– Слава Богу! – воскликнул Иларион с нескрываемым восхищением. Он не сводил глаз с мерцающей картинки, но слов комментатора НАСА не понимал. – Все в порядке, Александр, да? Все в порядке по-прежнему?
– Да, отец, ракета работает превосходно. Астронавты отправились в путешествие всей жизни. – Он высвободил руку из хватки иеромонаха и потряс занемевшими пальцами.
Двое молча смотрели трансляцию. Телеэкран озарял диковинным синим светом иконы на голых оштукатуренных стенах, а изображение ракеты уменьшилось до колеблющегося огонька в небе.
– Программа тангажа и крена, Хьюстон.
Трое членов экипажа напряженно созерцали показания аппаратуры. Ракета удалилась от стартовой башни и повернула, перемещаясь вдоль Восточного побережья, точность ее полета можно было наблюдать по движению черно-белого шара гироскопического авиагоризонта. Чад сообщал о происходящем в Хьюстон, а Люк отмечал меняющийся угол освещения солнцем через иллюминаторы, подтверждая, что ракета придерживается необходимого курса.
– Вас слышим, Восемнадцатый. Тяга всех пяти отличная.
Они приободрились, услышав голос капкома. Это значило, что команда экспертов сравнила расчетные высоту и скорость с реальными – и убедилась, что они совпадают.
Люк вел пальцем по таблице в летном задании, подтверждая услышанное из Хьюстона. Он пытался держать руку ровно, несмотря на мощную пульсацию и приступы быстрой мелкой дрожи, но вибрировала ракета так, что трудно было сосредоточиться на числах. Несмолкаемый рев двигателей наполнял кабину симфонической какофонией, а та перемежалась отрывистыми диалогами с Землей.
Люк наклонил голову вперед, преодолевая перегрузку, и перехватил взгляд Майкла.
– Как тебе такой котовый выстрел? – спросил он. «Котовыми выстрелами» летчики прозвали паровые катапульты, запускавшие истребители с палуб авианосцев.
Майкл усмехнулся:
– Лучше всех, что у меня были!
Топливо быстро выгорало, ракета становилась легче и ускорялась все быстрее в разреженном воздухе. Люк чувствовал, как руки и ноги вжимаются в кресло, перегрузка нарастала. Он откинулся затылком на подголовник, вибрировавший от напора, с каким ракета проталкивала себя сквозь атмосферу.
Посмотрел на приборную панель.
– Давление в кабине падает.
Открытые клапаны позволяли воздуху утекать из кабины корабля по мере снижения внешнего давления с высотой. Они дадут давлению внутри снизиться до уровня пяти фунтов на квадратный дюйм, затем закроются, и весь остальной полет пройдет на запасе чистого кислорода. Элегантный способ продуть корабль от флоридского воздуха.
– Давай, детка, гони! – Голос Майкла дрогнул от сильнейшей вибрации.
Воздух оказывал сопротивление полету ракеты, давя на ее корпус все сильнее. Инженеры обозначают это встречное давление, называемое скоростным напором, символом Q, и ракета сейчас преодолевала рубежи высоты и скорости, где оно максимально: Max Q. Затем воздух по мере увеличения высоты станет разреженным, а сопротивление его ослабнет. Люк порадовался, что неполадок на этом этапе нет никаких. Он поднял оттопыренные большие пальцы и показал Майклу.
Голос капкома подтвердил хорошие новости:
– Восемнадцатый, разрешаем сброс ступени.
Вскоре первая ступень ракеты израсходует топливо, отделится, перейдет в самостоятельный полет и упадет в Атлантику. А пока перегрузка все еще оставалась более чем четырехкратной, близкой к пределу, на какой была рассчитана конструкция. Компьютер не станет отключать все пять двигателей одновременно, а начнет с центрального, чтобы плавно сбавлять напор, пока оставшиеся четыре дожигают топливо.
– Центральный двигатель отключается, – сообщил Чад.
Люк тут же ощутил некоторое облегчение, словно с груди слез один человек из незримой ватаги, насевшей на него. Однако четыре двигателя продолжали работать, и вскоре перегрузка снова начала быстро расти.
– Господи-и-и-и! – простонал он.
Конечно, в бытность пилотом истребителя Люк всякие перегрузки выдерживал, но к безжалостному напору ракеты не привык. Даже дышать под крепко навалившейся на грудь тяжестью стало трудно.
– Держись! – заорал Чад.
Бамс! Команду подбросило в страховочных ремнях: это замолчали четыре больших двигателя и отделилась опустевшая первая ступень.
Шмяк! Их откинуло назад, на спинки кресел, точно кто-то натянул поводья, – включилась вторая ступень, взрывоподобно ожили ее пять двигателей.
– Твою ж мать! – вскричал Люк.
Участники предыдущих полетов предупреждали его, какая это жесткая штука – переход со ступени на ступень, но реальное физическое ощущение превзошло все ожидания. Люку почудилось, будто он с разбегу врезался в стену.
– Похоже, все пять работают отлично, – отметил Майкл.
