Орден Ассасинов — страница 16 из 58

Самое поразительное в «Новой девушке» заключается в том, что, подобно де Саду, она вызывает отвращение; автор наслаждается описанием неприятных запахов и гноящихся нарывов. Это описание своего рода преисподней. Сознание настолько загнано в ловушку разочарований, словно оно в крохотной комнатке без окон. Ни одно из обычных удовольствий жизни не может произвести впечатления на выжженные чувства: солнечный свет, природа, путешествия, музыка, пища - ничто из этого не может доставить удовольствие; сознание загнано в отдельную колею.

Что становится более ясным - это несоответствие между желанием и его объектом. Девочка - это всего лишь девочка; в анатомическом смысле она такая же, как все остальные девушки, и, во многих отношениях, такая же, как и все остальные люди. Ее сексуальные возможности ограничены. Что-то почти комично-абсурдное есть в мечтаниях такого рода, это похоже на намерение человека совершить прогулку длиной в несколько миль в своем собственном дворе. Книги Аполлинера коротки, потому что невозможно быть слишком изобретательным, когда речь идет о сексе, который является по существу крайне непосредственной деятельностью, такой же простой, как сбор яблок с деревьев. Лучшие эротические произведения – не о сексуальном акте самом по себе, а о пути, который привел к нему. «Красное и черное» Стендаля использует основную технику порнографии: мужское решение соблазнить женщину, планирование интриги, окончательное совращение... Но это не порнография, потому что она не основана на предположении, что секс - единственная интересная вещь в мире.

Это приводит к моему основному выводу о порнографии, - что она основана на некой разновидности логической ошибки. Она предполагает, что секс - это вещь в себе, которой можно наслаждаться отдельно ото всего, как поеданием персика. Мужчина видит симпатичную девушку; он затаскивает ее в постель, проникает в нее... и еще одного персика нет; он отбрасывает косточку. Но секс не похож на еду; начать с того, что человеческое существо может жить без секса сколь угодно долго без особого вреда. Женщина более тонко чувствует обманчивость, нежели мужчина, потому что, хотя она и может наслаждаться сексом, она осознает, что это нечто большее, чем просто проникновение члена. Ее наслаждение сексом тесно связано с личностью мужчины, а также -менее непосредственно - с мыслями о доме и детях. Это все неотъемлемая часть ее сексуальной реакции, никаких случайных добавлений. Люди обладают многими уровнями ценностного отклика, возможного осуществления; люди хотят иметь дом, защиту, любовь, уважение и широкий круг интересных переживаний. Самым привлекательным сексуальным объектом, как для мужчин, так и для женщин, является персона, которая, кажется, символизирует максимальное число этих ценностей. Мужчина, который мечтает о том, чтобы заняться любовью с Мэрилин Монро, не просто беспокоится о гарантированном оргазме; то, что он выбрал ее, символизирует, то, кем он хочет быть: успешным, обаятельным, реализовавшим потенциальные возможности, абсолютно мужественным.

Даже признательность за еду требует правильного состояния сознания. Если твои мысли находятся где угодно, когда ты ешь вкусную пищу, ты не наслаждаешься ей. Но, в крайнем случае, это почувствует твой желудок. Секс всецело является «умственной способностью». Если твои мысли где-нибудь абсолютно в другом месте, ты не сможешь осуществить сексуальное сношение. И нет никакой разницы, что в кровати с тобой обнаженная девушка; для всех практических намерений она может и не быть здесь. И если ты наполовину думаешь о чем-то другом, она наполовину здесь, и секс принесет только половину удовлетворения. Секс требует тренировки сознания для того, чтобы полностью сосредоточиться на его объекте; это требует воображения и дисциплины. С другой стороны, это скоро надоест. Казанова, и Фрэнк Харрис, и «Уолтер» провели свою жизнь в погоне за желанием, улетучивающимся словно дымка, поскольку они совершили те же самые ошибки, что и писатсли-порнографы: секс - это вещь в себе, которая лишь зависит от наличия голого женского тела в твоей постели. Распутники, которые обнаружили, что это неправда, были склонны к тому, чтобы стать пессимистами, чувствуя, что секс основан на иллюзии. Порнографы, которые следовали своей теории сексуальной свободы до ее пределов, считали, что книга разочаровывает их; жизнь распространяется за эти пределы. С другой стороны, Казанова, который обладал бы достаточным количеством интеллекта и воображением, в конечном счете, отказался бы от обольщения и увлекся бы более интересными занятиями.

Порнография в основном интересна со «структуралистской» точки зрения; это так, в ней обнаруживаются ритуальные образцы, которые лежат в основе сексуального поведения. Секс по природе ритуален, это символический акт, чье значение простирается за его пределами. Сексуальные драмы, описанные де Садом, имеют такое же отношение к сексу, какое мораль имеет к религии: драма предполагает воссоздание эмоций, исполняя роль напоминания. Цель -перехитрить робота и восстановить «свежесть» опыта. Ритуальную природу ситуации можно увидеть в «L’Image», когда Анне, «рабыня», явно наслаждается игрой так же, как ее «хозяева», хотя она протестует и молит о пощаде; они подобны греческим актерам, надевшим маски.


