— Аркадий Иосифович, при всём уважении, у меня есть другие дела. За чай и булки спасибо. Очень вкусно. Но история Лихтенштейна меня интересует мало. Да и знаю я её достаточно неплохо, благодаря своему деду.
— Ещё один вопрос, который я хотел бы с тобой обсудить… Полковник Скала. А ты знаешь, что ему находиться здесь смертельно опасно?
Тут уже я напрягся. Это была прямая угроза моему близкому человеку.
— А ему-то от кого?
— От тех же повстанцев. Ему был подписан смертный приговор. Точно также, как и твоему деду. Без обид, Теодор, — он увидел, как у меня полыхнули глаза. — Ведь они были теми, кто надолго откинул повстанцев Лихтенштейна от своей цели.
— Они защищали целостность Империи. Если вы не забыли, они вообще-то были кадровыми военными.
Этот разговор перестал мне нравиться.
— То есть, ты за целостность Империи? — тут же ввернул хитрый дед.
— Так, всё! — я встал из-за стола. — Кажется, мы опять свернули не туда. Вы меня подкинете до дому, или мне такси вызвать?
— Теодор, Теодор… — Аркадий Иосифович откинулся на своём плетёном стуле, с улыбкой глядя на меня. — Какой ты молодой и резкий. Конечно, я попрошу Алёнушку отвезти тебя, куда скажешь. Но сначала хотел поинтересоваться, как там мой заказ.
— Всё согласно плану. Через два месяца можно забирать, — сказал я.
— А может, есть возможность немного ускориться?
Я сначала хотел сказать категорическое «нет», но потом пожал плечами.
— Ну, за дополнительную оплату всё возможно.
— И что мне это будет стоить? — поинтересовался мой собеседник.
— Ещё не знаю, — честно сказал я. — Прикину и отвечу. Насколько вы хотите ускориться?
— Скажем, получить заказ через неделю.
Тут уже улыбнулся я.
— Это из области фантастики. Срок будет месяц. И то обойдётся недёшево.
— Ну, а как же вся помощь, которую мы тебе оказывали и будем оказывать? — с намёком сказал Иосифович.
— Это какая помощь? Не убивать моих людей?
Вот сейчас у старика проявилась его натура. Он скривился, как от зубной боли, и вцепился руками в ручки кресла.
— Молодой человек, я к вам прекрасно отношусь, но не надо злоупотреблять этим моим хорошим отношением.
— Даже близко не пытался, — сказал я. — Перефразирую свою фразу. Вы как-то могли бы повлиять на то, чтобы моих людей оставили в покое.
Не то, чтобы я боялся. Скала за себя постоит точно, а вот Клим уже маловероятно. Самое главное, что я только начал своё возвышение в этом мире, и такая фигня с самого начала мне совсем не нравилась.
Аркадий Иосифович играл желваками, напряжённо смотрел на меня из-за нахмуренных седых бровей.
— Я мог бы кое-что сделать, — настороженно начал он, — если ты всё-таки яснее выразил бы свою позицию по отношению к народу Лихтенштейна.
— Как раз к народу Лихтенштейна у меня претензий нет, — хмыкнул я. — Ну, к большинству из них. Я желаю ему счастья и процветания. А вот под чьим началом? Ну, как я уже сказал, у меня недостаточно для этого информации.
— Я могу поговорить с нужными людьми, но ничего не обещаю.
Я улыбнулся.
— Вот я, как раз, обещать могу. Если вы гарантируете безопасность Скалы и Клима, то будет ваш заказ через месяц. И никаких дополнительных денег за это не возьму.
— Вот как? — похоже, я смог удивить старика.
— Ещё как. Уважаемый, восстание закончилось хрен знает когда. Может, пора уже начать нормальную мирную жизнь?
— Может, и пора, — серьёзно сказал Аркадий. — Но есть люди, для которых время ничего не значит. Для них есть только честь и совесть, которая была поругана некоторыми… — тут он сбился, видимо, подбирая слова… — Силами и людьми.
Я кивнул:
— Всего хорошего!
И пошёл на выход, на всякий случай поднимая доспех. Ведь была ненулевая вероятность, что вот тот снайпер, который сидел на соседнем участке на чердаке, всё-таки нажмёт на спусковой крючок. Находится он далековато, в последний момент помешать я этому не смогу. А портить оружие превентивно сейчас мне не хотелось, вдруг ещё не выстрелит.
Ну, в общем, он не выстрелил. Вон та бригада, напоминающая отряд спецназначения, только одетая разномастно, что находилась около калитки, тоже не получила приказ, и не бросилась на перехват. Мне просто позволили выйти и подойти к стоянке.
Алёна так и сидела за рулём.
— Командир, что мне будет стоить поездка до лавки Вавилонского с ветерком? — подмигнул я девушке, прыгнув на переднее сиденье.
— Сегодня скидка для больных и убогих, — скривилась Алёнушка. — Поэтому довезу бесплатно.
— Ха! — покачал головой я.
Нравилась мне эта девушка. Своей дерзостью и бесшабашностью.
Вот только, хоть она и была объективно сильна, подозреваю, что с таким характером, рано или поздно, она столкнётся с кем-то, сильно превышающим её по мощи. И тогда одной симпатичной, но очень наглой девушкой станет меньше.
