π Солнце блестело на застывшем стекле недавних оползней. Длинные белые склоны сверкали нетронутым лавинами снегом. Воздух был свежий. Ни слишком густой, ни слишком жидкий. Ни одно дуновение его не тревожило. Отражавшийся отовсюду свет жег сетчатку глаз.
— Ороси, ты что-нибудь понимаешь? Вулкан вроде как застыл.
— Какая-то сила поглотила вибрации воздуха, это что-то, чего мы не видим…
— Оно движется? Перемещается?
— Оно поднимается в направлении Эрга… Туда стекаются остаточные ветра…
— На них?
— Нет, к этой силе…
— Что это может быть? — спросил я и сам понял, насколько напрасным был мой вопрос.
) Ороси бросила беглый взгляд на аэротор и сделала стремительный вдох. На выдохе выбросила серию взрывных «Ба» в направлении Эрга и Горста. Залп заглох на лету.
— Это может быть только хрон… Из вулкана вырвался хрон…
При этих словах все остатки нашей Орды были уже на хребте, судорожно вглядываясь в кратер вулкана.
— Только хрон может с такой скоростью поглотить подобную турбулентность потока и заключить ее в своем коконе. Он чистит следы волн и оставляет вокруг себя совершенно гладкий и неподвижный воздух. Другого объяснения нет.
— Почему не видно его панциря? У всех хронов есть панцирь!
— Нет, далеко не у всех… Рядом с нами каждый день пару хронов проходит, которые мы даже не замечаем. Нужно пройти вперед по хребту. Мы должны быть как можно ближе к Горсту с Эргом, когда хрон дойдет до них. Надевайте рюкзаки и вперед!
— Пошевеливайтесь! — добавил Голгот.
При отсутствии ветра пробежка по хребту почти привела меня в замешательство своей простотой. Мы меньше, чем за четверть часа преодолели три километра, отделявшие нас от места, где шли ко дну Горст с Эргом. Это была уникальная возможность продвинуться вперед и Голгот сразу это понял:
— Пьетро, Кориолис, Стреб и Сов, вы давайте дальше вперед по хребту до упора. Как снова затрещит — копайте. Мы останемся здесь! Ну, вперед, быстро! Не оборачиваться!
x Он был прав, и мы с Голготом могли бы тоже побежать, если бы не давящее на меня чувство ответственности перед Эргом и Горстом. Они были на четыреста метров ниже нас по склону. Эрг перевернул винты, стараясь воспользоваться малейшим восходящим потоком, но все равно терял высоту со скоростью почти что метр в секунду, так что даже намеренно, как скребком, проходился по откосу, чтоб хоть немного притормозить. Вдруг из-за хребта вылетели две галки, и я подпрыгнула от удивления. Птицы мигом спикировали вниз, привлеченные красным парусом параплана, но вдруг воздух вокруг них потускнел и затрещал… А секунду спустя вместо двух галок… стало четыре. Голгот посмотрел на меня в недоумении:
— Ты это тоже видела или мне померещилось? Их не две только что было?
— Кажется да…
Воздух снова задрожал, на этот раз вокруг красной парусины, что на несколько секунд расплылась свежим акварельным пятном, пока не… пока не вытянулась и не отделилась от исходного красного прямоугольника… Сначала выглядело так, будто цветной мазок зажил своей собственной жизнью, но только расплывчатые линии второго прямоугольника вдруг приняли четкие очертания и вскоре никаких сомнений в том, что это не иллюзия не осталось. Теперь перед нами было два красных паруса, идущих один за другим на расстоянии двадцати метров.
— ЭЙ, МАХАОН! — Заорал Голгот, что было мочи. — ГОРСТ!
— Савек!
— Савек!
— КЕПЕСК?
— Ветер слишком слабый!
— Ветер слишком слабый!
Ω Ороси на меня уставилась, а мне б самому кто что объяснил, у меня пот прям из-под шлема ручьем пошел, стою на нее смотрю, как с катушек отъехал, а у нее видимо тоже в коробок все это не укладывается. Нам отсюда только два полотна красных маячат, а вот что там под ними? Но я сюда чую, хронированием пахнет, аж в обе ноздри смердит, чистой воды хронаж, прямиком из блаблаэрудитских книжонок, напичканных всей этой шутовой кучей теорий всяких несбыточных, понаписывали сказок своих, легенды поразводили, им бы только лишнюю категорию дописать, да чтоб пострашнее было, такое только для сопляков малолетних годится, мозги припудрить, чтоб в люльки их побыстрее поукладывать, пускай им сны бзиковатые снятся, ни один Диагональщик
такого вживую не видел, и на тебе, чтоб нам такое на голову свалилось…
x Не могу с уверенностью сказать, почему сразу за этим снова началось извержение вулкана, может аэрологическая структура кратера резко исказилась из-за восьми вихрей, сконцентрировавшихся на десяти кубических метрах, может клонирование, проделанное хроном, впитало слишком много энергии. Как бы там ни было, но все бреши снова открылись и выпустили наружу мощный порыв ветра. Под напором воздуха оба крыла быстро набрали высоту и когда они поравнялись с нами, то немыслимое подтвердилось: Эрг и Горст на самом деле раздвоились! Еще немного оглушенные эффектом хрона они по всей очевидности не осознавали, что произошло, и машинально поднимались вверх над хребтом, не замечая своих двойников! Обе пары пролетели мимо нас с совершенно одинаковым снаряжением, одинаковой физиологией и в один и тот же момент. Единственное, что их различало, это положение в пространстве.