Глава четвертая. «Магический» образ мысли

Изменение в стиле порнографии от шлепков по заду викторианской эпохи до тошнотворного насилия 1970-ых соответствует изменению в типе преступлений, от Маделейн Смит[20] до Чарльза Мэнсона. Джаззивик, «мужчина, который изнасиловал Сан-Франциско», думает, что его изнасилования являются протестом против общественного порядка и являются глотком свободы. Семья Мэнсона думала то же самое относительно своих убийств. Анализ ритуальной и символической природы секса дает нам возможность понять зеркальные неоднозначности следствия по делу Мэнсона. «Семья» совершила логическую ошибку того же типа, что и писатели-порнографы: путая символический акт с конкретной действительностью. Это можно сравнить с брошенным в мираж камнем, который попадает, что бы ни случилось, в то место, где появился мираж.

Необходимо, чтобы было четко понято, что это дает ключ ко всем насильственным преступлениям двадцатого века. Маделейн Смит определенно знала, что она хотела сделать. Ее любовник был преградой; она устранила его. Ее мотив также был ясен: она хотела более стоящей и интересной жизни, чем ей мог предложить ее любовник. Она определенно добилась этого. После своего оправдания она отправилась в Лондон, присоединилась к литературным и творческим кругам в Сохо, стала любовницей социалиста Уильяма Морриса, дважды вышла замуж и умерла в возрасте девяноста двух лет. С се собственной точки зрения, совершенное убийство было оправдано результатом. Но что именно хотела семья Мэнсона, когда совершалось массовое убийство Шарон Тейт и се друзей? У них уже была их богемная свобода. Логическое мышление может показать, что преступление не может достигнуть своего результата (улучшение испорченного общества); но они думали не логически, а эмоционально, или, скорее, «магически» -надеясь, что их действие достигнет цели вопреки законам природы.


Жан Поль Сартр был одним из первых, кто постиг исключительную важность этого типа «магического» образа мысли - миражную логику: и, с этой точки зрения, необходим краткий пересказ его теории. Сартр привел свою теорию к пессимистической крайности, что разрушило се ценность в качестве инструмента психологических анализов, но нет необходимости следовать за ним к подобным заключениям.

В одной из своих ранних - и наиболее коротких - книг, «Очерк Теории Эмоций» (1939), Сартр делает предположение, что все эмоции следует рассматривать как принятие желаемого за действительное, или «волшебство». Эмоция, говорит Сартр, по существу подменяет действие[21]. Если ты можешь сделать что-то, ты идешь и делаешь это и не испытываешь никаких эмоций. И только когда мы разочаровались, мы испытываем эмоции - блокируем энергию, которая должна перейти в действие. Лиса не может достать виноград, поэтому она говорит: «Он кислый», испытывает ярость и признает виноград негодным. Это способ разрядки энергии и предотвращения ее опасности для лисы. Иногда эта эмоция может привести к абсолютно неудовлетворительному действию. Девушка, столкнувшаяся с насильником, испытывает страх, - который парализует се желание бежать, - и может упасть в обморок. В сознании падение в обморок совершает ее объект; она «избавляется» от насильника; она, безусловно, перестает осознавать насилие. В этом случае она подобна страусу, который прячет голову в песок; «действие», которое она применяет против насильника, абсолютно нелогично.

Эти анализы, несомненно, верны, поскольку связаны с негативными эмоциями. Сартр пытается пойти дальше, чтобы охватить позитивные эмоции, счастье и т.д. Он воспринимает это как вид самовнушения или самогипноза. Мужчина, который собирается в поездку солнечным утром, позволяет солнечному свету успокоить себя до позитивного состояния, и он сознательно поворачивает свое сознание по направлению к приятным вещам. Он вызывает чувство «с миром все в порядке», хотя, если он честен, он знает, что миллионы людей страдают от голода и с детьми плохо обращаются... Любящая мать предпочитает игнорировать тот факт, что ее ребенок себялюбив, избалован и порочен для того, чтобы иметь возможность потворствовать своей материнской любви. И так далее. Размышляя в таком духе, можно легко поверить в то, что большая часть позитивных эмоций включает в себя некий вид самообмана, подобно Нельсону, который подносит подзорную трубу к слепому глазу. В Данном случае заблуждение заключается в предположении о том, что положительным эмоциям следует взять в расчет весь мир. Ученый, который только что сделал великое открытие, испытывает обоснованное чувство восторга. Если это открытие может спасти жизни, было бы абсурдом доказывать ему, что он обманывает себя, поскольку оно все еще не в состоянии решить