Она показала подбородком на Луноход, изобразила жестами, словно загребает рукой что-то твердое. Вскинула брови.
Он с равнодушным выражением смотрел на нее. Нет смысла упрощать ей задачу.
Она мгновение задерживала его взгляд, потом отвела глаза в сторону ровера, плотно сжав губы от разочарования. Потянулась мимо него выцепить из тележки щипцы, прошла к Луноходу, пытаясь восстановить картину событий по следам в потревоженной пыли. Его отпечатки были повсюду, но расположенные ниже их следы колес указывали, что Луноход недавно продвинули вперед и опять откатили.
Зачем?
Под ее взглядом Луноход пришел в движение. Он подкатился прямо к ней – медленно… остановился. Она покосилась на Чада, который стоял и наблюдал за ней.
Они мне сигнализируют, решила она. Под ее взглядом опустился тонкий манипулятор, коснулся лунной поверхности в темной выщербленной зоне, точно указывая пальцем. Спустя десять секунд убрался восвояси, и аппарат отъехал на прежнее место.
Светлана кивнула. Она придвинулась ближе и потыкала в потревоженный участок щипцами, сдвигая и раздвигая, но не нашарила ничего, кроме пыли.
Камень у него.
Она повернулась к нему и ткнула щипцами в сторону тачки, а подбородком, внимательно глядя в глаза Чада, дернула в жесте, требующем объяснений.
Он широко усмехнулся, пожал плечами и, не сводя с нее взгляда, заговорил:
– Хьюстон, я в этой области отобрал хорошие пробы всего, что только можно. Как насчет вернуться в «Бульдог» и начать установку флага для прессухи с русскими?
Он выделил интонацией это слово и произнес его старательно. В Америке «rooskie» носило презрительный оттенок, но Чад выговорил его с правильным раскатистым «р» и сделал ударение. Воспроизвел слово из ее языка.
Она на миг нахмурилась. Различила в потоке непонятных английских слов. Превосходно.
– Понял, Чад, все хорошо. На обратном пути, пожалуйста, отвлекись осмотреть то замеченное тобой темное пятно. По нашим наилучшим прикидкам, оно градусах в тридцати левее «Бульдога».
– Сделаю. Только образцы завяжу.
Светлана наблюдала, как он затягивает пакеты и ремешками закрепляет их и инструменты в тачке. Она размышляла над его словами. Русское слово послышалось четко, и Чад при этом повернул голову, чтобы она наверняка обратила внимание. Что он им сказал? Я же не могу спросить, не выдав этим себя.
Он посмотрел прямо на нее, поднял руку и повернул золотой светофильтр обратно, скрывая лицо. Развернулся, ухватил ручку тачки и пошел прочь.
Она поглядела на Луноход, неподвижный, по-прежнему обращавший к ней камеры. Обошла его, внимательно осмотрев, чтобы можно было по возвращении отчитаться Москве о состоянии аппарата. Пыльно, однако все в порядке. Не выпуская щипцов, она развернулась и неловко заспешила следом за астронавтом.
За ее спиной восемь колес Лунохода незаметно начали поворачиваться. Набирая скорость, он двинулся следом, точно косолапый, слишком крупный питомец за хозяином.
Или дикий зверь, преследующий добычу.
– Хьюстон, я держу курс на «Бульдог», по направлению он примерно на тринадцати часах[26] от меня, пока возвращаюсь, но я еще ничего не вижу. – Чад шел медленно, поскольку не хотел, чтобы какие-нибудь образцы развязались и вывалились из тачки. В особенности пакет с камнем.
– Направление в целом верное, Чад. – Каз изобразил руками V-образную траекторию, представляя себе перемещения Чада и припоминая, как долог оказался путь до Лунохода. – Ты скоро увидишь.
Лора сидела рядом за пультом. Он попросил ее перейти в главный зал, чтобы удобнее было обсуждать геологические находки Чада, тем паче телекамера-то вырубилась.
– О’кей, Хьюстон, я кое-что вижу. – Голос Чада затих.
Лора положила обе ладони на пульт и в предвкушении находки сжала кулаки. Тянулись секунды, пальцы Лоры медленно разжимались, и наконец она вопросительно повернулась к Казу.
Он кивнул и спросил:
– Что ты видишь, Чад?
– Гм, тут странная штука. Вроде большой оспины, уходящей ниже лунной поверхности. Повсюду кругом уклон, а потом каменистая круглая кромка. Внутри же одна чернота. Думаю, это одна из тех дыр, про которые геологи говорили.
По лицу Лоры расплылась торжествующая улыбка.
– Понятно, Чад. Это впервые такой объект наблюдается кем-либо вблизи. Ты просто постой секунду, а мы обсудим.
Он встал и жестом позвал Лору за собой, поворачиваясь к пульту руководителя полета.
Джин проговорил:
– С какими рисками мы сталкиваемся в этой ситуации, геолог?
Лора завозилась с переключателем микрофона, но отвечать стала уверенно:
– Руководитель, судя по данному Чадом описанию, дыра похожа на те четыре, которые мы с лунной орбиты засняли. Конкретно эту не заметили, но, судя по всему, возникла она в результате провала истонченной верхушки старой лавовой трубки, вроде тех, какие на Гавайях встречаются. У нее, вероятно, склоны покатые окажутся, но не уверена, какой угол наклона.
