Эти американские мерзавцы летят к моей станции!
Джин Кранц откинулся в своем кресле и посмотрел на офицера по приборам и связи:
– Итак, почему Восемнадцатый не слышит нас?
Голос Джина через наушники был передан всем в ЦУПе, но из-за военного характера миссии за пределы здания не выходил.
– Не уверен, сэр. Вероятно, проблема с судном-ретранслятором: раньше эти станции так далеко на север мы не отправляли. Трассу они отследили хорошо, но голос доходит прерывисто. Наверняка станет лучше, когда мы подключимся на семьдесят второй минуте через судно на юге Тихого океана.
Джин поразмыслил.
– ДДП, как мы выглядим? – Он обращался к дежурному по динамике полета, ответственному за оценку положения космического корабля.
– Превосходно, сэр. На рандеву выходим идеально.
Джин кивнул:
– Давайте обработаем обновление траекторных данных и начнем готовить первую коррекцию. – Космический корабль «Аполлон» вышел на идеально согласованную с движением «Алмаза» орбиту, ниже и позади его, и догонял. Потребуется два аккуратных включения вспомогательных двигателей, чтобы поднять орбиту, и аппараты, американский и советский, полетят рядом. – А тем временем внимательно изучите все переговоры с бортом и убедитесь, что у Восемнадцатого нет проблем с оборудованием.
– Слушаюсь, сэр. Работаю.
Джин поглядел на цифровые часы главного экрана и обратился ко всем в зале:
– Когда мы свяжемся с ними через судно на юге Тихого океана, Люк уже будет готовить скафандр к выходу и потребуется проверить, все ли системы жизнеобеспечения работают нормально. К тому моменту нам останется пятьдесят минут до первого импульса скорости, так что данные отслеживания следует обновлять оперативно, чтобы на борт правильные цифры поступали. Не спите, народ. Этот «Аполлон» не похож на предыдущие.
Женщина-техник «Моторолы» с паяльником была на «ты». Мастерство оттачивала у папы в гараже, в Финиксе, где они вдвоем собирали радио и усилители из комплектов «Хиткит»; отец восхищался тем, какая у нее спокойная рука, с какой неотразимой сосредоточенностью она соединяет электронные компоненты, расходуя минимальные количества металла и флюса.
Когда ее наняла «Моторола», они с папой оба очень радовались, что теперь ей доверят собирать аппаратуру связи для «Аполлона». Сложность электронной начинки требовала методичной сборки и тонкой ручной работы по паяному соединению. Стремление к совершенству вело к дополнительным проверкам. Сидишь, спину гнешь, пытливо вглядываясь через защитные очки, потом уступаешь место старшему смены, чтобы качество твоей работы оценили. Слой за слоем, паяное соединение за паяным соединением сооружались основные блоки аппаратуры связи командного и служебного модулей «Аполлона».
Она носила поверх одежды хлопчатобумажный костюм, а волосы убирала под эластичную шапочку, чтобы пыль или прядки не попали в электронику. Рот и нос прикрывала маской, чтобы дыханием не добавить влаги. Техники в комнате выглядели эдакими роботами, их личности размывались: анонимы в бледно-голубых одеждах перед столами, всецело отдавшиеся работе с электроникой.
Подавшись вперед, чтобы подпаять определенное соединение, она почувствовала, как маска под носом слегка сбилась. Она не обратила на это внимания, сосредоточившись на том, чтобы расположить кончик паяльника точно над местом, где следовало нагреть оголенный провод. Сморщила нос от вызванной маской щекотки и поводила надутыми губками туда-сюда. Не помогло: она чихнула. Вернее, подавила чихание, как давила всегда, и сосредоточилась на равномерной подаче припоя и флюса: руки не должны дрожать.
Она закончила работу, отвела инструмент и наклонила голову в сторону, изучая дело своих рук. Позволила себе слегка улыбнуться под маской. Выглядело идеально. Откатила кресло, пока старший смены наклонялся перепроверить. Как обычно, он остался доволен и, кивнув, проставил галочку в длинной таблице на своем планшете. Она поправила маску, отводя немного дальше от ноздрей, и вернулась к работе.
В неведении о том, что произошло.
Сдавленный чих привел к тому, что рука дрогнула и на нижней стороне паяного соединения возник дефект. Там застыла, подобно горошинке, маленькая капля припоя, уловленная тонкой металлической нитью и скрытая ею от глаз.
«Персьют» был последним из командных модулей «Аполлона», намеченных к отправке в космос, и не все его оборудование тестировали столь же тщательно. Процесс приемки уже доказал свою эффективность, а финансирование снова уре́зали. Первоначальную проверку на мощном вибростенде заменили лабораторным тестом на встряхивание – дефект припоя его перенес, а транспондер выдержал дальнейшие функциональные проверки и был аккуратно установлен в отсек бортового радиоэлектронного оборудования «Персьюта».
