— Немало. — Молодой нойон усмехнулся — он уже принял решение. — Мы их и не бросим, продадим.
— Кто их здесь купит?
— Подождём мужчин.
— И сколько ждать? — нехорошо осклабился Цэцэг. — День, два, неделю? А если за это время сюда нагрянут разбойники?
— Не нагрянут. — Баурджин устало махнул рукой. — Смотри, вон уже и нет никакого дыма. Нет, то не разбойники — пастухи с дальних кочевий.
Взгляд нойона упал на приготавливаемых к погребению мертвецов:
— Сожалею о смерти твоего соратника.
— О чём ты? А, Нарамчи… — Разбойник цинично хохотнул. — Он был плохой соратник, слишком болтливый и жадный. Впрочем, земля ему пухом… Так я так и не понял, сколько времени ты собираешься здесь торчать?
— Пару дней. — Баурджин пожал плечами, подумав, что за это время в кочевье что-нибудь да изменится к лучшему — либо вернутся мужчины, либо придёт помощь от соседей, куда, по словам Гамильдэ-Ичена, уже послали гонцов. Жаль, что соседи эти кочевали в дне пути. Ну, по местным меркам — рядом, ближе-то никого не было.
После погребения жители кочевья устроили небольшой пир, поминая усопших. К росшему у могил корявому дереву привязали колокольчики и разноцветные ленточки. Сели тут же, под деревом, разостлав широкую кошму. Выпили арьки…
Второй из оставшихся в живых разбойников — Цэрэн — подсел к Баурджину и неожиданно поинтересовался, не подходили ли к нему насчёт продажи телег.
— Нет, не подходили, — нойон покачал головой. — А что, должны были?
Впрочем, вскоре подошли, уже ближе к вечеру. Точнее, не подошли, а подошла — Боргэ. Пошушукалась о чём-то с сидевшим здесь же рядом Гамильдэ-Иченом, улыбнулась:
— Спасибо тебе, торговец. Если б не ты…
— Не стоит — Баурджин отмахнулся. — Выпьешь арьки?
— Нет, — девушка покачала головой, — я её не люблю, горькая. Наши спрашивают — не хочешь ли ты продать повозки?
— Повозки? Ого! — удивлённо воскликнул нойон. — А что, у вас своих нету?
— Да сгорели. Видать, разбойники подожгли. Наши говорят, странно — вроде разбойников в той стороне, где повозки, и не было… Видно, пустили огненную стрелу.
Баурджин усмехнулся — что-то не видал он никаких огненных стрел, зато слышал кое-что от Цэрэна. Оказывается, ушлый малый этот разбойный парень, ишь как хитро все рассчитал! Воспользовавшись нападением, пожёг местным повозки. Молодец, далеко пойдёт… если раньше не сломит себе шею.
Нойон наклонился к девушке:
— За сколько вы хотите их купить?
— Один из ваших, вон тот, — Боргэ кивнула на Цэрэна, — сказал, что повозки ваши очень хорошие, тангутские, крепкие… надолго, мол, хватит. Просил недёшево… Да мы согласны, согласны — всё равно повозки нужны. Вдруг придётся срочно откочевать, это ведь не наши земли — хана Джамухи.
— Ах, вот оно что, — Баурджин сделал вид, что удивлён. — Значит, это Джамуха вас сюда позвал?
— Ну да, он, — согласилась девушка. — И не только нас — всех прочих. Ох… кого только не позвал. Великое множество. Есть и христиане, как мы, но хватает и язычников, дикарей немытых, — Боргэ презрительно прищурилась, — как те, что на нас напали. А ведь Джамуха клялся, что никто никого трогать не будет — и что выходит?
— Да, — улыбнулся нойон. — Я смотрю, у Джамухи много всякого отребья.
Девчонка хлопнула себя ладонями по коленкам:
— Вот, правильно ты сказал — отребье!
Баурджин поспешно отвернулся, скрывая довольную улыбку, — хорошая была новость. Если у Джамухи так идут дела…
— Нойон, хочу с тобой выпить! — пьяно улыбаясь, на кошму опустился Сухэ с туго перевязанной тряпицей правой кистью. Вот его только тут и не хватало.
— Нойон?! — Боргэ навострила уши.
— Это меня так прозвали наши, — широко улыбнулся Баурджин. — За меткий глаз и острую саблю — вовсе не лишние у нас, купцов, вещи.
— Нойон… — негромко повторила Боргэ. — А тебе идёт это прозвище!
Позади, со стороны гэров, вдруг послышались тревожные крики и шум.
— Смотрите, смотрите! — кричали женщины и дети. — Там, за лесом…
За лесом поднималась пыль. Кто-то скакал… Чей-то отряд… Разбойники!
Прав оказался Цэцэг — они возвращались!
И что теперь? В лес не убежать — выловят, он здесь, вблизи берега, редкий.
— Быстро поставьте телеги вокруг гэров! — вскочив на ноги, громко скомандовал Баурджин. — Кто хорошо бьёт из лука?
— Все, господин!
— Ой, — нойон зажал руками уши, — да не гомоните вы так, девушки! Слушай мою команду. Стройся! Ну, что вылупились? Говорят вам, постройтесь в ряд. Да побыстрее — враги ждать не будут.
Возникшая было паника быстро прекратилась — вдохновлённые невозмутимой деловитостью Баурджина женщины выстроились нестройной шеренгой и замерли в ожидании дальнейших указаний.
Нойону очень хотелось рявкнуть — «Рравняйсь! Смир-на!» — но приходилось сдерживаться, вряд ли б его сейчас поняли.