Двигатели второй ступени активировались должным образом, и теперь им предстояло отработать шесть минут, разгоняя корабль почти до орбитальной скорости.
Комментатор НАСА возвестил:
– «Аполлон-18» на высоте сорока шести миль, за восемьдесят миль от точки старта. Он сбрасывает систему аварийного спасения и продолжает подъем.
Им больше не нужна была смонтированная в носовой части корабля твердотопливная ракетная установка, которой полагалось увести модуль с астронавтами на случай, если бы полет «Сатурна-5» прервался внепланово вблизи земной поверхности. Установка на секунду активировала свой основной двигатель, отделилась и неиспользованной слетела в океан.
Вспышка при отделении САС напомнила Люку, что они теперь в пятидесяти милях над поверхностью – там по воле ВВС США прочерчена условная граница земной атмосферы. Он провел большим пальцем по отметке этой критической высоты в своем летном задании.
– Эй, ребята, приветствую вас в космосе! Мы теперь официально астронавты!
– Я заждался, черт побери, – проворчал Чад.
Капитан «Кавказа» наблюдал величественное зрелище, можно сказать, из первого ряда. Американская ракета воспарила со стартовой площадки, и команда «Кавказа», не сдерживаясь, зааплодировала. Потом еще раз, когда спустя почти минуту раздался низкий рокот. Бинокли и камеры повернулись синхронно, отслеживая подъем «Сатурна-5» почти точно по вертикали, а затем при изменении курса.
Капитан нахмурился, изучая полет ракеты в бинокль. Он расположил свой разведывательный корабль почти точно на востоке от стартового стола, следовательно, ракета должна была пролететь над головой. Вместо этого она неожиданно ускорилась вправо и взяла курс на север.
Антенны «Кавказа» перехатывали трансляции на множестве частот, включая те, на которых шел обмен данными с возносящейся ракетой. Оптические устройства отслеживали ярко полыхавшие выхлопные струи двигателей. Капитан повернулся к старшему связисту:
– Направление передачи с ракеты установлено четко?
– Да.
– А давай-ка мне азимут их старта.
Офицер-связист принялся за работу. Он быстро построил график по точкам, отмечавшим угол наблюдения «Сатурна-5» и оценочное расстояние до него. Пожалел, что радарная локация ракеты невозможна, но направлять в ее сторону сильные электромагнитные импульсы запрещено. Впрочем, точек на графике должно хватить для прикидки, куда направляется «Аполлон-18». Он полагал, что линия будет указывать в основном на восток, как было во всех предыдущих случаях запуска «Аполлонов». Но добавлялись карандашные отметки, и он смотрел на лист с растущим удивлением: смысла спорить с данными не было. Траектория указывала на северо-восток.
Убедившись, что ошибки нет, он усреднил разброс точек – приложил прямой край аэронавигационного транспортира. Плавно прочертил карандашом линию, ведущую под углом вверх от побережья Флориды на карте. Продлив линию, офицер с интересом отметил, что она почти параллельна побережью штатов Северная Каролина и Южная Каролина.
Повернув транспортир, он старательно измерил угол при пересечении линией долготной и широтной сеток координат. Ненадолго откинулся на спинку кресла и представил себе продолжение линии к экватору. Потом проверил полученные значения и развернулся доложить. На все про все у него ушло менее девяноста секунд.
– Рассказывай, – велел капитан.
– «Аполлон-18» стартовал из Космического центра имени Кеннеди под наклонением пятьдесят один градус, то есть отклонился на пятьдесят один градус от экватора. – Офицер работал с советской спутниковой группировкой и понимал, что это значит. – Под тем же наклонением наши проводят запуски с Байконура.
Капитан кивнул:
– Приготовить шифрограмму для немедленной передачи в штаб Североморска, – распорядился он. Продиктовал сообщение, проверил, как офицер записал его, и заверил своей подписью распоряжение о срочной передаче, предупредив связиста: – Ни слова никому.
И развернулся посмотреть на четко прочерченный в небе дымный след.
Куда ты летишь, товарищ капитан? Действительно ли на Луну? Или у тебя есть иная цель, поближе?
– Хьюстон – Восемнадцатому. Разрешаем выход на орбиту. Разрешаем выход на орбиту.
Они находились за тысячу сто миль от Космического центра имени Кеннеди, в ста десяти милях над Землей, и продолжали ускоряться.
– Рад слышать, Хьюстон, – откликнулся Чад. Вторая ступень идеально справилась с работой, а третья сейчас проводила тонкую корректировку, которая придаст кораблю необходимые для погони за «Алмазом» скорость и высоту полета. Они летели уже больше одиннадцати минут, и последняя ступень создавала аккуратное ускорение, немногим выше 0,5g.
– Почти прилетели, ребята, – сказал Майкл, сосредоточенный на показаниях таймера и прочих приборов; скорость перевалила за двадцать пять тысяч футов в секунду.
А потом это закончилось. Третья ступень отключилась в точно назначенный момент, и плавное, гладкое ускорение, сообщаемое кораблю единственным двигателем, тут же исчезло. Впервые в жизни трое мужчин испытали космическую невесомость.
Люк разразился смехом.