Вот поэтому я и орал тогда Панкратову, чтобы ни одна живая душа (кроме моих железяк, разумеется) в тронный зал не совалась. Ну, Абаддон с големами там, конечно, навёл порядок, Апостолов на запчасти разобрал. Молодцы, что сказать.
И то, что в Российской Империи теперь новый император, — это, в принципе, тоже неплохо. Может, с этим хоть договориться получится по-человечески. А то от старого одни ультиматумы да угрозы были.
Так, ладно. С этим разобрались. Что у нас дальше по плану?
Я вызвал Скалу.
— Дядь Кирь, — начал я без предисловий, — тут такое дело… В общем, летишь ты у меня в Питер. С дипломатической миссией. Вася Панкратов, конечно, мужик что надо, спас задницу новому императору. Но он же боевик до мозга костей. Ему бы из пулемёта шмалять, а не политесы разводить. А мне там дипломат нужен. Ну, или хотя бы кто-то, кто сможет объяснить новому правительству, что почём, и почему им со мной лучше дружить, а не воевать.
Скала посмотрел на меня так, будто я только что предложил ему станцевать танго в одних труселях на крыше Зимнего дворца в обнимку с новоявленным императором. Его брови, и без того похожие на две гранитные плиты, сдвинулись, образуя почти идеальную букву «V».
— Тео, — произнёс он неуверенно, — ты это… ты меня ни с кем, случайно, не перепутал? Я же вояка, а не этот… как его… ну, который языком чешет.
— Знаю, дядя Кирь, знаю, — я похлопал его по плечу. — Ну а кого ещё отправить? Борю, что ли?
Боря, который как раз принёс нам кофе, аж подпрыгнул, услышав своё имя. Кофе чуть не расплескал.
— Да ну нахрен!!! — возмутился он. — Я в эту вашу Империю ни ногой!
— Вот видишь, дядь Кирь, — развёл я руками. — Выбора-то у меня особо и нет.
— Так Оракула отправь! — не сдавался Скала. — Он же у нас теперь главный по «поболтать».
— А он не хочет, — я пожал плечами. — Говорит, у него тут и так дел по горло. Аристократов на чистую воду выводит, шпионов ловит… В общем, занят человек.
— Так и я не хочу! — взвыл Скала. — У меня тут тоже дел по горло!
— А у тебя выбора нет, дядя Кирь. Ты же у меня — правая рука. А правая рука должна делать то, что ей говорят.
— А у Оракула, значит, есть выбор⁈ — не унимался Скала.
— Ой, всё, хорош торговаться, как на базаре! — я махнул рукой. — Собирайся, короче! Твоя задача простая — рассказать и показать новому императору, что именно сделал этот старый пердун Папа Легба, и как его теперь, собственно, надо наказать. А, ну ещё… Панкратова выручишь. А то его там, чего доброго, за измену Родине к стенке поставят.
Скала удивлённо уставился на меня.
— За что⁈
Я не выдержал и расхохотался.
— А за то, что он императора шокером шибанул! Ха-ха!
Австро-Венгерская Республика
На марше к Лихтенштейну
Османская армия, растянувшись многокилометровой гусеницей, ползла по землям Австро-Венгерской Республики, оставляя за собой вытоптанную землю и кучи мусора.
Во главе этого победоносного шествия восседал в своём командирском «Визире» (бронированный шарабан на гусеницах, с кондиционером и встроенным мини-баром) сам Осман Нури-паша.
Личность он был почти мифическая — маршал Османской Империи. В своё время он персов гонял так, что те до сих пор икают при упоминании его имени. С Российской Империей на Кавказе рубился — да так, что горы дрожали, а реки меняли русла. В общем, боевая легенда в чистом виде, герой нации, и вообще — просто красавчик, хоть и морщинистый, как апельсиновая корка.
И вот теперь этот самый Нури-паша, вместо того чтобы надирать задницы русакам на Кавказе, где он был нужнее, чем вода в пустыне, тащился со своей стотысячной ордой покорять какой-то сраный Лихтенштейн.
Нет, ну вы это серьёзно⁈ Да он на Кавказе нужнее! Там русские опять что-то мутят, того и гляди, война с новой силой разгорится! А его, видите ли, сюда отправили! Видимо, султан Мурад решил, что после разгрома первой армии ему, Нури-паше, нужна лёгкая победа для поднятия боевого духа.
— Идиотизм, — пробормотал он себе под нос.
Наконец, сделали привал перед последним марш-броском. Нури-паша, собрав своих генералов в походном шатре — роскошном, с коврами и кальяном, разложил на столе карту.
— Значит так, — начал он, тыча пальцем в точку, обозначающую Лихтенштейн. — Очень скоро мы возьмём эту деревню. Задача — захватить, разграбить, население — в рабство. Какие будут предложения по штурму?
Генералы молчали, делая умные лица.
— Ну, чего молчим? — Нури-паша обвёл их взглядом. — Неужели ни у кого нет гениальных идей? Хотя, — он скептически хмыкнул, — я думаю, там вообще ничего не осталось после нашей предварительной бомбардировки. Ракетами-то мы их знатно угостили.
И тут в шатёр, расталкивая охрану, ворвался запыхавшийся ординарец.
— Ваше высокопревосходительство! — выпалил он, задыхаясь. — Беда! Наши ракетные установки! Их уничтожили!!!
— КТО⁈ — хором заорали все присутствующие генералы.
— Китайцы! — выдохнул ординарец. — Они нам войну объявили!!!
— Кто⁈ Китайцы⁈ Да ну нахрен!!! Каким образом эти шайтаны до наших ракет добрались⁈
— Ну вот таким, Ваше высокопревосходительство… Через спутники, наверное… Я не знаю!!!
Нури-паша задумчиво почесал затылок.
— Ладно… — он глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. — Значит, артподготовка будет на флоте лежать. Они там, в Средиземном море, как раз без дела ошиваются. Дадут залп, и…
В этот момент в шатёр вбежал второй ординарец, ещё более запыхавшийся и перепуганный, чем первый.
— Ваше высокопревосходительство! Всё пропало! Флот! Наш флот! Его почти полностью потопили!!!
— Что⁈ Кто на этот раз⁈ Опять китайцы⁈
— Никак нет, Ваше высокопревосходительство! Швейцарцы!
— Кто⁈ Как, вашу мать, швейцарцы могли потопить наш флот⁈ У них же моря нет!!!
— Ну вот так, Ваше высокопревосходительство… Подводными лодками…
Нури-паша чувствовал, как его мозг медленно начинает закипать.
— Капец! — прошептал он. — Что в этом мире вообще творится⁈
Он посмотрел на своих генералов, которые тоже сидели с открытыми ртами и только беспомощно хлопали глазищами.
— Ладно, хер с ним! Сами справимся! Генерал артиллерии! — он повернулся к специалисту по осадным орудиям. — Вот спутниковые снимки. Видишь эту стену? Ломайте её полностью! Хватит у нас пушек?
Генерал-артиллерист посмотрел на снимки, потом на Нури-пашу.
— Так точно, Ваше высокопревосходительство! Хватит! Мы с собой зачем-то столько пушек притащили, что можем весь этот сраный Лихтенштейн с лица земли стереть! Да ещё и на Австро-Венгрию останется!
— Ну и славно! — Нури-паша потёр руки. — Жгите!
И тут руку робко поднял австро-венгерский полковник-консультант, который всё это время скромно сидел в уголке, пытаясь слиться с ковром.
— Чего тебе? — Нури-паша посмотрел на него. — Ты, судя по значкам, артиллерист? Что-то подсказать хочешь? А то вы тут, австрияки, вроде как уже имели «удовольствие» с этим Вавилонским пообщаться.
Полковник побледнел ещё сильнее и, заикаясь, пролепетал:
— Ваше Высокопревосходительство… Вы правы… Я — артиллерист… Тут такое дело, мне срочно отлучиться нужно, я ненадолго, сразу после артподготовки вернусь… Честное слово!
— Да хрен с тобой, иди, — махнул рукой Нури-паша.
Консультант, счастливый, как будто ему только что сообщили, что он выиграл в лотерею пожизненный запас шнапса, вскочил и, пятясь и кланяясь, выскочил из шатра.
Нури-паша посмотрел на генерала-артиллериста.
— Чего это он? Странный какой-то.
Генерал-артиллерист рассмеялся.
— Да трусливый шакал, Ваше высокопревосходительство! Говорит, что нельзя бомбить Лихтенштейн, и что мы все умрём… Мол, у этого Вавилонского там стены какие-то волшебные, которые сами двигаются! Ха-ха-ха!
— Точно, шакал!
И все османы в шатре весело засмеялись.
Глава 12
Хижина Папы Легбы
Где-то в самом сердце Африки
Герцог Степан Андреевич Кощеев, некогда один из влиятельнейших людей Российской Империи, стоял на коленях перед Папой Легбой. Земляной пол хижины холодил колени даже через дорогую ткань брюк. В его руках, покрытых тонкой плёнкой запёкшейся крови, покоилось ещё тёплое, пульсирующее человеческое сердце. Сердце Императора.
— Учитель, — хриплым голосом произнёс Кощеев, — я выполнил ваше приказание.
В его мыслях бушевала буря, которую он тщательно скрывал за маской покорности. Он, Степан Кощеев, потратил десятилетия кропотливой работы — интриг, подкупов, тайных союзов и предательств!
Он карабкался по скользким ступеням власти, устраняя конкурентов, втираясь в доверие, становясь незаменимым. Сначала — мелкие должности, потом — доступ к правительственным делам, затем влияние на министерства. Он помнил, как радовался, когда впервые получил доступ к документам Тайной Канцелярии, как изучал её методы, как учился дёргать за ниточки.
Пятнадцать лет ушло только на то, чтобы приблизиться к ближайшему окружению Императора. Ещё десять — чтобы стать одним из его самых доверенных советников, человеком, чьё мнение ценилось, к чьим словам прислушивались.
Он уже почти достиг своей цели — Император был в его руках, как марионетка. Всё шло как по маслу. Связь с разумом Императора была налажена, приказы отдавались шёпотом, через сны и «внезапные озарения». Кощеев дёргал за ниточки, направлял его решения, манипулировал его страхами и амбициями. Ещё немного, и вся Империя была бы у его ног. Он бы правил, оставаясь в тени, наслаждаясь истинной властью, которую не видят, но чувствуют все.
Но всё это рухнуло в один миг. Папа Легба, этот старый африканский колдун, который всё это время наблюдал за его игрой, проводя какие-то свои, непонятные Кощееву, магические ритуалы, неожиданно отдал приказ. Приказ, которому Кощеев, несмотря на всю свою обретённую власть, не мог не подчиниться.
Папе Легбе понадобилось сердце Императора. Не наследника — тот был слишком молод, его кровь ещё не набрала нужной силы. Два сердца, конечно, были бы предпочтительнее, но наследника во дворце в тот момент не оказалось. И Кощееву пришлось немедленно выполнить волю своего тёмного Учителя.