— А то войско, что к нам топало, — продолжал Оракул, — встало, как вкопанное, посреди австро-венгерских полей. Ждут приказа. То ли обратно чесать, то ли… ну, ты понял. Потому что на Кавказе наши, имперские, пошли в наступление. Да так резво пошли, что османам там, похоже, скоро придётся не только про Лихтенштейн забыть, но и про Стамбул.
Я кивнул. Казалось бы, радоваться надо. Враг отступает, союзники надирают ему задницу… Но что-то внутри меня неприятно кольнуло. Я вспомнил про Циклон, про Папу Легбу, про всю эту теневую хрень, которая с каждым днём становилась всё злее и наглее.
— Да что ж такое то! — я стукнул кулаком по столу так, что Боря подпрыгнул и уронил телефон. — Человечество неисправимо! Снова друг друга уничтожают! Вместо того, чтобы объединиться и Теням сопротивляться! Нет, им обязательно нужно устроить очередную мировую войнушку!
— Ну, Теодор, — Оракул пожал плечами, — такова уж природа человеческая. «Разделяй и властвуй» — это ещё древние римляне придумали. И, как видишь, до сих пор работает.
— Работает-то оно работает, — проворчал я. — Только вот когда Теневой Циклон полмира накроет, делить будет уже нечего. И властвовать, соответственно, тоже.
Я достал телефон и набрал Лунь Чень. Она, к счастью, ответила почти сразу.
— Алло, Лунь, душа моя! — начал я самым своим обаятельным голосом. — Как поживаешь? Как там твои китайские драконы? Небось, уже всех османов на шашлык пустили?
На том конце провода кто-то деликатно кашлянул. Голос был явно не Лунь Чень.
— Э-э… Господин Вавилонский? Это Фен Жао, помощник. Госпожа сейчас немного… занята.
— Понятно, — кивнул я. — Передай, пожалуйста, чтобы Лунь Чень передала куда надо и вы прекратили бомбить этих несчастных османов. У меня тут информация посерьёзнее есть.
— В смысле «прекратили»? — в голосе помощника послышалось искреннее недоумение. — Но мы же только во вкус вошли! У нас там такие фейерверки!
— Фейерверки — это, конечно, хорошо, — согласился я. — Но у вас там сейчас с востока, со стороны океана, такая хрень подползает, что ваши фейерверки по сравнению с ней — так, детские хлопушки. Ракеты вам для другого пригодятся. Очень скоро.
Через пару мгновений в трубке раздался уже знакомый голос Лунь Чень:
— Теодор, в смысле? Что случилось? Мои люди говорят, ты просишь прекратить нашу маленькую вечеринку с османами? Но почему? Мы же только начали!
— Потому что, дорогая моя, у вас там скоро будет своя вечеринка, — вздохнул я. — И очень большая. С востока, со стороны океана, к вам ползёт такая хрень, что мало не покажется.
— Хрень? — Лунь Чень усмехнулась. — Теодор, ты как всегда в своём репертуаре. А если серьёзно? Ты что-то знаешь про это? Наши научники в полном недоумении — что-то огромное движется. Непонятно, что внутри. Разведчики, которых мы туда посылали, пропадают без следа.
— Знаю, — подтвердил я. — И, боюсь, вам понадобится моя помощь.
— Помощь? — Лунь Чень хихикнула. — При всём уважении, Тео, но твоя помощь великому Китаю? Ты, конечно, крут, спору нет, но…
— Именно, — перебил я её. — Моя. И не спорь. У тебя просто нет выбора.
На том конце провода повисла пауза.
— Ну, я не знаю… — неуверенно протянула Лунь Чень.
— Кстати, — как бы невзначай добавил я, — ваш Блистательный Трон Небесного Дракона уже в Швейцарии. Скоро оттуда доставят, целым и невредимым. Я лично проследил.
— ТРОН⁈ — Лунь Чень аж взвизгнула. — Теодор, ты… ты… да я тебе за это… СПАСИБО!!! Огромное!!! Так что там с османами?
— Кажется, мне нужно устраивать переговоры.
— Переговоры? А ты умеешь? — в её голосе снова послышались смешинки.
— Очень смешно… Ладно, до связи. И корабли свои разворачивайте, они вам точно понадобятся. К Циклону близко не подходить. Я свяжусь позже, дам более подробные сведения. Отбой!
Я положил трубку и посмотрел на Оракула, который всё это время внимательно слушал наш разговор. Боря как раз прошёл очередной уровень своей игры и теперь с интересом жевал бутерброд, запивая горячим чаем.
— Теодор, ты серьёзно? — Оракул удивлённо приподнял бровь. — Переговоры с османами? У нас же только пушки пристрелялись! Зачем?
— Если человечество сейчас не объединится, — пояснил я, — то очень скоро этому миру придёт конец. Полный и безоговорочный. Вот почему.
— Ладно, верю, — кивнул Оракул. — Твои доводы, как всегда, железобетонные. Так что, надо с султаном связываться? Кого пошлём послом? И ты имей в виду, Теодор, османы — ребята специфические. Они послов частенько казнят. Чисто для профилактики. Так что выбирай кандидатуру аккуратно. Чтобы не жалко было.
Я пожал плечами.
— Сам пойду.
Оракул аж подпрыгнул.
— В Стамбул⁈ Теодор, ты в своём уме⁈ Тебя же там на шаурму пустят!
— Не, — я усмехнулся. — Пока только в Австро-Венгрию. К тем османам, что к нам приближаются. У них там главный — Осман Нури-паша. Я изучил его досье, которое ты мне недавно скинул. Вроде адекватный дед. По крайней мере, не полный отморозок, как некоторые. Сначала с ним переговорю.
— Но как ты туда пройдёшь? Тебя же не пропустят! Там же австрийцы, османы… Да они тебя на подлёте собьют!
Я улыбнулся.
— А кто их будет спрашивать?
Штаб османской армии
Где-то на австро-венгерской земле
Осман Нури-паша сидел в своём походном шатре и матерился так, что даже закалённые в боях янычары за стенкой шатра старались дышать через раз.
Перед ним на столике из красного дерева (трофейном, разумеется, какой-то австрийский барон теперь пьёт чай на табуретке) стоял ноутбук, на котором мелькали кадры. И кадры эти оптимизма не внушали.
Внезапно видео зависло.
— Да чтоб тебя джинны в преисподнюю утащили! — рявкнул Осман Нури-паша, долбанув кулаком по клавиатуре ноутбука. Экран тут же окрасился зловещим синим цветом. — Джамиль! ДЖАМИЛЬ! Опять эта шайтанская машина сломалась!
Адъютант вбежал в шатёр и замер у стола.
— Чего изволите, ваше высокопревосходительство?
— Эта дьявольская хреновина опять показывает синий экран смерти! — Нури-паша ткнул пальцем в монитор, от которого на экране остался жирный отпечаток. — А ещё он постоянно требует какие-то обновления! Я полководец, а не этот… как его… айтишник!
Джамиль аккуратно наклонился к экрану.
— Вы случайно ничего не нажимали, ваше высокопревосходительство? В прошлый раз…
— Да не трогал я его! Я просто хотел посмотреть, что там на Кавказе творится!
— Разумеется, ваше высокопревосходительство. Давайте я попробую перезагрузить систему.
Когда всё было готово, Нури-паша вернулся к просмотру.
Сначала он с кислой миной пялился на видосики, где китайские ракеты, похожие на стаю очень быстрых и очень злобных пчёл, разносили в хлам османские позиции, которые, между прочим, считались почти неприступными.
— Да как так-то⁈ — Нури-паша стукнул кулаком по столику. — Откуда у этих узкоглазых столько ракет⁈ И что это за хрень⁈ Почему они такие быстрые и мощные⁈ Я же лично приказывал нашим ПВО-шникам… Эй, а где, кстати, наш главный ПВО-шник? Тот, который с тремя подбородками и вечно потным лбом?
Адъютант Джамиль только пожал плечами.
— Э-э… Ваше высокопревосходительство, он в отпуске. По состоянию здоровья. Говорит, нервы сдали после того, как китайцы снесли половину наших ракетных установок одним залпом.
— В отпуске⁈ — Нури-паша побагровел. — Я ему такой отпуск устрою, что он до конца своих дней под себя ходить будет! На гауптвахту его! На три месяца!
Джамиль поспешно кивнул, записывая приказ.
— А это что за хрень⁈ — маршал ткнул пальцем в другое видео.
Там, на фоне заснеженных кавказских гор, его доблестные османские войска… ну, скажем так, не очень доблестно отступали под натиском русских. А впереди, размахивая саблей и что-то истошно вопя, бежал его ученик, Абдул-паша. Бежал, правда, в обратную сторону от противника.
— Позор! — Нури-паша схватился за голову. — Какой позор на мою седую бороду! Что ты творишь, сын шайтана⁈
Дело в том, что генерал Абдул-паша, его бывший ученик, которому Нури-паша в своё отсутствие доверил командование на Кавказе, умудрился облажаться по-крупному. Этот гений стратегии решил, что лучшая тактика против русских — это заманить их в ущелье, а потом обрушить на них лавину. И всё бы ничего, да только лавину он вызвал… на свою же армию.
— Я же ему говорил: «Абдул, не выпендривайся! Делай, как я учил!». А он что⁈ «Я сам, я всё знаю!». Вот и дознался, ишак безмозглый!
Нури-паша залпом осушил остатки кофе (который, кстати, был отвратительным, австрийцы даже кофе нормальный варить не умеют!), схватил со стола бутылку какого-то местного шнапса и сделал большой глоток прямо из горла.
— Не думал, что на моём веку такой позор увижу! Ай-ай-ай! После Кавказа я этого ишака лично кастрирую! И султан Мурад, небось, уже в курсе! Что он теперь скажет? Что я, Осман Нури-паша, даже своего ученика уму-разуму научить не смог⁈
Он снова отхлебнул из бутылки.
— Кстати, — Нури-паша вдруг посерьёзнел и посмотрел на Джамиля. — Султан Мурад не связывался? Не давал добро продолжить с этим Лихтенштейном? Так-то мы бы быстренько его развалили… А там, глядишь, ещё и успели бы на Кавказ переметнуться, спасать честь Османской Империи. А то этот Абдул там такого наворотит, что потом сто лет разгребать будем!
Джамиль покачал головой.
— Никак нет, ваше высокопревосходительство. Тишина.
Нури-паша тяжело вздохнул.
— Ладно, вали отсюда, — махнул он рукой. — Я отдыхать буду. И вина ещё принеси. Нормального, а не этого шмурдяка австрийского.
Адъютант с поклоном удалился, а Нури-паша, кряхтя, завалился на походную кровать, больше похожую на пыточную дыбу, чем на место для отдыха.
— Старость — не радость, — пробурчал он, закрывая глаза. — Всё болит, всё ноет… А ещё эти идиоты вокруг…
Внезапно, когда он уже почти провалился в спасительное забытьё, в шатре раздался незнакомый, спокойный голос: