— Никто и не обратит внимания! Она десять лет валялась на балконе никому не нужная... Только вот постели нет...
— И не надо! Гномы, они... это самое... неприхотливые...
— Гоша! А вот ваш портрет! Давайте повесим на стенку! Я нарочно кнопки прихватил...
Владик старательно пришпилил снимок к стене.
Портрет произвел на корабельного гнома впечатление. Он разглядывал его, то приседая, то вытягивая шею.
— Да... Ты, Владик, это самое... мастер... Я даже и не знал, что я такой... скажем, не совсем уродливый...
— Гоша, вы очень симпатичный!
— Да, в молодости я слышал от береговых гномих, что... это... так сказать, недурен...
Владик глянул в окно.
— Гоша, отсюда хороший вид...
— Да-да. Я это... уже любовался. Так далеко виден горизонт... — Они с Владиком вышли на балкончик. — Я давным-давно не видел моря... это... с такой высоты. Последний раз такое было, когда я забирался... это самое... на марсовую площадку «Кречета». Аполлон Филиппыч, капитан, сперва боялся, что упаду. А потом это... уже не спорил... Владик, ты не поможешь мне найти рифму к слову «марс»? У меня есть такие строчки:
Закат распахнулся над вспененным морем,
Когда я забрался на марс...
— Барс...
— Что?
— Барс. Ну, зверь такой. Очень быстрый...
— А... да!.. А что, если так?
Закат распахнулся над вспененным морем,
Когда я забрался на марс.
А клипер наш мчался в вечернем просторе,
Как в травах стремительный барс...
Ну как?
— Во! — Владик вскинул большой палец. — Замечательно!
Гоша вздохнул:
— Боюсь, что... это... не очень замечательно. Замечательно другое... То, что у меня есть... это самое... такой добрый великодушный друг... — Он обнял большущей ладонью Владика за плечо. Владик смущенно засопел. — Ты это... вот что, — сказал Гоша, придвигая Владика поближе. — Говори мне «ты»... Как это самое... полагается у друзей...
Владик благодарно кивнул.
На окраине города случилась неприятность — прокол колеса. Водитель вылез, попинал шину и сказал:
— Черт подери, чуть-чуть не доехали. Теперь возни не меньше чем на час, у меня домкрат дохлый... — Он посмотрел на мальчика. — Даже не знаю, что посоветовать. Будешь ждать или двинешь пешком? Тут до центра уже недалеко...
Мальчик тоже выбрался из машины.
— Если позволите, я пойду... Очень вам благодарен.
— Шагай, не сворачивая с шоссе, — посоветовала женщина. — Только будь осторожен, следи за машинами... Когда выйдешь на площадь, спросишь нужную улицу... Желаю тебе успехов.
— Благодарю вас, — опять сказал мальчик. Спиной вперед отступил от машины, сделал всем общий поклон и зашагал по обочине. Девочка из машины помахала вслед, но он не оглянулся.
Шоссе скрутило поворот и вывело на морской обрыв. Мальчик остановился. Он впервые — и так неожиданно! — увидел море. Он замер. Теперь, судя по всему, он не помнил о своих честолюбивых планах. Просто он смотрел на открытое море. На распахнувшуюся синеву, где видны были похожие на мазки белил далекие теплоходы...
— Вот это да... — шепотом сказал мальчик.
И в этот момент его похлопали по плечу.
За спиной у мальчика стояли трое окраинных пацанов. Загорелые и потрепанные хозяева здешних мест. Личности, в которых было много юмора и мало деликатности.
— Здрасте, — сказал самый маленький и сморщил нос.
— Добрый день, — охотно отозвался столичный мальчик.
— По-моему, ты врешь, — заметил другой, постарше. — Уже почти вечер.
— В таком случае добрый вечер.
— А ты всегда такой вежливый? — спросил третий.
— По крайней мере, стараюсь...
— А галстучек у тебя московский? — поинтересовался младший пацан.
— Да, из ЦУМа на Петровке...
— А посмотреть можно? — средний пацан потянулся к галстучку.
— Посмотреть можно. А трогать не надо... — Мальчик аккуратно отвел пальцы любопытного пацана.
— Культурный, — сказал средний пацан.
— Образованный, — согласился старший.
— А если по уху? — поинтересовался младший. Деловито плюнул в ладонь и сжал кулак.
— По уху лучше не надо, — отозвался московский мальчик.
— А может, надо? — хором спросили местные.
— Не советую...
— Почему? — опять спросил самый младший (и самый нетерпеливый) мальчишка.
— Могут быть непредвиденные последствия.
— А вот поглядим! — Средний резко толкнул москвича в плечо. И... схваченный за руку, полетел в траву. За ним — младший.
— Ух ты! Ловкий! — Старший мальчишка замахнулся для серьезной драки, но его противник умело ушел под руку и коротким приемом бросил нападавшего к двум приятелям.
Все трое вскочили и кинулись на мальчика разом. Но... отлетели опять.
— Ладно... — подымаясь, произнес старший. — Приемчики, да?
— Вы смотрели фильм «В поисках капитана Гранта»? — доброжелательно спросил мальчик.
— Ну и что? — подозрительно спросил средний пацан.
— Там после небольшой схватки в таверне майор Мак-Наббс говорит оставшимся в живых посетителям: «Я предупреждал. У джентльменов нет оснований обижаться на меня»...
