По знаку Игдоржа с глаз пленников сорвали повязки. Незадачливые стражи вздрогнули, увидев перед собой уборную на пять посадочных мест. И стоящих вокруг молодцов в чёрных плащах и такого же цвета масках. Каждый из них держал в руках короткий красный шест.
— Нас попросили судить вас, — глухим, не обещавшим ничего хорошего голосом промолвил Тан, молодой грузчик, невеста которого была вынуждена выйти замуж за богатого старика. — И мы будем судить. И не казним вас сразу, поскольку ещё великий Кун-цзы учил, что в каждом человеке есть не только плохое, но и хорошее. Вот об этом хорошем вы нам сейчас и поведаете. Помните, времени у нас мало. Начинай ты!
Тан ткнул шестом первого попавшегося:
— Назови своё имя и рассказывай.
— Меня зовут Пуй Ши, — испуганно откликнулся стражник. — У меня большая семья... И я делаю всё, чтобы мои близкие не знали ни нужды, ни горя. И я... я на хорошем счету у начальства!
— И однажды даже помог одному слепому старику, когда того хотели... обаять? О, обокрасть, вот, — негромко добавил Игдорж. — Было?
— О, да, да! — обрадованно подтвердил страж. — Я действительно помог тому старику. И не только ему... Ведь мы всё же несём службу — охраняем город от... — Пуй Ши вздохнул.
— Достаточно, Пуй Ши, — важно заявил Тан и уколол концом шеста следующего. — Теперь — ты!
— Бань — таково моё имя, — скромно промолвил огромный, почти под самую притолочину уборной, верзила. — Боюсь, мне нечем оправдаться — я ещё не женат и никому не помогал.
— Как это — никому? — тут же возразил Игдорж. — А ту застрявшую на середине реки барку ты что, забыл? Боюсь, если б не твоя помощь, Бань, её унесло бы на камни. И что стало бы тогда с находившимися на барке людьми — большой камень!
— Какой камень?
— Никакой камень. Не «камень», а — «вопрос».
— Да, была барка, — кивнул Бань. — Только это давно всё происходило, я уже и забыл.
— Теперь ты. — Тан повернулся к Ху Муню...
Но тот вдруг, сделав прыжок, ударил ногой носильщика Чюня и, оттолкнув плечом с любопытством заглядывающего в уборную Лю, бросился прочь.
Углядев неладное, наперерез ему побежал Дэн Веснушка. Метнулся под ноги, слабо вскрикнул, отброшенный прочь мощным ударом.
— На помощь! На помощь! — что есть силы закричал стражник. — На по...
Просвистев в ночи, ткнулся ему точнёхонько меж лопаток умело брошенный нож.
— Не знал, что ты так умеешь, дружище Линь! — обернувшись, восхищённо промолвил Тан.
— Я много чего умею, — загадочно отозвался Игдорж и тут же приказал: — Принесите его обратно, спустим тело в уборную. Вернее, пусть спустят его дружки. А, парни? Вам, верно, хочется остаться в живых?
Бань и Пуй Ши понуро потупились — уж конечно, хотелось бы. Правда, вот надежда на то и прежде была слабой, а после убийства Ху Муня она и вовсе померкла.
И тем не менее!
— Мы отпускаем вас! — вернувшись, важно заявил Тан. — Нет, благодарите не нас, а тех, кому вы смогли помочь за всю вашу беспутную жизнь. Бросьте в выгребную яму труп вашего приятеля.
— Он нам не приятель, а пёс! — выругался Бань. — Он, он ко всему нас склонял...
— Ага, — издевательски усмехнулся Игдорж. — А вы — охотно склонялись. Что объяснить начальству по поводу Ху Муня — придумаете сами, надеюсь, сообразите.
— Сообразим, господин... Вы действительно хотите отпустить нас?!
— До следующего раза, — ухмыльнулся Тан. — Которого может и не быть, если вы не начнёте вести себя подобающим образом, указанным ещё великим Кун-цзы!
— О, мы начнём! — обрадованно закричали стражники. — Всего Кун-цзы проштудируем...
И всё же они ещё не до конца верили в собственное спасение. Глазёнки-то так и бегали. Пришлось снова их завязать. После того, как избавились от дружка.
— Ждите сторожа, — рассмеялся Тан. — Может быть, он вас развяжет, коли хорошенько попросите. Куда-либо уходить не советую — на улице столько злодеев, а стражников, как назло, нет!
Кто уж там развязал незадачливых стражей, неизвестно, а только Баурджин очень смеялся, когда вернувшийся уже под утро Игдорж пересказывал ему эту историю.
— Значит, помогла моя идея о прежних заслугах стражей? Не зря я расспрашивал о них Ба Дуня?
— Ну да, не зря, князь, — кивнул «дружище Линь». — Забавно было на них посмотреть. И как только ты до такого додумался.
— Не я — Кун-цзы и другие древние мудрецы. Не бывает людей однозначно плохих, как и однозначно хороших. В каждом понемногу и добра и зла. В ком-то чего-то меньше, чего-то больше. Чёрное и белое, холодное и горячее — Инь и Ян.
Глава 9В ГОСТИ К УЧЁНОМУ ЧЕЛОВЕКУЗима 1211 г. Ляоян
Стену трав раздвигая,
Мы проходим из дома и в дом.
И, встречая соседа,
Мы не попусту судим да рядим...
