Потёмкин отключился, бросил трубку на стол и с тяжёлым вздохом посмотрел на Керенского.
– Ну что, Коля, – сказал он устало, – …кажется, нам крышка.
– Похоже на то, – кивнул Керенский.
Глава 13
Солнце медленно погружалось за горизонт, окрашивая небо в багровые тона. Длинные тени от крепостных стен ложились на землю, будто предвестники надвигающейся тьмы. Ветер, налетевший с гор, трепал знамёна Рода Вавилонских, развевающиеся над укреплениями.
Мои войска, собранные для обороны, заняли позиции вдоль стен. Рядом со мной стояли графы Шенк и Рихтер. Рядом с ними – Василий Гордеев, его дети – Павел и Мария, а также несколько десятков их гвардейцев. Даже барон Перельман, ещё не до конца оправившийся от ранений, прибыл сюда, чтобы поддержать нас.
Вместе с ними прибыли и другие аристократы, готовые защищать свой дом. Их гвардейцы, хоть и не такие многочисленные, но хорошо экипированные и обученные, заняли позиции на флангах.
Я, активировав Дар, «сканировал» местность, отслеживая передвижения противников. Австро-венгерские войска, разделённые на несколько колонн, двигались к нам веером, охватывая границу с трёх сторон. Их было много – не меньше десяти тысяч, а может, и все пятнадцать. Танки, бронетранспортёры, боевые машины, артиллерия, пехота. Всё это двигалось к нам огромным стальным кулаком, готовым раздавить нас. Но главное острие атаки, самое мощное, было направлено именно сюда – на участок стены, где находился я.
Это был самый уязвимый участок обороны. Австрийцы, видимо, решили, что смогут прорваться именно в этом месте.
– Здесь. Мы встретим их здесь, – произнёс я твёрдо.
Скала, нахмурившись, подошёл ко мне.
– Теодор, – начал он, понизив голос, – …этот участок будет самым опасным. Ты уверен, что хочешь лично участвовать в этой битве? Австро-венгры бросили сюда все свои силы. Элитные подразделения, тяжёлая техника, Одарённые высшего ранга. Ты – ценный человек. Ты нужен Лихтенштейну. Не стоит зря рисковать.
Я, не отрывая взгляда от приближающихся войск, покачал головой.
– Именно поэтому я должен быть здесь, дядя Кирь. Это будет не просто битва. Многие могут не дожить до рассвета. И я должен быть рядом со своими людьми.
– Но твоя жизнь… – Скала не договорил, но я и так понял, что он имеет в виду.
– Послушай, – я положил руку ему на плечо, пытаясь успокоить. – Возможно, мне придётся раскрыть все свои возможности. Все до единой. И знаешь, что тогда будет? Это может сделать наше положение ещё сложнее. Одни увидят во мне угрозу, которую нужно устранить. Другие – источник силы, который можно использовать в своих целях.
Я сделал паузу и добавил:
– Лихтенштейн сейчас, как никогда, слаб, – продолжил я. – …но именно сейчас мы, как никогда, едины. Люди готовы сражаться за свою землю. И я не могу их бросить.
По пути к стенам я видел, как преображается Вадуц. На каждой улице, в каждом переулке, жители возводили баррикады из подручных материалов – грузовики, автобусы, легковые автомобили, мебель – всё, что могло преградить путь вражеской технике, было использовано для создания импровизированных укреплений. Мешки с песком, сложенные в несколько рядов, усиливали эти баррикады, делая их более прочными.
Бывшие военные, уже давно вышедшие в отставку, но всё ещё помнящие запах пороха, доставали из закромов старую форму, начищали до блеска ордена и медали, брали в руки оружие. Женщины, объединившись, организовывали пункты первой помощи в подвалах домов и школах. Они собирали медикаменты, бинты, воду – всё, что могло пригодиться для оказания первой помощи раненым.
Но что-то омрачало эту картину всеобщего единства. Я стиснул зубы, вспоминая донесения о жертвах Теней. Всё это было результатом предательской политики Бобшильда, который допустил врага так близко к сердцу княжества. Он заигрался в политику, пытаясь удержать власть любой ценой, и позволил Лихтенштейну оказаться на грани катастрофы.
– Этот вопрос придётся решать радикально, – пробормотал я, глядя на закатное солнце, которое, словно капля крови, медленно стекало за горизонт, – …но сначала…
Я повернулся к своим войскам, выпрямляясь во весь рост. Мой твёрдый взгляд скользил по лицам гвардейцев. Я видел в их глазах не страх, а готовность сражаться, защищать свой дом, свои семьи, своё будущее.
– Но сначала мы должны выстоять! – мой голос разнёсся над стенами, как звон боевого колокола. – Мы – последняя надежда нашего княжества! Неважно, что враг превосходит нас числом. Неважно, что у него танки и машины, от которых содрогается земля. Мы знаем, за что сражаемся. И знаем, ради чего готовы умереть.
Я сделал шаг вперёд.
– Помните, что позади остались наши матери и отцы, братья и сёстры, дети, которые верят в нас. Противник думает, что мы слабы или сломлены. Но они ошибаются! Сегодня мы покажем им, что такое единство! Пусть их тысячи, но каждый из нас стоит десятерых! Пусть у них техника, но у нас есть воля и решимость! Пусть они считают нас обречёнными – но это станет их последней ошибкой!
