Он услышал, как по коридору идет иеромонах, и перепроверил, все ли в порядке с телевизором. Потом поставил перед экраном два кресла.
– Почти пора? – спросил отец Иларион.
– Да. Минут пятнадцать.
Комментатор НАСА говорил:
– Все по-прежнему вполне нормально. Астронавты на борту корабля в эти последние минуты могут немного отдохнуть. А мы тем временем проводим заключительные проверки системы слежения в блоке управления, которая будет использоваться для навигации во время работы двигателей.
– Что он сказал?
Монах в английском по-прежнему мало что смыслил. Александр перевел, подытожив сказанное комментатором НАСА. Когда показали ракету на стартовом столе крупным планом, Иларион наклонился к экранчику и нахмурился:
– А что это за пар из корабля идет?
Откуда я знаю? – не без раздражения подумал Александр. Почему все считают, что у переводчика должны быть другие знания, кроме языковых?
Он наугад ответил:
– Излишки топлива сливают, когда баки заполнены до отказа.
Отец Иларион покивал:
– Поразительное изделие!
Они слушали, как в хьюстонском ЦУПе начинают проверку связи с командным модулем. Александр вскинул руку ладонью вперед, призывая к тишине.
– «Аполлон-18», говорит Хьюстон на УКВ и КВ-диапазоне. Как слышите? Ответьте.
Оба задержали дыхание, прислушиваясь к доносящемуся за тысячи километров скрипучему голосу:
– Хьюстон, это «Аполлон-18». Вас слышим громко и четко.
Иларион задумчиво усмехнулся.
– Говорит Центр управления запуском «Аполлон-Сатурн». Отметка в одиннадцать минут до старта пройдена успешно, все, как и прежде, идет по плану. Ракета-носитель полностью заправлена топливом. Командир миссии активировал свой ручной контроллер вращения, и теперь мы переходим на автоматику системы обнаружения неполадок. Планируем старт в тридцать две минуты от начала текущего часа.
Вдоль дамбы Банана-Ривер было смонтировано множество маленьких громкоговорителей на шестах, и голос вырывался из них, раскатываясь с писклявым эхом. Тысячи припаркованных под самыми разными углами автомобилей набились в узкую полосу между пляжем и дорогой. До запуска оставалось всего десять минут, очереди к фургончикам с едой и бочкам с напитками рассосались, все зрители обратили лица к стартовой площадке в семи милях к северу. Утреннее солнце уже пригревало, взирая жарким оком на шезлонги, одеяла и темные очки возбужденной толпы.
Лора сидела на заднем бампере «доджа»-фургона, держа в одной руке стаканчик черного кофе, а другой протирая слипающиеся глаза. Она и еще трое сотрудников селенологической лаборатории приняли в последнюю минуту решение смотаться на мыс Кеннеди и посмотреть запуск. Поездка выдалась монотонной: пятнадцать часов по I-10 и затем I-75, пять штатов. Бейджики НАСА обеспечили им привилегированный доступ в окрестности дамбы прошлым вечером; спали они в фургоне, припаркованном прямо у пляжа, и сейчас Лоре открывался отличный обзор «Сатурна-5».
Рядом сел Дон Болдуин в гавайской рубашке, украшенной ракетами и облаками:
– С погодой нам повезло.
Она окинула взглядом синее небо и легкие барашки на волнах, потом снова уставилась на ракету.
– Рада, что мы приехали.
Она скорее саму себя уговаривала: ночка выдалась муторной. Комментатор возвестил: «Десять минут до старта, продолжаем отсчет». Лора потрясла головой, прочищая мозги, и села прямее.
Из громкоговорителей доносился привычный диалог: Центр управления запуском опрашивал поочередно все контрольные пульты, готовы ли они к старту. У Лоры все сжималось внутри, когда вдруг докладывали о проблемах, но трудности удавалось преодолеть, и она расслаблялась. Вот Чад Миллер доложил, что готов, и вступил новый голос:
– «Аполлон-18», говорит руководитель смены. Команда, готовившая запуск, желает вам удачи. В добрый путь.
Она бросила взгляд на часы, сердце заколотилось. Четыре минуты до старта. Аппаратура для нескольких экспериментов, разработанных при ее участии, находится на борту; она также помогала при подготовке экипажа. Лора сфокусировала объектив камеры на ракете, вдавила кнопку спуска затвора и сделала снимок. Пальцем нашарила кнопку протяжки пленки.
Давай, детка, мы, ученые, ждем! Пора вам, инженерам, сделать свою работу. Помогите оторвать эту невероятную дурынду от земли!
F-1, двигатели «Сатурна-5», развивали невиданную доселе мощь. Пять этих зверей залегли в ожидании внизу ракеты, словно в анабиоз ушли: кровеносные сосуды осушены, сердца и желудки пусты. Изголодались, ждут топлива и искры, которая пробудит их к жизни.
За десять минут до старта открылись три клапана: первые порции керосина и жидкого кислорода хлынули из баков высоко наверху. Их потенциальная взрывная мощь ожидала смешивания, и теперь достаточно было открыть один клапан, чтобы едва контролируемый вихрь вознес эту массивную громаду вверх, прочь от Земли.
Люк понимал, что топливные магистрали открылись; он эту последовательность назубок выучил. Гигантский дракон внизу пробуждается. Люк задумался над своими ощущениями перед стартом. Я не боюсь, отметил он. Хорошо. Либо получится, либо нет. Он чувствовал… готовность.
Движение справа отвлекло. Это Майкл болтал левым коленом вверх-вниз, неосознанно высвобождая скопившиеся эмоции. Люк порадовался, что у него оба колена закреплены в неподвижности.
Он посмотрел на часы. Одна минута до старта. Шестьдесят тик-так, и начнется большая игра. Он наблюдал, как тянется Чад к кнопке и нажатием на нее выравнивает гироскопы, чтобы перед стартом ракета получила нужную ориентацию для точного управления. Последнее действие, которое требуется от экипажа перед запуском.
Люк перевернул страницу летного задания и коснулся большим пальцем верхней строчки таблицы. Чаду с Майклом предстоит наблюдать за аппаратурой и индикаторами, а ему – за высотой и скоростью. В таблице все одиннадцать минут тридцать девять секунд подробно расписаны. Когда его палец сползет в самый низ, они окажутся на высоте девяноста трех миль и будут лететь со скоростью 25 599 футов за секунду. 17 500 миль в час. Пять миль в секунду.
22
Стартовая площадка 39А, Космический центр имени Кеннеди
Завести самый мощный в мире двигатель не так просто. Уходит на это примерно девять секунд – время, за которое спринтер на Олимпиаде пробежит сто ярдов. Время, за которое можно ботинок зашнуровать.
Самые опасные девять секунд всего полета.
Расход топлива на отрыв «Сатурна-5» от стартовой площадки колоссален: три тысячи четыреста галлонов ежесекундно. Топливные насосы приходится оснащать собственными турбоагрегатами, чтобы они крутились с достаточной скоростью. Пять двигателей закачивали керосин и кислород в камеры сгорания, где компоненты топлива должны были смешаться, вспыхнуть и отправить вовне двенадцатифутовую выхлопную струю с адской температурой – три тысячи двести градусов по шкале Цельсия и мощностью – сто шестьдесят миллионов лошадиных сил.
Глаза команды были прикованы к панели контроля двигательной установки, а обратный отсчет времени таймером шел уже на секунды.
– Минус десять. Минус девять. Начинаем процесс зажигания.
Четыре фейерверка полыхнули внутри каждого двигателя: два, чтобы раскрутился турбонасос, и два, чтобы дожечь все примесные горючие газы, которые могли задержаться в сопле.
– Шесть. Пять. Четыре…
Открылись два огромных клапана, и с высоты через крутящийся насос в недра ракеты хлынул из бака жидкий кислород; вырываясь из широкого сопла, он пенился под собственным напором, точно белый водопад. Открылись два клапана поменьше, поставляя кислород и керосин турбоагрегатам, раскручивающим насосы до максимальной скорости. Давление в основных топливопроводах рывком подскочило до трехсот восьмидесяти фунтов на квадратный дюйм.
Достигнуты необходимые для запуска ракеты условия. Оставалось подлить пирофорный воспламенитель.
Два маленьких диска лопнули под напором топлива, и в богатые кислородом камеры сгорания попала смесь триэтилбора с триэтилалюминием. Эти жидкости воспламенились при контакте с топливом, сыграв в последний момент роль свечи зажигания.
– Три, два…
Первым запустился средний двигатель, а за ним в быстром темпе четыре остальных; если бы все пять запускались одновременно, ракету и стартовый стол бы разнесло на куски. Открылись еще два крупных клапана, и в разбухающий мальстрем хлынула новая порция керосина под высоким давлением.
Люк ощутил спиной пробежавшую вибрацию и услышал зародившееся тремя сотнями футов ниже глухое ворчание. В симуляции такого не было! Он бросил взгляд влево, туда, куда были устремлены глаза Чада. Пять индикаторов работы двигателей первой ступени засветились, подтверждая выход на полную тягу.
– Один. Ноль. И старт. У нас старт. Семь часов тридцать две минуты по времени Восточного побережья.
Высвободилась адская мощь, создавшая тягу в семьсот тонн на пяти двигателях – достаточную, чтобы оторвать от земли вертикально массу в семь миллионов фунтов. Самая тяжелая атлетика в мире.
Последние кабели, подключенные к ракете, отсоединились. Четыре тяжелых рычага-фиксатора, прижимавших основание ракеты к стартовому столу, издали облегченное пневматическое шипение и разошлись в стороны.
«Сатурн-5» получил свободу.
Взгляд Чада пронесся по приборной панели, проверяя, все ли в порядке. Маленький прямоугольный индикатор с надписью «ВЗЛЕТ» был подсвечен, Чад ощущал движение корабля, цифровой таймер отсчитывал время в будущее.
– Прямой отсчет, Хьюстон.
Началась миссия «Аполлон-18».
У отца Илариона отвисала челюсть. На маленьком экране он наблюдал события, крайне далекие от его повседневной жизни, но мощь и опасность чувствовались буквально физиологически.
Когда пошел обратный отсчет последних тридцати секунд до запуска, монах схватил Александра за руку и крепко сжал. Когда комментатор отсчитал последние десять секунд, хватка Илариона стала еще сильнее, затряслась вся рука, и тут пламя двигателей заполнило экран, а ракета с мучительной неспешностью оторвалась от стартовой площадки.