Джин поразмыслил. Открытие обещало стать одним из важнейших за всю историю «Аполлонов». Доступ под поверхность Луны, потенциальное убежище от температурных перепадов и радиации, так досаждающих на открытой поверхности, – может быть, ключ к успеху лунной колонии в будущем. И, собственно, к пониманию геологии Луны. Но этого недостаточно, чтобы рисковать жизнями экипажа. В особенности учитывая, что снаружи только один человек. Как обычно для космических программ, приходится соизмерять выгоду и затраты. Цель против риска.
– Какая информация оказалась бы наиболее ценной для вас?
Святые угодники! – подумала Лора. Сам руководитель полета спрашивает ее о приоритетных задачах. Она с трудом сохранила профессиональное спокойствие, отвечая:
– Характеристики дыры: размеры, различия в окружающих наслоениях, углы естественного откоса, тип обнаженной скальной породы. В идеале – глянуть бы прямо вниз, чтобы понять, какую структуру имеет нижняя часть стены внутри, гладкую или неровную. Если получится.
Джин поймал ее на слове:
– В идеале. А как близко вы бы посоветовали подойти к краю?
Лора сглотнула слюну, осознавая, что настал поворотный миг ее жизни. Годы учебы, полевой работы, просмотров фото, бесконечные заявки на гранты и отчеты по ним. Все это привело к нынешнему моменту.
– Я рекомендую быть осторожными, руководитель. Этот реголит оставался непотревоженным, быть может, миллиард лет. Он, скорее всего, слежался до достаточной твердости, но нельзя исключать оползня. Чаду, вероятно, ничего не грозит на ровном участке, но лучше вовсе не приближаться к тем местам, где есть уклон.
А я бы?.. – задумалась она. Наверняка рискнула бы. В геологах обитает дух первооткрывателей.
Джин кивнул и посмотрел на Каза:
– Уведомить экипаж.
Близко, да не слишком близко, подытожил Чад мысленно. Типично. Все там в удобных креслах сидят, кофе прихлебывают, поздравляют друг друга с успешным прогнозом. А настоящий риск перекладывают на другого.
На меня.
Он выпустил ручку тачки, сделал шаг вперед, описывая свои действия и предельно ясно осознавая, что там ловят каждое его слово:
– О расстояниях судить сложно, но похоже, что дыра диаметром футов пятьдесят, а дно футах в пятнадцати под окрестной равниной. По мере приближения к дыре уклон растет, кое-где торчат небольшие хребтообразные участки скальных пород. Я намерен продвигаться вдоль одного из таких выступов, поскольку они остаются ровными близ края.
– О’кей, Чад, понятно, но, пожалуйста, будь предельно осторожен. Ты и без того поставляешь нам информацию, доступа к которой мы никогда раньше не имели.
Да ну, правда, что ли?
– Я делаю фото по мере продвижения. Цвет поверхности не меняется, разницы в структуре тоже не чувствуется. Та же смесь пыли, песка и камней.
Он двинулся влево, вдоль более высокого выступа, уходящего в сторону дыры.
– О’кей, я теперь могу глубже туда заглянуть. – Он потянулся в скафандре, искривил шею. – Вижу дальнюю кромку дыры в скальной породе. Кромка тонкая, не больше ярда, а внизу сплошной мрак.
Джин Кранц проговорил:
– Скажите, что хватит, капком.
Каз передал:
– Чад, постой там, пока мы обсудим. – Он развернулся к Лоре: – Что думаешь?
– При таком угле падения солнечных лучей он дна не увидит, пока на самый край не выберется. – Решение она предоставляла Казу.
Он не сводил с нее взгляда, нажимая кнопку:
– Чад, когда закончишь фотографировать, пожалуйста, возвращайся и направляйся обратно к «Бульдогу». Мы попросим тебя еще раз сходить за образцами, если время останется.
Чад сделал еще шаг. И еще. Он уже различал дальний конец скалы, поддерживавшей узкий хребтовидный выступ, вдоль которого он двигался.
– Вас понял, Каз.
Он сделал еще шаг, чувствуя, как захлестывает возбуждение. Все равно что мчаться в истребителе низко над землей, прячась от любопытных глаз и радаров. Несущиеся мимо деревья и скалы опасны, но риски он контролирует идеально, он один. Он сам. Это его навыки. Его решения. Он сделал еще шаг.
Светлана тревожно наблюдала за ним, а в этот момент быстро решила, что риск себя выдать терпим, и не смолчала. Она знавала таких пилотов, как этот человек: они часто разбиваются. Она прикинула, что в Хьюстоне решат, будто она смотрит на Чада в иллюминаторы модуля.
– Осторожно!
Голос русской вывел Чада из транса. Но он остался там, где стоял, и из чистого упрямства даже сделал еще один шаг вперед, оказавшись в считаных ярдах от края. Поверхность теперь шла под уклон.
Переводчик пояснил всему залу, что сказала Светлана. Каз вообразил, как она издали всматривается в фигуру Чада, явно занятого чем-то опасным. Он понятия не имел, как Чад собирается достичь поставленной военными новой цели – тайком вывести из строя Луноход. Космонавтка ведь наблюдает. Он спокойно проинструктировал: