Моим отцу и матери. Спасибо тебе, папа, — вот истинный Голгот, — за твою неиссякаемую, пульсирующую энергию, за теплоту, что разливается по моим венам. Спасибо, мама, за твое поднимающее дух присутствие, за твою опеку львицы надо львенком. За внутреннюю силу и за самостоятельность, которыми я вам обязан, ваш сын вам говорит спасибо.
Пару строк и для тебя, Клэр, чтобы сказать тебе, что сила нашей связи, твоя преданность, были мне помощниками все три года моего корсиканского уединения. Твой ум, твоя неспокойность и смелость всегда поддерживают во мне желание продолжать бороться, как и ты, сестра по оружию.
Если многие из моих друзей поселились во мне во время написания книги, то некоторые из них разбили целый лагерь в рядах Орды, столь многое я у них позаимствовал, порой сегментами, а порой и целыми длинными чертами, чтобы вооружить моих персонажей и дать им опору, на манер того, как вкладывают прутья в железобетон. Пусть найдут для себя в этих строках полагающуюся им дань за наиболее проявившееся сходство:
Степп Форехис практически всем обязан тебе, Стефен, (здорово, друг!), за твою столь крепкую и тонко выстроенную силу прорастания. Силамфр — плавное и чуткое эхо Кристиана, Каллироя — пылкой хрупкости Доминик, потерянной из виду, но всегда остающейся со мной, Кориолис переняла некоторые черты от далекой Маривонн, а Аои зачерпнула артистической и подвижной мягкости Эммануэль.
Ороси, хоть и является сложным переплетением различного женского влияния, обязана своей возвышенностью и упрямством в поиске смысла, а также столь особенным сочетанием строгости и чувственности, Анне и Клэр, так непохожим друг на друга.
Пьетро достались его благородство и сдержанность от Оливье и Юбера, этих двух мраморных колонн.
Караколь перехватил у Эмерика его былые выходки, его заостренную внимательность к происходящему и его многочисленные ответвления, чтобы совместить их с жаждой встреч и с букетом повседневного искусства Cappizzano, этим Всецветным даром!
Эрг Махаон то и дело отсылает нас к Лео своей порядочностью, важностью, которую он неукоснительно придает понятию ответственности и своим пристрастием к боевым искусствам.
А Голгот, спросите вы? А Сов? Ярость Голгота исходит только из меня. Сов близок мне, хоть его силуэт с самого начала романа и восходит к моему другу Бобану, этому столь дорогому мне хорвату, вымощенному из поэзии, привязанности и мужественного упрямства.
Я также хотел бы поблагодарить на лету моих друзей из Веркора, за их теплоту и за их энергию: в первую очередь Марианн, а еще Стефа, Брюно и Тифен, Дидье, Сумасшедшего Тофа, Кати, Жюльена, Кристиана, Рыжую Сесиль, Рафа, Армелль и еще многих других, чьи имена сопротивляются перу…
В моей монашеской жизни в Нонзе, благодарю тебя, Давид, за потоки свежего воздуха и смеха, которые ты так часто приносил с собой; так же тебя, Жерар, за твой неповторимый, литой из камня, характер, и тебя, Элен, за улыбку, которой ты каждый раз озаряла свое появление.
А о котиках ты, случайно, не забыл? Конечно, нет, спасибо и вам, корсиканские медвежата на мягких лапках, мои попрыгунчики, Мама-Кошка, Кот-Голгот, Заводила, Айола и Айоло, и уйма других. Не раз единственным источником нежности и ласки за весь мой день бывали только вы!
Из Парижа, через все Средиземноморье, я частенько ощущал энтузиазм чтения Скрытного Мики, и тихое уважение Мудреца Марсьяля, полноту щедрости Наташи, и юмор грека Себа — ничто иное, как чистое дыхание разума. Из Австралии ко мне поднималось тепло Эстель, а из Нантер — ценнейшая доброжелательность Бернара, смех Пьера и умение слушать Виржини. Из Лиона ко мне порой доносилось эхо Жана-Кристиана, а из Пуатье — прерафаэлитские отблески Лоранс, которой я обязан первыми набросками книги. Из Меца, от поэта Венсана Валя, вживую и в переписке, я получил один из полезнейших уроков стиля, но для меня столь трудно применимый: урок намекающей сдержанности. Спасибо Венсан, но дай мне время научиться…
Когда роман был окончен, продолжателями этого мира для меня стали мой брат вместе с Софи посредством интернет-сайта, Арно — путем переложения на музыку и звук, Борис через иллюстрации, и все это с увлеченной готовностью, далеко превосходящей мои ожидания. Я даже не уверен, что заслуживаю такой подарок. Спасибо вам четверым за эту творческую переплавку, которая обязана красотой своих лезвий исключительно вам.
Я не могу окончить эти реверансы, не сделав самого уважительного и ироничного из всех, я имею в виду тот, который я в полной мере должен Матиасу, моему темноволосому невысокому тренеру, моему рьяному издателю, моему Ги Ру на поле правок, а также моему первооткрывателю. Матиас, щедрый, неуемный, пробивной, как ткач-ремесленник, сплетающий все воедино, не делающий ничего в одиночку, позволь мне здесь на свой манер воздать тебе огромную благодарность за то, что ты поверил в книгу, в меня, в проект, в нас двоих. Пусть рожденное из этого издательство «Вольта» будет по твоему образу живым и «человечным, слишком человечным»…
Моя книга изначально должна была выйти во «Фламмарион», но внезапная смерть скосила Жака Шамбона. Я обедал с ним раза четыре или пять, ему очень нравился этот роман, и он поддерживал проект с энтузиазмом, который теперь, с оглядкой в прошлое, кажется мне совершенно чудесным. У меня осталось о нем яркое и счастливое воспоминание, и я хотел бы поприветствовать его здесь, на лету вихря.
Как и все благодарственные речи, этот список бесконечен и утомителен, но он еще не кончен…
Статус тех, кто заставил нас страдать, вернее скажем «той», практически неразрешим в создании произведения. Я поверил в фею, которая не оказала мне никакой литературной помощи, и которой я обязан столь малой толикой чудес, что мне непросто говорить спасибо. «Орда», вполне вероятно, была бы книгой куда более радостной и исполненной вдохновения, без этой муки, что стала для меня невольным свинцом. И все же, без тени ненависти, спасибо тебе, Фанетт, за пир из крох. И за былое волшебное взаимопонимание.
ПриложениеГрафические концепты
(почерпнуто из французского источника — [La Horde Du Contrevent] Damasio, Alain — h Imagier (2013), Les Hérétiques)
Лапсанская лужа
Мы не станем обходить Лапсанскую лужу, контр-адмирал Сигмар, поскольку мы тоже, как и вы, любим поэзию архипелагов. Мы пойдем через озеро пешком, по Прямой Дороге.
Линейный лес
Слушал, как порыв ветра прокатывался к нам с верховья, как, приближаясь, проделывал дыры в ветвях линейного леса.
Глиф
(от Вирджинии Петратос)
Бракауэрский столб
— Знаешь, что мне отец сказал про Бракауэрский столб?
— Нет.
— Что это самое высокое надгробье, которое он когда-либо видел…
Степь
Долгая разрушительная волна поглотила все вокруг. Мы были потеряны, дико измождены, избиты градом, совершенно одурев от буша…
Город Альтиччио
Среди невероятного соперничества башен и колоколен, маяков и шпилей, коротких колонн и узких соборов, пронизывающих Альтиччио, среди нагромождения глинобитных минаретов, алебастровых башенок, звонниц и донжонов из прямоугольных блоков гранита…
Ветряк
(от Вирджинии Петратос)
Деревня крытней
Что я хотел бы вам сказать — вам, кучке крытней, забившихся по углам кирпичных клеток, когда вы примитесь нас допытывать из-за заборов ваших деревень с наштукатуренными домишками…
Фонтанная башня
Никогда не говори: „Фонтан, я не стану пить твою воду”
Механический арбалет
Я зарядил арбалет. Все на рефлексах. Гарпун наготове. Выстрелил, не раздумывая. Попал.
Бумы
Когда он запускает свой бум, противник просто падает. И все. И ты еще думаешь, кабер, сейчас поднимется, осторожно… Но никто никогда не поднимается.
Метательные винты и диски
Если он достанет диск, или винт, или еще что в этом духе, то он его запустит, и можешь ты себе бежать, подпрыгивать, можешь забиться в какую-нибудь дыру. Можешь спасать свою шкуру как хочешь, имеешь право. Но как только добежишь, тебя все равно приколотит.
Ястреб-тетеревятник
Он был нацелен на добычу без консистенции и цвета, созданную из чистого ветра, которую он не мог ни схватить, ни сжать, но лишь угадать по незаметной трещине в компактном потоке скорости…
Сокол
Мы благодаря этим соколам в небо смотрели, на них глянуть приятно было…
Горс
от Лоренс Дешамп (раскраска Коринны Гобер)
Горсы
Повсюду были стада пасущихся горсов. Они выстраивались красно-коричневыми треугольниками, острием по ветру, их легко было разглядеть. Впереди был самец, прорывающий рылом землю.
Ветряные медузы
С неба упали первые медузы: мы наткнулись на нескольких огромных, развороченных, прямо на земле, — значит, ветер уплотнялся и на высоте.
Аэроглиссер
За ними, обгоняя, бесшумно шли четыре аэроглиссера в самом русле реки, а еще далее — элиолодки и джонки с голубыми парусами.
Буер
Так парус буера держится с помощью ветра, что его надувает, мачты с гиком, троса, который ею управляет, руки, что натягивает трос, карлингса, что держит мачту, веса тела, что удерживает человека на земле.
Контрас (трассировщики)