В комнате поднялся шум. Кто-то помянул Господа Бога, пара голосов воскликнула: «Вы только гляньте!» В основном же слышались изумленные «ахи».
Габдул угадал не идеально точно, однако в правой части экрана, где прежде не отображалось ничего, кроме монотонной плоской поверхности, стоял теперь космический корабль, и его металлический корпус поблескивал в лучах Солнца.
Габдул пристально присмотрелся к неподвижному изображению на экране. Американцы не сразу вылезут: им нужно обезопасить корабль, открыть шлюз и спуститься. Он выдвинул предложение:
– Пошли перекур сделаем, на Луну посмотрим!
Группа рассмеялась, но многие последовали его совету. Вечер в Крыму стоял чудесный, время было восемь двадцать, луна близ полной фазы. Отличная обстановка для размышлений о случившемся только что.
Но пока Габдул закуривал, выходил наружу и смотрел вверх, в голове у него уже прокручивалась новая идея. Пыли нанесло куда больше ожидавшегося, нужно проверить, не пострадали ли системы Лунохода. Еще важнее, что часть пыли могла осесть на верхушке аппарата, где расположены панели фотоэлементов, обеспечивающие питание, и радиатор, отводящий тепло. Если пыли слишком много, аппарат рискует и перегреться, и отключиться. Он пару секунд взирал на Луну, обдумывая, как бы эту пыль убрать.
Но сперва нужно с американцами разобраться. Астронавты вскоре спустятся по трапу и пойдут к его Луноходу.
Пускай идут. Он затянулся сигаретой, ощутил во рту резкий табачный привкус, а лунный свет – на лице. Я готов.
44
ЦУП, Хьюстон
В ЦУПе празднование устроили интенсивное, но короткое. Взлетели в воздух кулаки, послышался рев торжествующих возгласов, перемежаемых вздохами облегчения, – напряжение наконец-то спало; несколько человек отбили друг другу пятерню. И тут же вернулись к работе, чтобы с «Бульдогом» все было в порядке, а команда полностью оделась и приготовилась к выходу на Луну. Подлинная цель миссии еще не выполнена.
Каз поднял трубку телефона у пульта для звонка в Вашингтон, как его и проинструктировали. Он услышал два гудка, после чего в трубке глухо стукнуло, как бывает, когда поднимают гарнитуру.
– Агентство национальной безопасности, офис генерала Филлипса.
– Привет, Джен, это Каз Земекис, генерал доступен?
– Конечно, лейтенант-коммандер Земекис. Секундочку.
Щелчок, затем спокойный, полный теплоты голос Филлипса:
– Каз! Надеюсь, у тебя хорошие новости?
– Да, сэр, они успешно сели на Луну и, по состоянию на 12:17 времени Восточного побережья, готовятся к выходу на поверхность. Полагаю, Чад спустится по трапу приблизительно через три часа.
– А насколько близко удалось подобраться к советскому роверу?
– Мы еще не можем точно оценить дистанцию, но Чад сел в прямой его видимости.
– Превосходно! Совсем как у Пита на «Аполлоне-12».
В ноябре 1969 года, сразу после ухода Филлипса из НАСА, была осуществлена вторая высадка людей на Луну, и посадочный модуль опустился в пятистах тридцати восьми футах от американского зонда «Сервейер-3», так что экипаж в ходе лунных прогулок забрал с него детали.
– Да, сэр, отличный пилотаж.
– Каз, я назначил брифинг с Советом безопасности на 15:30. Тебе подходит такое время?
Каз заглянул в летное задание:
– По идее, устроит, сэр. Мы вскоре получим от Чада описание того, что он видит в иллюминаторе, и это поможет расставить приоритеты. А Советы договорились о звонке своей космонавтке на 16:30, чтобы поздравить ее с высадкой на поверхность, она уже должна там стоять.
– Да, вроде бы неплохо. А как насчет звонка мне, когда вы приоритеты расставите?
– Есть, сэр.
– И, Каз, отличная работа.
У отца Илариона день выдался долгий и беспокойный.
Недоставало звонаря, который обычно будил его, но глаза священник открыл в привычные пять часов утра – для утренних молитв. В своей комнате он оставался до семи, читая требник. Близился конец сорокадневного пасхального поста, и, как обычно в такое время, голод создавал чувство глубокого очищения.
Но он позабыл про часовые пояса и удивился, когда Александр постучал в дверь сказать, что время на самом деле уже девять утра и пора собираться в Ивантеевское благочиние: с тамошней православной церковью они договорились о визите перед вечерней поездкой в ЦУП.
Семинаристы встретили отца Илариона негромкими приветствиями, разделили с ним молитвы, после чего настало время для раздумий и бесед за скромной трапезой. Затем Александр извинился, и они покинули храм. После возвращения в свою комнату священник, по настоянию переводчика, безуспешно попытался забыться сном в преддверии вечера, который обещал затянуться. В конце концов он встал с постели для вечерни и утрени, но соблюдение ритуалов в одиночестве и очень далеко от дома почему-то показалось ему неправильным.
Приближался вечер. Александр постучал в дверь опять: пора ехать.
Когда показался ЦУП, Иларион приник к окну машины, рассматривая массивное четырехэтажное здание из стекла и бетона, вдоль которого они проехали, а остановились, поравнявшись с колоннами при входе.
– Мы на месте? – В голосе его прозвучало изумление. – Какой он большой, Саша!
– Да, отец, мы на месте.
Над двойными дверями значилось: «СЛАВА СОВЕТСКИМ ПОКОРИТЕЛЯМ КОСМОСА». Под табличкой стоял человек без пальто и курил. Заметив машину, он потушил сигарету, выбросил окурок и устремился открыть внутреннюю дверь.
– Добро пожаловать в ЦУП, отец Иларион. Мы с нетерпением вас ждем.
Следуя за провожатым по длинному широкому коридору, монах с изумлением рассматривал портреты на стенах: главный конструктор Королев, космонавты Гагарин, Терешкова, Леонов, а еще череда цветных снимков Земли с большой высоты. Так выглядит наш мир с небес, восторженно думал он.
Они повернули за угол, и сопровождающий жестом показал им пройти в небольшую комнату с мягкой кушеткой и креслами за низким столиком с едой; мерцающее люминесцентное освещение резко подчеркивало темные стенные панели.
– Пожалуйста, устраивайтесь поудобнее. Вскоре за вами придут и проведут в ЦУП. – Развернувшись, сопровождающий вышел и закрыл за собой дверь.
– Который час, Саша? – спросил Иларион. Он опять потерял счет времени.
– Почти восемь тридцать, отец, давно пора ужинать. Предлагаю перекусить и повечерие устроить, пока за нами не явились.
На столике были выложены хлеб, сыр, нарезанное мясо, помидоры, петрушка и огурцы. Алекс сервировал две тарелочки, одну отдал монаху, налил им по стакану воды.
– Саша, – спросил монах, – а мой брат уже на Луне?
Александр посмотрел на часы:
– Он уже совсем скоро осуществит посадку, отец. Возможно, мы ее увидим.
По лицу Илариона расплылась мальчишеская улыбка.
– Как бы мне это понравилось. – Он поставил тарелочку на столик и ограничился глотком воды. – По правде говоря, слишком я возбужден, чтобы есть.
Он закрыл глаза и успокоил себя безмолвной молитвой. Пятница Великого поста, следует включить покаянные молитвы. В завершение он поблагодарил Бога за великую честь этого дня и помолился о здравии и успехе брата.
Священник снова открыл глаза, и тут же в дверь постучали. Она распахнулась. Двое поднялись из кресел, когда вошел человек в костюме, по виду сильный, источающий безошибочную властно-требовательную ауру. Александра он не удостоил и взглядом, а на иеромонахе задержался.
– Отец Иларион, я директор Челомей. Владимир Николаевич. Спасибо, что совершили такое дальнее путешествие. Ваше присутствие в ЦУПе для нас почетно.
Монах склонил голову, и высокая камилавка с клобуком увеличили размах этого движения.
– Рад сообщить, что ваш брат в безопасности на Луне.
У Илариона сердце упало: не удалось увидеть этот миг! Но он не подал виду.
– Вскоре вы получите возможность напрямую пообщаться с ним. Пройдемте со мной?
Монах кивнул и последовал за Челомеем, Александр замыкал группу. Они прошли по очередному длинному коридору, на сей раз с деревянными дверями в конце, где Челомей остановился, развернулся и официальным тоном возгласил:
– Приветствуем вас в Центре управления пилотируемыми космическими полетами.
Он повернул ручку, толкнул дверь и жестом пригласил монаха войти первым. Тот ответил:
– Спасибо.
И вошел в сердце советской космической программы.
Зал оказался значительно просторней, чем Иларион ожидал. Словно собор. Ряды пультов по левую руку, за каждой оператор, несмотря на поздний час, и широкое полукольцо зрительских мест справа, где сидели несколько человек. Из громкоговорителя периодически доносились отрывистые фразы на английском языке. Челомей подвел их к зрительским местам и попросил монаха сесть.
– Пожалуйста, устраивайтесь поудобнее, отец. Очень скоро вы поговорите со своим братом.
Он согнул палец, показав переводчику следовать за ним, развернулся и быстро прошел за центральное рабочее место. Иларион сел и принялся рассматривать свое удивительное окружение.
В передней части зала господствовал большой темный экран, на который была выведена карта Земли с несколькими цифровыми часами над ней. Врезка показывала зернистую телекартинку того, что, как догадался Иларион, было поверхностью Луны. Ряды пультов ниже экрана светились зеленым, подчеркивая силуэты операторов. Он заметил директора Челомея и Александра в центре ряда: те негромко о чем-то общались. Челомей жестикулировал, сжав одну руку в кулак и водя кончиком пальца другой вокруг нее. Переводчик кивнул и вернулся к Илариону:
– Отец, настало время поговорить с вашим братом. К сожалению, радиоканал ограничен, и он не сможет ответить. Но, несомненно, услышит вас. Директор Челомей полагает, что после долгого и опасного путешествия ваш голос придаст ему уверенности и сил перед тем, как он ступит на поверхность Луны.
Монах разочарованно сморщил лоб:
– Он не сумеет со мной поговорить?