Горст среагировал первым, наконец увидев своего двойника. Мы не могли поверить своим глазам, мы были потрясены, его молниеносная способность принятия и объяснения ситуации повергла нас в ступор:
— Карст! Каааарст! Ты вернулся?
— Ага! Я тут!
— Каааар, это правда ты?
— Хе, ну да! Ты как, братишка? Видел, скачок ветра какой был? Я думал до дна достанем!
— Это да! Тут неслабо трясет!
На мгновение в глазах Горста, или Карста, я точно сказать не могла, промелькнуло сомнение бездонной странности; они теперь были совсем близко к нам, описывали
восьмерки над хребтом, и вдруг абсолютная детская радость озарила лицо Карста, или Горста. Он осознал, что его брат действительно здесь, витает в лучах солнца прямо напротив, в каких-то двадцати метрах, настоящий, из плоти и крови, говорит с ним знакомым голосом, возможно он на миг даже вспомнил предсказание Караколя, они не отводили друг от друга глаз, смотрели друг на друга, словно впервые увиделись и вместе с тем словно никогда не расставались. Не один ли у них был на двоих (конечно один) клубок прожитых моментов и воспоминаний? Они по-прежнему были все теми же братьями Дубка, бесконечно родными и неразлучными, и они это знали…
— Ты про Лапсан наверно не забыл, а, Горст?
— Еще бы такое забыть, ты меня тогда так перепугал!
— Думал, небось, что меня Дубильщик прикончит?
— А то! Хотя я, конечно, все равно знал, что этого маловато будет, чтоб тебе булки отморозить! Мы с тобой Дубка, а не губка!
— Ха-ха, Дубка не губка!
И оба они расхохотались от этой шутки, такой ребяческой на наш взгляд, и смеялись так долго, пока оба Эрга не опустили их на землю и не отстегнули карабины и тогда они оба бросились друг другу в объятия, и я не знала, что сказать. Сов с Пьетро вернулись к нам и в изумлении наблюдали за этой сценой, а я все пыталась понять, где настоящий Горст, а где его копия, и имеет ли попытка их различить какой-либо смысл, и как вообще возможно то, что одно тело и один разум, удвоенный в пространстве, способен признать себя за отдельную единицу и воспринимать все в столь прекрасной и ладной шизофрении, поскольку они немедленно, с первых секунд, определились один как Карст, другой как Горст, тогда как никакого Карста больше быть не могло, а был просто дубликат, идеальная
копия, созданная хроном, двойник содержащий в себе один лишь вихрь Карста, и это было единственным объяснением, только вихрь мог толкнуть подсознание на такое радикальное воссоздание горячо любимого брата, близнеца, чья смерть так и не была принята и пережита, только вихрь мог найти решение этой ничем не заглушимой нехватки, решение столь странное, созданное как бы нарочно, столь леденящее само по себе, поскольку его результатом не было обретение реального брата, а лишь дубликата самого себя, принимающего на себя проекцию, даже лучше того, воплощающего его во всей его полноте, а значит и все общие воспоминания за исключением Лапсана, а может и нет, поскольку фантазматическая сила души Горста наверняка давно придумала другой исход этой истории, такой, благодаря которому одной надеждой он смог удержать в себе живым любимого брата со дня сражения с Дубильщиком. И это было головокружительно…
Δ Он стоял напротив меня, стрелка на девять. Два винта на подошвах, один за спиной. Охотничий бум за поясом. Крепкий. Опасный. Технике пилотирования обучался в Кер Дербане.
Технике пилотирования обучался в Кер Дербане. Опасный. Крепкий. Охотничий бум за поясом. Два винта на подошвах, один за спиной. Он стоял напротив меня, стрелка на девять.
Я ждал этого дня, я ждал этого боя. Я всегда был к нему готов. Это было неизбежно, я это знал. Этот бой ждал меня здесь, на Верхнем Пределе. У него было время. Последняя битва, та, что оправдывает всю прожитую жизнь. Я горжусь тем, что дошел до конца. Мне всегда хотелось знать, какого противника Они выберут для меня. Я долгое время думал, что это будет мастер молнии или автохрон
размером с Дубильщика. А все же Тэ Джеркка меня предупреждал. Для каждого бойца свое сражение, свой вызов. Но я знаю, что они выбрали для меня: я бы сам должен был догадаться, с кем мне предстоит сразиться. Это боец,