Я почувствовал, как мои слова зажгли огонь в сердцах солдат. Ряды гвардейцев выпрямились, лица ожили, руки крепче сжали оружие.
– Сегодня мы покажем, что значит защищать родину! Они узнают цену нашей ненависти к тем, кто пришёл с войной на нашу землю! Мы будем драться за каждый метр, за каждый камень, за каждое дерево. Пусть их воля дрогнет, когда они увидят, как Лихтенштейн встаёт единым фронтом! Сегодня мы не просто выстоим. Мы победим ради того, чтобы завтра наше солнце снова взошло над свободной землёй!
Гул одобрительных выкриков прокатился по рядам.
Я развернулся к Скале и другим офицерам, коротко кивнул:
– По местам! Готовимся встретить их так, чтобы они пожалели, что вообще родились.
Пограничный район Лихтенштейна
Австро-Венгерские позиции
Генерал-лейтенант Австро-Венгерской армии, барон Рудольф Браун, сидел в укреплённом бункере, расположенном в нескольких километрах от границы с Лихтенштейном, и изучал донесения разведки.
На большом экране, закреплённом на стене, мерцала карта местности. На ней, красными точками, были отмечены позиции войск Лихтенштейна.
– Господин генерал, – обратился к Брауну начальник разведки, – позвольте доложить?
Генерал, не отрывая взгляда от карты, кивнул.
– Докладывайте, майор.
– По нашим данным, Лихтенштейн значительно усилил оборону. Они построили новые ДОТы и установили системы ПВО. Кроме того, ответственный за постройку укреплений – Теодор Вавилонский заключил союз с несколькими влиятельными Родами Лихтенштейна. И что самое важное, – майор сделал паузу, собираясь с мыслями, – …он нанял наёмников. Отряд «Успешная Война» под командованием Альфреда фон Крюгера. Это элитное подразделение, известное своей эффективностью и безжалостностью. В их составе не просто опытные бойцы, владеющие всеми видами оружия, но и несколько сильных Одарённых.
Браун, услышав имя фон Крюгера, нахмурился. Он был знаком с этим человеком. Альфред фон Крюгер – это легенда среди наёмников. Человек, для которого не существует невыполнимых задач. И если он встал на сторону Вавилонского, то дела их плохи.
– Что ещё? – спросил генерал, с нетерпением глядя на майора.
– Наши агенты докладывают, что Вавилонский обладает некими… экстраординарными способностями. Он как будто может… гхм… управлять стихиями. Создавать укрепления из земли и камня. Воздействовать на технику. Некоторые даже говорят, что он способен контролировать снаряды силой мысли.
Браун презрительно усмехнулся.
– Чепуха какая-то! – отмахнулся он. – Магов Земли больше не существует. Управлять снарядами силой мысли? Да это же бред! Наши специалисты проверили все его укрепления. Там нет ничего сверхъестественного. Просто стены. Толстые, крепкие, но всё же – просто стены. Да, у него много защитников, но у нас больше людей. У нас – танки, артиллерия, авиация. Мы слишком долго сдерживались, но теперь, когда князь Бобшильд объявил войну, мы можем позволить себе всю мощь! Раньше мы не могли на них обрушиться в полную силу, приходилось сдерживаться из-за указов сверху. А теперь – нет никаких преград!
– Но, господин генерал, – попытался возразить майор, – …может быть, стоит всё же проявить осторожность?
– Осторожность?! – фон Браун с недоумением посмотрел на него. – Мы что, в детском саду?! Мы – армия Австро-Венгерской Республики!
Он резко встал и подошёл к карте.
– Передайте танковому батальону, чтобы выдвигались на позиции! – скомандовал он. – Разрушим укрепления этого Вавилонского!
– Есть, господин генерал! – отчеканил майор и вышел из бункера, чтобы передать приказ.
Браун самодовольно усмехнулся и вышел из бункера на небольшой пригорок, откуда открывался отличный вид на пограничную полосу с Лихтенштейном. Он достал бинокль и, прищурившись, внимательно осмотрел позиции противника. На стенах действительно было много людей. Они суетились, готовили орудия, укрепляли бойницы.
– Пафосные, однако, эти лихтенштейнцы, – с усмешкой произнёс Браун, опуская бинокль, – … думают, что их стены спасут? Глупцы!
Он повернулся к адъютанту и отдал приказ:
– Передайте командиру танкового батальона, чтобы развалили стены к чертям! И артиллерия пусть тоже поддержит!
– Есть, господин генерал! – отчеканил адъютант и поспешил выполнить приказ.
Тридцать танков, выстроившись в линию, одновременно открыли огонь. Снаряды, один за другим, с грохотом разрывались у стен, осыпая их градом осколков. Артиллерия тоже не оставалась в стороне – мощные орудия методично обстреливали укрепления противника, не давая им даже носа высунуть.
Генерал с удовольствием наблюдал за происходящим. Он уже предвкушал свою победу. Ещё немного, и эти жалкие укрепления будут разрушены.
Но когда пыль и дым наконец рассеялись, Браун замер, не веря своим глазам. Стены стояли невредимыми. Ни единой трещины, ни единого скола. Будто снаряды просто отскакивали от них, не причиняя никакого вреда.