— Пенни? — Михаэль удивленно уставился на жену. — Что я слышу?
— Майкл Игл! — Пенелопа состроила своенравную гримасску. — Если ты думаешь, что я тебе доверяю в отношении женщин, то сильно ошибаешься. А теперь марш в спальню. У нас осталось совсем немного времени, и я не собираюсь терять даже минуты!
Глава 1
— Вы слишком хорошо обо мне думаете Михаил. Нет, конечно, но пошит он точно по историческим моделям. Очень хорошо! А теперь сапожки и все эти ремешки… Нет, ты смотри, вы-таки похожи на дикого бура! А теперь прошу вот на этот стульчик. И винтовочку прихватите…
Фотограф усадил парня на старинный стул, поправил на нем широкополую шляпу и отбежал к фотоаппарату. Недолго повозился и взял в руки вспышку.
Что-то щелкнуло, кусочек магния неправдоподобно ярко вспыхнул, раздался сильный грохот…
На этом моменте, я всегда просыпаюсь.
Проснулся и сейчас.
Не то, чтобы сон о том, как обычного сундука КТОФа Мишку Орлова зафитилило на добрую сотню лет с гаком в прошлое, сильно беспокоил, но мне постоянно кажется, что после вспышки, я проснусь обратно в двадцать первом веке. А вот этого как раз очень не хочется. Уж слишком многое теперь меня связывает с нынешним временем. Очень многое…
Осторожно открыл глаза и облегченно выдохнул.
Изящная мебель в викторианском стиле, на полу львиные и леопардовые шкуры, кровать с высоким балдахином, а рядом, уткнувшись носиком мне в плечо, уютно посапывает, очень похожая на скандинавскую валькирию, белокурая красавица.
«Комманданте Господь, в свое время я просил Тебя помиловать меня и отправить назад в двадцать первый век. Так вот, не вздумай это делать. Молю тебя, забудь или сделай вид, что не слышал, ибо недостойный раб Твой не ведал, что помыслами Твоими обретет великое счастье. Аминь…» — По привычке пробормотав про себя молитву, я чмокнул Пенелопу в висок и осторожно встал с постели.
— Михаэль, что за дурная мода убегать от собственной жены… — недовольно забурчала Пенни, но тут же снова заснула.
Я улыбнулся, накинул халат и потопал в детскую комнату.
Едва открыл дверь, как наткнулся на направленные прямо в лицо стволы крупнокалиберной короткой двустволки. Но уже через мгновение, массивная, фигуристая и миловидная негритянка, узнала меня, быстро опустила оружие и состроила виноватую гримассу.
— Баас…
Я прижал палец к губам и подошел к кроватке, в которой крепко спали два белокурых малыша.
Все в порядке, кровиночки спят, Авдотья бдит на посту. Монументальная дама, деток любит как своих, свирепа словно волчица, любого за них разорвет голыми руками. Силушки хватит, да и с оружием управляется, как заправский гренадер. Словом, служба налажена. Вооружена она не зря: здесь всякое случается, на меня уже три покушения было, да и дикое зверье нередко шастает по городу.
Невольно еще раз улыбнулся, постоял несколько мгновений, жестом напутствовал кормилицу на продолжение службы, а потом вышел из комнаты.
У дверей туалетной комнаты застыл худощавый чернокожий мужчина в ливрее с непроницаемой и надменной физиономией эталонного английского дворецкого.
— Баас желает, чтобы ему помогли с утренним моционом?
Я обреченно вздохнул и отрицательно мотнул головой. Мой дворецкий Африкан прекрасно знает, что я всегда обхожусь сам, но уже который год встречает меня по утрам и задает один и тот же вопрос. Что ни пробовал: приказывать, ругаться — все бесполезно, только обижается упрямая морда. Впрочем, в остальном, я без него как без рук, так что давно смирился.
Глянул на свои заспанную морду в зеркало и хмыкнул.
Вроде не постарел, та же наглая физиономия. Правда бородка и коротко стриженные патлы делают старше. Да глаза жестче стали. Ну да ладно…
Взбил пенку в серебряном стаканчике и опять задумался.
Так, о чем я?.. Да о том, что теперь меня даже пинками не загонишь назад в свое время. Правда, когда осознал, куда попал, чуть не свихнулся. Но обвыкся довольно быстро, хотя до сих пор жалею, что ввязался в свару между бурами и бриттами. Впрочем, ничего уже не изменишь, что сделано то сделано. И ничего изменить уже не получится.
В общем, в реальной истории, вот к этому самому дню, Оранжевая республика и Трансвааль уже давно потеряли свою независимость. Но, случилось совсем не так. В первую компанию, генерал Кронье вывел войска из окружения подле Пардеберга, хотя и погиб при этом, потом была битва при Оксфонтейне, после которой застрелился британский генерал Таккер, а бритты потеряли около полутора тысяч человек. Дальше случилась виктория при Винтерс-Влей, когда пали уже около трех тысяч британцев, вместе с фельдмаршалом Робертсом и его начальником штаба генералом лордом Китченером. Ну а в завершение, буры взяли Кимберли. То есть, нахлобучили бриттов по самое не хочу. Все закончилось псевдомирным договором, который просуществовал очень недолго.
Вторая компания началась с того, что бритты угробили Сесиля Родса, обвинив в этом буров, в частности, лично меня. Но и в этот раз у них не сложилось. Сначала в Дурбане погибли почти все британские военачальники, вместе со старшими офицерами, потом взлетели на воздух арсеналы с боеприпасами, а далее последовало сокрушительное поражение англов при Гленко. Британскую армию быстро расчленили на несколько частей, которые затем окружили и разбили вдрызг. Бритты потеряли только убитыми три с половиной тысячи человек. Еще около двадцати тысяч, вместе с генералом Уайтом и всем его штабом, попали в плен. В итоге, британцы потеряли почти весь Наталь вместе с Дурбаном.
Представляете? Великая и могущественная Империя, получила по ушам от крохотных бурских республик! Словом, история пошла совсем иным путем. Можно даже сказать, полетела кувырком.
И да, скажу без ложной скромности, что вот это все безобразие, случилось при моем непосредственном участии.
А попутно, я встретил свою любовь — очаровательную голландку Пенелопу Бергкамп, верней уже Пенелопу Игл. А почти три года назад, я стал счастливым отцом — Пенни родила мне двух малышей-двойняшек: сына — Ивана и дочечку — Екатерину.
То есть, сами понимаете, сдавать назад уже поздно. Только вперед.
Вот же черт! Еще порезаться не хватало…
Решительно завершив экскурс в прошлое, я добрился, после чего принял душ и отправился в столовую завтракать, где меня уже ожидала Пенни.
По уже сложившейся традиции мы всегда завтракали сами, без присутствия слуг.
— Как спал, милый? — Пенелопа чмокнула меня в щеку и принялась разливать кофе.
— Прекрасно… — я сделал маленький глоток ароматной обжигающей жидкости и зажмурился от наслаждения. — А ты, солнце мое?
— Как всегда с тобой, милый, — Пенни резкими отточенными движениями намазывала джем на поджаренные хлебцы. — А теперь скажи, ты сегодня сможешь присутствовать на открытии новой школы под патронатом моего фонда? — Пенелопа состроила строгую требовательную гримассу. — Для меня это важно!
— Школа? — машинально переспросил я. — Присутствовать? Даже не знаю, лучше свяжись с моим секретарем. Возможно, он выберет время. Но не сегодня, это точно.
— Это возмутительно! — Пенни экспрессивно всплеснула руками. — Напоминаю, я все-таки твоя жена! А может мне на свидания в спальне с тобой тоже у секретаря записываться? Михаэль! Дети уже начали забывать, как ты выглядишь! А вдобавок ты послезавтра уезжаешь бог знает на сколько…
Пенелопа оскорбленно вздернула носик, всем своим видом показывая, что прошенье мне придется очень долго вымаливать.
В ответ осталось только виновато пожать плечами.
Пенни абсолютно права. Как правило, дома я появляюсь только поздним вечером.
Уже три года, то есть, с того самого момента, как мы заняли Наталь, я живу под знаком острой нехватки времени. Пришлось даже завести секретаря-референта, чтобы хоть как-то упорядочить свой распорядок дня. И ничего не поделаешь, тут банальный вопрос выживаемости — я стараюсь сделать все, чтобы мы были готовы к очередной войне, которая очень скоро случится.
Сделано уже очень много, к примеру, Трансвааль и Оранжевая республика, наконец стали одним государством — Южно-Африканским Союзом, а еще…
Впрочем, обо всем в процессе. Слишком многое изменилось с того времени, как обычного сундука Краснознаменного Тихоокеанского Флота зафитилило в самый конец девятнадцатого века.
Завтрак прошел в полной обструкции моей персоны со стороны Пенелопы.
Быстро доев, я сбежал к себе переодеваться.
Белая рубашка, черный муаровый шейный платок, удлиненный сюртук темно-синего сукна с прямого покроя черными же брюками и штиблеты. Погон нет, обшлаги отделаны серебряной тесьмой, а на правом вышита одинокая звезда — знак моего фельдгенеральского* чина. Форму сам изобретал и обошелся без излишеств. Пробовал унифицировать звания по типу советской армии, но не преуспел — гребанные старцы из фольксраада* уперлись как ослы. Мол, предки как-то обходились, и мы обойдемся. Как обходиться, мать вашу за ногу, если званий в бурской армии всего пять: капрал, фельдкорнет*, коммандант, фельдгенерал* и генерал-коммандант*? Да и то, последние вводятся только во время военного положения? Но обошелся, все-таки протолкнув звание унтера и приставки: младший и старший. Вот же ослы…
фольксраад (афр. Volksraad — народный совет) — представительный орган (парламент) в независимых республиках, образованных африканерами (бурами) в Южной Африке
фехтгенерал (гол.) — боевой генерал. Мог назначаться решением президентов бурских республик
фельдкорнет — в независимых бурских государствах южной Африки (Оранжевое Свободное Государство и Трансвааль): изначально — именование командира (до сент. 1900 г. — выборного) бурского конного ополчения, которое временно созывалось в случае военной опасности или для набега на негритянские и кайсанские территории. Затем — воинское звание. В дальнейшем с сентября 1900 г. коммандантам было дано право назначать фельдкорнетов самим, а те, в свою очередь, получили право назначать корнетов, которые в условиях разросшейся армии выполняли функции субалтерн-офицеров в частях. С этого времени фельдкорнеты фактически уже командовали подразделениями, эквивалентными по численности батальонам в европейских армиях, а корнеты выполняли при них функции командиров рот