— Итак, — чётко бросая слова, Баурджин ставил имевшемуся в распоряжении войску боевую задачу. — Судя по пыли, имеем в приближении врага, в количестве… гм… ну, примерно, пол-эскадрона. В общем, человек двадцать — не так уж и много. Из лука все бьют?
— Все! — отозвались нестройным хором.
Ну, понятно. Мог бы и не спрашивать.
— Возьмите свои луки, запас стрел. Ты, ты и ты — засядете во-он за той повозкой, ты, черноглазая, старшая. Поняла? Не слышу ответа?
Черноглазенькая девчонка вскинула голову:
— Поняла, господин!
— Вперёд, исполнять! Теперь — вы. — Баурджин повернулся к остальным. — Вы трое… и ещё ты, Боргэ — за гэр, в кусточки, сидеть, не высовываться, пока не крикну. Вы, бабушки… Быстро уведите детей в овражек, ну и дальше, по возможности — за реку. Брод здесь есть?
— Есть.
— Отлично. К нему и идите. Вражин мы, я полагаю, задержим. Что стоите? Пошли! Остальные, слушай мою команду! — Баурджин пристально оглядел оставшихся — полтора десятка дебелых, в летах, женщин. — Кто из вас самая бойкая?
— Вот она, Харимча! — Женщины хором показали на высоченную одноглазую бабищу, сухую и страшную, словно смерть.
— Так, всем вооружиться. А ты, Харимча, задержись для получения боевой задачи.
Проводив взглядом убегающих к гэрам женщин, нойон посмотрел на одноглазую:
— Видишь во-он тот лесок, Харимча?
— Вижу, не слепая.
— Засядете там, в кусточках, затаитесь, чтоб ни одна веточка не хрустнула, ни одна птица не взлетела. Приготовите стрелы заранее, но помните — стрелять только по моему знаку, вот как крикнул — хур-р-ра! Слышишь хорошо?
— Да уж, не глухая.
— Тогда действуй, и да поможет вам Христородица и великий Тэнгри!
Харимча, ухмыльнувшись, побежала к гэру, на ходу поправляя задравшийся подол дэли.
— Ну а нам — туда, — Баурджин кивнул на поросшую лесом площадку у самой дороги. — Будем, так сказать, держать передовой рубеж обороны. Гамильдэ, если что со мной случится, не забудь, как вражины станут теснить, крикнуть — хур-ра! Посмотрим, чего стоят бабоньки…
В это время организованные одноглазой Харимчой бабоньки относительно стройной толпою шли к лесу. Позади них, с двумя луками за плечами, бойко вышагивала новоявленная мать-командирша и что-то ритмично выкрикивала… Баурджину даже послышалось, что — «левой, левой, ать-два!»
Нойон улыбнулся:
— Хорошо идёт тётка!
Набросав валежника, мужчины перекрыли дорогу. Гамильдэ-Ичен, Цэцэг с Цэрэном — похожие, как близнецы-братья, Сухэ… Н-да-а, не густо. Вот если бы пулемёт! А лучше — два. Один — здесь, другой в том лесочке, где женщины с одноглазою командиршей. Ладно, мечтать потом будем…
— Вот они, — натягивая тетиву, сквозь зубы произнёс Гамильдэ-Ичен. — Едут!
— Вижу, — прошептал нойон и, предупредив, чтоб без команды не стреляли, натянул лук…
Показавшиеся из-за перевала всадники ехали нагло, ничуть не скрываясь. Да, где-то около двух десятков. Но все — в кожаных латах, в кольчугах, при шлемах и круглых щитах. Над головами всадников угрожающе покачивались тяжёлые наконечники копий, сытые кони мяли копытами траву. Да-а, этих… (так и хотелось сказать — «закованных в сталь псов-рыцарей») вряд ли можно будет сдерживать долго. Однако деваться некуда, глаза боятся — руки делают. Не так страшен чёрт, как его малюют…
— Приготовились!
Баурджин наладил стрелу, выбрав целью надменного воина в сверкающем доспехе из железных пластин. Такие же пластины прикрывали и круп коня. Над блестящим в солнечных лучах шлемом развевались чёрные перья ворона. Какое на редкость неприятное лицо… И ухмылка…
В глаз его, в глаз! Бей ворона в глаз!
Нойон потянул тетиву…
И вдруг услышал крик.
Кричала выскочившая из укрытия Боргэ… Куда ж ты, девочка? Стой!
А за ней уже бежали все!
Баурджин выругался — дисциплинка, мать вашу!
— Не стреляйте, не стреляйте! — подбежав к засаде, закричала Боргэ. — Это свои, наши! Наши мужчины вернулись! Слава Христородице! Дедушка, дедушка! — распахнув объятия девчонка бросилась к надменному всаднику. Тот склонился и, легко подхватив внучку, усадил её перед собой на коня.
— Так вот он, пресловутый Чэрэн Синие Усы, — шёпотом протянул Баурджин.
Из леса с ликующими криками бежали женщины…
Глава 6ПодарокЛето 1201 г. Северо-Восточная Монголия
В каждой повозке с навесом есть госпожи,
В каждой повозке с передком есть девицы…
Цэрэн и Цэцэг сбежали! Вот это была новость. Прихватили все вырученные за товары деньги и шкурки пушных зверей, все шесть объёмистых перемётных сум, всех лошадей, включая заводных. Ну, сволочи!
— А ты куда глядел, Сухэ? — взъярился Баурджин, отвязывая от дерева спелёнутого, словно кукла, парня. — Я же предупреждал — будь с ними поосторожней!
— Да они сказали — мол, постой покарауль тут, а мы пока место для ночлега присмотрим…
— Так ведь уже присмотрели же!
— Они сказали, что знают и получше место. Туда и повели лошадей… Я тоже за ними пошёл, посмотреть, что за место… А они… Они…