Каплю расшатало сочетание реальной вибрации на старте с ускорением. Мощные перегрузки в режиме Max Q напрягали тонкую металлическую нить, и внезапным рывком при отделении ступени каплю высвободило. Ускорение, созданное двигателями второй ступени, прижало ее к соседней плате и там задержало. Крохотный, безвредный на вид кусочек металла, удерживаемый в равновесии мощной тягой.
Когда двигатель третьей ступени выключился, на борту космического корабля наступила невесомость. Металлический шарик неторопливо воспарил со своего места, превратившись в электропроводящий волан на бадминтонной площадке микросхемы.
Вспомогальные двигатели малой тяги заработали, нацеливая «Персьют» в нужном направлении и немного ускоряя корабль. Металлическая горошинка под этим воздействием перелетела в другую часть электронной начинки. Когда Чад нажал кнопку на коммуникаторе, цепь активировалась, но ее закоротило через два проводка, касавшихся капельки, которую теперь приварило к новому месту. Электрическое замыкание привело к падению силы тока заметно ниже требуемого уровня, и сигнал не прошел. Голос Чада остался внутри оборудования.
Из-за случайного чиха, подавленного паяльщицей девятнадцатью месяцами ранее в Финиксе, штат Аризона, отказала основная электронная начинка аппаратуры голосовой связи «Персьюта», командного модуля корабля «Аполлон-18».
Команда теперь говорила сама с собой.
Совершенно секретно
ЦЕНТРАЛЬНОЕ РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОЕ УПРАВЛЕНИЕ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ АМЕРИКИ
16 апреля 1973 – 08:00, североамериканское восточное время
ТОЛЬКО ДЛЯ ПРЕЗИДЕНТА
НАСА сообщает об успешном запуске «Аполлона-18» в 07:32 утра по североамериканскому восточному времени. Экипаж полностью военный, подотчетен заместителю начальника военно-морских операций адмиралу Морису Вайснеру и Объединенному комитету начальников штабов. Первоначальным планом миссии при поддержке АНБ и ЦРУ предусмотрено фотодокументирование и, при возможности, вывод из строя советской шпионской станции «Алмаз», запущенной с Байконура, СССР, 3 апреля. «Алмаз» обладает самым совершенным оптическим оборудованием для орбитальной съемки из всех космических аппаратов, советских или американских, и разрешение снимков поверхности оценивается в 1 фут. Если она будет введена в действие, это будет иметь значительные негативные последствия для США.
«Алмаз» нуждается в обслуживании экипажем космонавтов в режиме реального времени: фотопленку следует загружать, выгружать, проявлять и сводить с орбиты / возвращать на парашюте в СССР. На «Алмазе» пока нет людей, и он еще не приступил к работе. У ЦРУ/НАСА нет сведений о планируемой дате запуска космонавтов к станции.
Приблизительно в 10:35 сегодняшнего дня астронавт «Аполлона-18» капитан Лукас Хемминг выполнит одиночный выход в космическое пространство для фотосъемки и обезвреживания «Алмаза» путем перерезания внешних кабелей и/или магистралей подачи хладагента/топлива. В отличие от всех предшествующих миссий «Аполлона» на эти первые два часа полета, как и, возможно, на следующие, распространяется режим повышенной секретности относительно переговоров с экипажем и его действий.
Когда деятельность на «Алмазе» завершится, «Аполлон-18» активирует двигатель для перехода с орбиты Земли к Луне. Это произойдет приблизительно в 11:30 по североамериканскому восточному времени. Перелет к Луне займет три дня. После этого летное задание обретет большее сходство со всеми предшествующими миссиями по программе «Аполлон».
Конец приложения
24
«Персьют», орбита Земли
– О-хо-хо, простите, ребятки. Ну и навонял я вам!
Давление в кабине, как и планировалось, после старта равномерно падало и теперь достигло уровня трети от флоридского. Газы у всех в кишечниках расширялись, и троица попукивала.
Майкл поморщился:
– Господи, Люк, ну разве трудно было из скафандра это не выпускать?
– Майкл, как там уравнивание векторов? – Чад сбросил внешние крышки оптических систем, необходимые на время старта, и теперь Майкл смотрел наружу через встроенные бортовые камеры, аккуратно поворачивая «Персьют» для соблюдения ориентации по определенным звездам. Убедившись, что все правильно, он скормил данные навигационному компьютеру. Им требовалась точная ориентация для дальнейшего маневра с подъемом орбиты до «алмазной».
– Вроде бы все хорошо, босс. Звезды прямо там, где в симуляции были.
– Мне полегчало, – сказал Люк. Он складывал кресло, расчищая место для подготовки к выходу в космос. – Да уж, поездочка на «Сатурне-5» вышла незабываемой.
– Я чувствую себя манекеном для краш-теста, – прибавил Майкл.
Чад перебил:
– Ребята, вы заметили какие-нибудь проблемы, о которых следует доложить в Хьюстон?
Оба покачали головами, посмотрев на Чада, все еще пристегнутого к левому креслу. Перехватывать чужой взгляд в невесомости всем было в новинку: странное это занятие, когда нет возможности с ходу ориентироваться, где верх, а где низ.