Несчастный рыбак Сюнь, убийца Кардамая-шэньши (изверга, которому, вне всякого сомнения, жить не стоило), был приведён Игдоржем в дом Баурджина и приступил к исполнению обязанностей привратника. Уж конечно, Игдорж постарался, и теперь бывшего рыбака вряд ли узнали бы даже самые близкие родственники. Больно уж устрашающе выглядел сейчас Сюнь: наголо обритая голова, дикая бородища с усами — разбойник, как есть разбойник!
— Я буду приглядывать за ним, господин! — едва увидев несчастного, сузила глаза Лэй. Её закушенные на секунду губы и пристальный взгляд, похоже, не сулили новому слуге ничего хорошего.
— Какой страшный! — провожая Сюня глазами, шёпотом заметил Чен. — И зачем только господин его взял?
— Ну, нам же нужен привратник, — вспомнила Лэй. — Да-да, нужен, и господин неоднократно об этом говорил, особенно после того, как дом перевернули вверх дном, помнишь?
— Да помню. — Юноша махнул рукой. — Наш господин вроде бы опять собрался навестить соседа?
— Да, — Лэй усмехнулась. Ведь это именно она подсказала хозяину подходящий для соседа подарок — черенок розы редкого сорта «Розовый тигр», и старый Лао недавно приобрёл его на Восточном рынке. — Наш господин собрался в гости. Только точно не знаю когда. Может, сегодня вечером, а может, завтра.
Чен немного помолчал, а затем произнёс как бы так, походя, но явно со значением:
— Этот наш сосед, каллиграф Пу Линь, кажется, человек благородного звания?
— Да, — согласилась Лэй. — Он важный шэньши, кажется, пятого или даже четвёртого ранга. Вот только не знаю, какую должность он занимает. А что ты спрашиваешь?
— Да так...
Девчонка тут же ухватила юношу за руку — непостижимо быстро и крепко, так, что бедняга едва не вскрикнул от неожиданности и боли. И взглянула в глаза:
— Ой, не темни, Чен!
— Да я и не думал... Отпусти руку! Да пусти ты, больно же! Вот зараза...
— Ах, ты ещё и ругаться?! — нехорошо прищурилась Лэй.
— Ладно, ладно. — Чен по-настоящему испугался: он, пожалуй, лучше всех знал, что собой представляет эта неприметная скромница. — Видишь ли, я давно хотел тебя попросить, мне кажется, именно тебе и лучше будет сказать об этом господину....
— Почему это — мне? — Вздрогнув, девушка поспешно спрятала взгляд, отпустив руку Чена.
— Ну, просто, — мягко улыбнулся тот. — Просто мне показалось, что ты... ты в последнее время как бы стала к господину ближе, чем я. Пусть ненамного, но ближе.
— Я?! — В глазах девушки на миг вспыхнула самая настоящая ярость.
Казалось, ещё секунда, и её напарник полетит на пол со сломанной шеей или, по крайней мере, впечатается в стенку с такой силой, что потом долго придётся отдирать. Да-а, парнишка-то оказался наблюдательным, да всегда таким и был, другого бы господин Фэнь Ю и не направил со столь важным заданием — следить и доносить. Господин Фэнь Ю, кажется, не желал хозяину Бао Чжи ничего плохого, просто-напросто за каждым чужестранцем нужно было приглядывать. Вот они — Лэй с Ченом — и приглядывали, а господин Фэнь Ю раз в месяц отправлял отчёт в синбу — государственное ведомство наказаний, точнее, в отдел границ, занимающийся в том числе и контролем за иностранцами. Так что ничего необычного в этой слежке не было. Вот, конечно, с течением времени, скажем, годика через три-четыре, а то и больше, господину Бао Чжи, несомненно, разрешат принять подданство императора, и уж тогда отпадёт надобность во всякой слежке. Отпадёт... И что же, тогда она, Лэй, будет вынуждена расстаться, расстаться с любимым господином... О, это будет невыносимо! И нужно, обязательно нужно что-то придумать, что-то такое хитрое, чтобы...
— Эй, Лэй. — Чен поморгал глазами. — Ты меня слышишь?
— Да-да, — очнулась девушка. — Говори, говори, что ты замолк?
— Просто мне показалось, что ты сейчас медитируешь. Не иначе, готовишься нанести удар! — неудачно пошутил Чен. Лэй сразу скривилась. — Ну, ну, не дуйся. Я вот о чём... — Юноша немного помолчал и откашлялся. — Наш господин, конечно, вне всякого сомнения, человек хороший и благовоспитанный, несмотря на то что торговец...
— Ну, и что с того, что торговец?
— Да ничего. — Юноша пожал плечами. — У нас — ничего, а вот в Южной Сун, к примеру, до сих пор общаться с торговцами считается предосудительным.
Лэй снова поморщилась:
— Так где Сун, а где мы?
— Ой, не скажи, не скажи, — негромко протянул Чен. — Да, наше Цзинь — чжурчжэньское царство... но оно также и ханьское, ведь чжурчжэни быстро перенимают все наши обычаи — те же чиновники-шэньши, да весь уклад жизни. Вот и к торговцам вскорости будут относиться с тем же презрением, что относились в древности или, скажем, в Сун.
— Сунцы — наши враги!
— Да, но обычаи наши схожи... и потом — мы же один народ... я имею в виду ханьцев. Ещё великий Мен-цзы писал...
— Ну, хватит. — Девушка нетерпеливо дёрнула головой. — Говори конкретно и чётко, иначе я всё же ударю тебя, да так, что мало не покажется!
— Ну, так я и говорю! — опасливо отодвинулся Чен. — Говорю, что наш господин когда-нибудь — думаю, что очень скоро — будет держать экзамены на шэньши...