— Я же говорил: образованный, — подвел итог старший. — Ладно, ребята, идем. Пока больше нет настроения. Будь здоров, москвич, потом продолжим...
— Когда поймаем тебя снова, — уточнил маленький.
— Всего доброго... — Мальчик слегка поклонился и надел на плечо сброшенную в траву сумку.
Местные ребята пошли прочь, не теряя достоинства и не оглядываясь. Только маленький показал через плечо кулак. Мальчик снова вежливо кивнул.
Затем он опять повернулся к морю...
Владик стоял внизу, под башенкой. От него по тротуару тянулась длинная вечерняя тень.
Гоша махал с балкончика ладонью.
— До свиданья, Владик. До свиданья... это... Андрюшка!
Владик держал Андрюшку в руках. Сначала он помахал Гоше своей рукой, потом Андрюшкиной лапой.
— До свиданья, Гоша! До завтра!
Мама и папа Владика продолжали обсуждать предстоящее плавание. При этом мама вытирала вымытую посуду.
— Все-таки я боюсь, — насупленно говорил Степан Данилович. — Мало ли что? А если опять ангина?
— Возьмете с собой антибиотики.
— Имей в виду, он и плавать-то не умеет толком. Метров двадцать проплывет, а потом плюх-плюх... Я видел на пляже...
— Но он же не вплавь собирается в Византийск. А если свалится за борт, продержится, пока выловят... К тому же дети, по правилам, должны быть на яхте в спасательных жилетах.
— Ага, заставишь его...
— Но ты же капитан. И отец!
— И муж самой упрямой на свете жены...
— Степочка, я тебя люблю! — Мама Владика звонко поцеловала мужа. Он замотал головой, и в этот миг в передней затарахтел звонок.
— Кажется, наш бродяга наконец явился. Ну, я ему... — Мама пошла открывать.
На пороге стоял мальчик с внешностью юного англичанина.
— Добрый вечер. Это квартира Ставридкиных?
— Д-да...
— Тогда вы, судя по всему, тетя Оля? Жена Степана Даниловича...
— Судя по всему... так. А... ты?..
— Я Максим.
— М-м... какой Максим?
— Сын Зинаиды Павловны, ваш двоюродный племянник.
Мама Владика уронила тарелку...
Потом гостя на кухне поили чаем, и тетя Оля нервно говорила:
— Ну как же так... Как же так? Мы договорились с твоей мамой, что созвонимся через неделю...
— Было очень трудно заказать билет на юг. Да и сопровождающего пришлось бы искать. А тут родителям подвернулся знакомый летчик, его экипаж назначили как раз на этот рейс, в ваш город. Меня и устроили...
— И ребенка отпустили одного!
— Но, тетя Оля... Не такой уж я ребенок.
Папа Владика слушал разговор, похрустывая пальцами. На лице его читались мрачные предчувствия. Он выговорил наконец:
— И даже не сообщили, что прилетаешь. Мы бы встретили...
— Я специально уговорил не сообщать. Зачем вам беспокоиться? Я отлично добрался сам...
— Ты очень самостоятельный мальчик... — непонятным тоном сообщила тетя Оля.
Максим наклонил голову. Видимо, принял слова родственницы за комплимент.
Солнце уже зашло, наступили южные сумерки. В этих сумерках привычным путем — через дерево — Владик проник на свой балкон. И здесь увидел маму.
— Явился, — деревянным голосом сказала мама. — Твои обезьяньи повадки кончатся когда-нибудь вывихом шеи. В лучшем случае...
— Мамочка, привет...
— Не подлизывайся. Скажи лучше, где наша раскладушка.
— Что?
— Рас-кла-душ-ка. Она во все времена стояла здесь, на балконе.
— На балконе?
— Владислав! Если ты ее куда-то сплавил, говори немедленно!
— Ну, ма-а... У Гоши никакой мебели, а эта рухлядь... зачем она нам?
— Затем, что у нас гость! Явился... то есть приехал папин двоюродный племянник. Значит, твой двоюродный брат. Максим...
— Троюродный, — сумрачно уточнил папа. Он вошел в комнату и включил свет.
— А сколько ему лет?
— Чуть постарше тебя, — сухо сказала мама.
— Это же здорово! — подскочил Владик.
— Боюсь, что не совсем здорово, — прежним тоном уточнил папа. — Если я мог взять на борт одного мальчишку, то уж двух-то никак. Значит, тебе, друг мой, придется остаться в городе. Иначе кто будет развлекать гостя? Мама и так занята выше головы. Извини, но выхода нет.
— Степа, выход, по-моему, все-таки есть, — осторожно заговорила мама. — Что страшного, если мальчики оба отправятся с тобой?
— Да! Папа! — подскочил Владик.
— Есть третий выход, — сообщил папа. — Я беру капроновый трос, делаю петлю с беседочным узлом, привязываю к люстре и... дальше разбирайтесь сами.
— Но ведь беседочный узел не затягивается, — деликатно напомнил капитану Ставридкину его сын.
— А вам надо, чтобы он еще и затягивался! — совсем не по-капитански взвизгнул папа.
— Степочка... — сказала мама.
— Яхта не плавучий детский сад! И к тому же она не резиновая!