Если бы эта коллекция продавалась на аукционе, по некоторым оценкам, ее стоимость достигла бы 3 миллиардов.
Последним этапом расширения Метрополитен-музея стало здание Мет-Брюер, бывшее пространство Музея Уитни, где теперь выставляется искусство XX века. Директор Метрополитена Томас Кэмпбелл описывал расширение музея в терминах, в которых обычно говорят об альфа-самцах, а его комментарии были в равной степени обращены и к художественному сообществу, и к спонсорам: «Это будет… самый резонансный строительный проект в области культуры в Нью-Йорке на ближайшие 10 лет»[89]. Кэмпбелл рассказывал о выставке «Незавершенное: мысли, оставленные на виду», приуроченной к открытию нового здания и явившейся попыткой ответить на вопрос: «Когда произведение искусства считается законченным?» В своей речи директор сказал: «Мет может показать современное искусство через призму истории»[90]. У нас есть «пять тысяч лет эстетических традиций, которые модернизм либо воспринимает, либо отвергает»[91]. Кэмпбелл разве что не закончил фразу словами «а у других этого нет». Однако, когда в марте 2016 года выставка открылась, выяснилось, что лишь треть экспонируемых работ взята из коллекции Метрополитен-музея, остальные две трети были предоставлены музею во временное пользование.
После того как MoMA утратил эксклюзивные права на «современное искусство», внимание прессы к нему ослабло, а уровень общественного признания резко снизился. Музей всеми силами старался игнорировать неожиданную удачу конкурента, заполучившего коллекцию Лаудера, которая, по мнению многих наблюдателей, должна была, по логике вещей, попасть в MoMA. В мае 2016 года Музею современного искусства тоже улыбнулась удача: продюсер в сфере музыки и кино Дэвид Геффен пожертвовал 100 миллионов на расширение MoMA. Три этажа новых галерей в новом здании музея плюс галереи на пятом этаже в уже существующем здании получили название «Галереи Дэвида Геффена».
Музей Уитни, наверное, занимает в общественном сознании третью позицию вслед за Метрополитен-музеем и MoMA. Этот музей был основан в 1930 году как конкурент Метрополитен-музея. В том самом году Метрополитен отверг предложение Гертруды Вандербильт-Уитни передать музею пятьсот работ из ее коллекции, к дару прилагалось еще и денежное пожертвование. Вместо этого деньги пошли на расширение студии Уитни в Гринвич-Виллидж, которая превратилась в музей, где и разместили отвергнутые работы. Конечным итогом стало здание Уитни на Медисон-авеню площадью 2800 квадратных метров, строительство которого завершилось в 1966 году. В 1980-е годы было предпринято несколько попыток расширить музей по проектам Ренцо Пьяно и Рема Колхаса, но все усилия пошли насмарку из-за вмешательства владельцев соседних зданий, обладавших серьезными связями.
2014 год Музей Уитни завершил самой посещаемой выставкой за всю свою историю – ретроспективой Джеффа Кунса, речь о которой шла в пятой главе. После этой выставки музей закрылся для подготовки к переезду в Челси. Все время, пока Музей Уитни не работал, ему все равно приходилось привлекать к себе внимание, чтобы оставаться в первой тройке.
Многие музеи используют нейтральное оформление интерьера, «белый куб», чтобы все внимание зрителей было сосредоточено на произведениях. Архитектура нового Уитни радикальна, это попытка привлечь посетителей и поразить воображение дарителей с помощью здания, которое само по себе является достопримечательностью. На каждую статью про выставку-открытие нового здания приходилось по десять текстов про архитектуру и дизайн интерьеров. После открытия музей стал и дальше эксплуатировать «эффект Бильбао», названный так в связи со зданием Музея Гуггенхайма в Испании, спроектированным Фрэнком Гери, – когда большинство посетителей приходят, чтобы посмотреть на здание, а не на экспонаты.
Леонард Лаудер пожертвовал 131 миллион долларов на новое здание Уитни с условием, что Уитни не продаст старое здание, но сдаст его в аренду (передача коллекции Метрополитен-музею – отдельная история). В прошлом Лаудер не раз передавал в дар Музею Уитни произведения искусства. В 2016 году музей объявил, что имя Лаудера украсит новое здание Уитни.
Музей Гуггенхайма напрямую в соревновании нью-йоркских музеев не участвует, за исключением сенсационных шоу, вроде выставки Кристофера Вула в 2014 году. Признание и финансовую поддержку Гуггенхайм ищет, реализуя свою прежнюю стратегию – открывает новый филиал в Абу-Даби и планирует открыть Гуггенхайм-Хельсинки.