До лавки мы доехали молча. Кажется, у Алёнки испортилось настроение, не знаю, почему. Женщины — странные существа. А высадив меня и даже не ответив на моё вежливое прощание, она с пробуксовкой рванула и уехала.
Я покачал головой, глядя вслед удаляющейся машине, а потом перевёл взгляд на припаркованный кортеж. Я уже начал потихоньку, помимо воли, изучать геральдику Лихтенштейна. И понял, что ко мне приехали Гордеевы. Брат-близнец того джипа, что сейчас находился на свалке, с гербом Рода, и два броневичка охраны.
Кажется, закончилась весёлая жизнь у отпрысков Гордеевых, и батя приставил к ним охрану. В принципе, грамотное решение.
Я вошёл внутрь, и без удивления увидел, как Семёныч, размахивая руками, рассказывает про статуэтку крылатой лошади, около которой стояла молодая дочка графа. И, судя по её горящим глазам, внимала она со всем почтением. Я улыбнулся про себя, что в Лихтенштейне, да и вообще у скульпторов нездоровая тяга к лошадям, любят они их изображать непременно на задних ногах. У этой хоть крылья для антуража были. Ну, когда она мне досталась, она была разбита на куски, крыльев у неё не было. Но это я поправил. А так-то, надо признать, занимательная находка. И не дешёвая.
Её брат, с рукой, уложенной в повязку, сидел около стойки и с кислым выражением на лице пил чай. Но если он до сих пор не восстановился (причём, я уверен, что его батюшка не поскупился на лекаря), то, думаю, парню досталось серьёзно. А с другой стороны, может, в следующий раз будет умнее.
— Здравствуйте, Теодор! — с улыбкой обратилась ко мне девушка.
— И вам здравствуйте, — так же приветливо улыбнулся я. — Какими судьбами?
— Хотели лично выразить благодарность за наше спасение. Отец рассказал, что вы принимали в этом самое активное участие. Правда, Паша? — обратилась она к брату.
— Угу, — сказал он, нахмурившись ещё больше.
Но я его понимал. Молодой, симпатичный, сильный, альфа-самец и перспективный жених, который привык решать всё самостоятельно. Опора и защита отца, а также покровитель для своей, несомненно, любимой сестрички. Он облажался, но какой-то непонятный Вавилонский реально спас их от смерти. Я тоже этому был бы не рад. Ну, в смысле, я не был бы рад в его возрасте. В его настоящем возрасте, тогда, много сотен лет назад. Сейчас-то я понимал, что если тебе спасли жизнь, то нужно просто сказать спасибо. Ну и постараться не раздражать этого человека, что тебя спас. Потому что он, как мог спасти, так и забрать обратно. В общем, дипломатии молодому и растущему наследнику графа ещё учиться и учиться.
Но, с другой стороны, была его сестра, от которой шла такая волна благодарности и радости, что я просто не мог сердиться и не улыбаться.
— Мне сказали, что вы приглашали меня в гости. И мы вот пришли, — внезапно девушка засмущалась. — Но вас не было. А Семён Семёнович провёл для нас экскурсию.
— Ну и как? Понравились мои товары?
— Да, понравились, — у девушки внезапно снова зажглись глаза. — Вот только называть это товарами… Половина из этого — произведения искусства. И они буквально не имеют цены.
— Всё имеет цену, — хмыкнул я, про себя подумав: «Действительно бесценные вещи она ещё не видела», — если кто-то готов расстаться с ними добровольно и за деньги.
— Да. Я, кстати, хочу купить вот эту лошадь. Удивительная сохранность! Ведь это работа мастера Скорцезе. А его мастерскую вместе со всем городом сожгли варвары. Я думала, что целых его работ совсем не осталось.
— Ну, как видите, остались, — хмыкнул я.
Мне немножко было стыдно. Но я себя оправдывал тем, что мне нужны деньги. Ну, а ещё тем, что фактически лошадь на долю миллиметра абсолютно полностью совпадала с изначальной задумкой мастера. И даже материал был идентичный. Так что я, возможно, делал благородное дело, возвращая потомкам творения великих мастеров.
— Маша, но сто тысяч… — первый раз подал голос её брать.
— Паша, она бесценна! И её реальная цена, думаю, не меньше миллиона!
Тут уж Павел поперхнулся чаем и закашлялся. А я вдобавок получил ещё укоризненный взгляд Семёныча. Так-то графская дочка была не сильно не права. Семён Семёнович мне говорил, что по-хорошему можно отправить скульптуру на аукцион и выручить за неё полмиллиона сходу. А то и до миллиона с лишним. Но, во-первых, я не хотел затеваться с аукционами — это лишний раз привлекать к себе внимание. Ну, а во-вторых… Да-да, всё та же профессиональная гордость. Ведь на самом деле лошадь восстановленная, хоть и по факту оригинальная. Но я-то об этом знал.
— Ну, я думаю, мы можем сделать скидку в двадцать процентов. Не так ли, Семён Семёныч?
Семён Семёнович рефлекторно схватился за сердце. Он имел правильный характер: просто так не любил расставаться с деньгами. И прямо сейчас я действительно ранил его в самое сердце.
— Да, думаю, можем, — тем не менее сказал он.
— О, вот и отлично! — сказала девушка. — Вы карточки принимаете?
— Конечно же, принимаем, госпожа, — сказал Семёныч и пошёл, нацепив пенсне, колдовать над платёжным терминалом.
— Паша, ты ничего не забыл?