[26]. «Мой адвокат сказал, что сотня мужчин умерла на стуле. Я прошу суд, чтобы мне позволили занять место первого человека. Он сидит вот здесь и потеет прямо сейчас. Я займу его место. Я не потею. Я готов к этому». Он производил впечатление человека, который проснулся от некого кошмара и беспокоится исключительно о том, чтобы кошмар никогда не повторился.
Это позволяет мне изложить проблему ассасина в вполне конкретных терминах. Человек - развивающееся существо с различными уровнями потребностей. Физическое выживание - самый нижний из них; когда на нем получено удовлетворение, человек может развиться на следующем уровне: «территориальной» безопасности, потребности в жилище; за этим следует потребность в сексе, семье и так далее по иерархии ценностей Маслоу. Также необходимо осознать, что эволюционное развитие происходит «скачками»; я упомянул об этом, поскольку это необходимо, если я пытаюсь овладеть любым навыком, от изучения иностранного языка до лыжного спорта или умения ходить на руках: сначала я делаю это неуклюже, затем у меня это «получается». Это применимо и для нашей личностной эволюции: мы вдруг начинаем «заботиться» о чем-то, что было безразлично несколькими днями ранее. Ребенок, который никогда и не помышлял о вранье и воровстве, просыпается однажды утром и обнаруживает, что с возрастом он избавился от этого. Молодой человек, который использовал свое личное обаяние для того, чтобы соблазнять девушек, довольно неожиданно начинает чувствовать отвращение к бессовестному увлечению. Бернард Шоу был так очарован внезапной природой произошедших вчера моральных изменений, что он сделал их темой некоторых своих драм.
И основной закон общественного морального чувства - никогда не делать ничего, что могло бы заблокировать твою эволюцию, как будто здравый смысл состоит в том, чтобы не губить свое здоровье ради некого временного удовольствия. Это действительно препятствие для преступления: не религиозное или моральное препятствие, а психологическое. На протяжении четырнадцати лет Мэк Эдвардс убивал детей для того, чтобы удовлетворить навязчивую сексуальную потребность; однажды утром он проснулся и обнаружил, что вырос из этого; демон ушел. Но как мог он мог развиваться на уровне самоуважения, - который, по существу, является общественным уровнем, - помня, что на его совести - двадцать два мертвых ребенка? Он был в буквальном смысле другим человеком, пройдя через слушанье в суде над человеком, которым он был раньше. Его ждал смертный приговор.
Глава пятая. Человек, который прав
Теперь необходимо более детально обсудить вопросы, которые больше имеют отношение к самоуважению и воле к власти.
Ясно, что сила, которая движет убийцами вроде Шира Али, виновного в смерти лорда Майо, является любопытной смесью из самоуважения и эмоционального самообмана (или «волшебства»). Это подтвердится, если мы обратимся к необычайно большому числу политических убийц (например, Лючени с его фразой «Как бы я хотел убить кого-нибудь, но это должен быть кто-то важный, чтобы сообщение об убийстве попало в газеты»). Классическим примером является Чарльз Гито, убийца президента Гарфилда, о котором пишет Роберт Дж. Донован[27]:
Гито как молодой новичок, не приученный к ручному труду, устроился на низкооплачиваемую рутинную работу на поле, в мастерских, на кухне [Принадлежащих общине Онайда[28]]. Из-за этого он начал хандрить, мечтая о будущей славе и развешивая на стене своей комнаты объявления подобного содержания:
Звучит похоже на безумие, но Гито не был безумцем в обычном смысле этого слова - он испытывал только постоянные муки от желания «признания», стремления быть кем-нибудь. Он не был, в строгом смысле этого слова, религиозным фанатиком, хотя и писал своему отцу: «Я утверждаю, что являюсь наемным служащим компании Иисус Христос и К", самой крепчайшей и сильнейшей фирмы во вселенной...»; для Гито религия была просто еще одной возможностью самоутверждения. Поскольку религия не оправдала его надежд, он увлекся самонадеянным надувательством. После шести лет подобного жалкого существования Гито обнаружил возможности политики как средства для достижения высокого положения; он отдался шумным событиям 1872 года, участвуя в предвыборной кампании Хораса Грили, кандидата на президентский пост от демократов. У него были виды на свое назначение на пост министра Чили. Но Грили проиграл на выборах, а потом умер, и Гито на время погрузился в полную депрессию. Во время двух сроков полномочий Гранта, он вернулся к религиозному ораторству, афишируя себя как «Маленького гиганта с Запада» и ухитряясь еле сводить концы с концами, взимая пятьдесят центов за вход на свои лекции о существовании Ада. В 1880 году он решил вернуться в политику, и на этот раз поддержать Гранта, который казался вероятным победителем. Вместо этого была выставлена кандидатура Гарфилда, так что Гито просто заменил в написанных речах «Грант» на «Гарфилд» и бродил вокруг штаб-квартиры республиканцев, надоедая всем и не подозревая о том, что его считают шутником. Ему так и не предоставилась возможность произнести свою речь; но когда Гарфилд стал президентом, Гито все же почувствовал, что он был достоин некой награды - вроде поста министра иностранных дел. Сначала его выбор пал на Вену, но позже он решил, что Париж был бы предпочтительнее. В течение нескольких месяцев он часто посещал Белый Дом и стал настолько назойлив, что персонал, в конце концов, проинструктировали не пускать его по любому поводу. В итоге Гито решил, что человек, который обходится так бессердечно с «людьми, которые сделали его карьеру» (то есть с ним), представляет опасность для американского народа и его надо устранить. «Кроме того, - добавил он (комментируя свое решение), - это создаст спрос на мою книгу "Правда"». Так что на одолженные деньги он купил револьвер и второго июля 1881 года подошел сзади к президенту на железнодорожной станции и выстрелил ему в спину. Гарфилд умер два месяца спустя, девятнадцатого сентября. На судебном заседании не удалось оправдать Гито, сославшись на его безумие, - возможно потому, что он пустился в длинные объяснения, почему он не был ни дураком, ни сумасшедшим; было также ясно, что он наслаждался каждой минутой своей дурной славы. Его казнили в июне 1882 года.
Обвинение доказало, что Гито был полностью в своем уме в обычном смысле этого слова, и даже защита невропатолога признала, что его основная проблема заключалась в «преувеличенном чувстве болезненного эгоизма». После прочтения детального отчета о жизни Гито - с его нескончаемыми просчетами и унижениями - у читателя создастся ощущение, что Гито был бунтарем против судьбы, против жизни; иными словами, убийство было «магическим» актом самоутверждения, направленным, как и все магические действия, не на того человека.
Не следует думать, что только мужчины способны на убийство ради самоутверждения. В процессе редактирования этой книги я указал на эту тему Кливу Ганнеллу, репортеру Вествордского телевидения. Он удивил меня, сказав, что моя теория о таких самолюбивых убийцах была подтверждена его собственными наблюдениями за Рут Эллис, которую казнили в 1955 году за убийство своего любовника, Дэвида Блейкли. Клив Ганнелл был его другом, они с Дэвидом Блейкли были в пивном баре «Магнолия» в Хэмпстеде. Когда они вышли из паба, Рут Эллис, симпатичная двадцативосьмилетняя замужняя женщина, шагнула вперед и выстрелила из револьвера в Блейкли; Клив Ганнелл упал вслед за ним на тротуар, пока она продолжала стрелять поверх их голов.
Большинство писавших об этом случае считали, что это было убийство из-за страсти, случай насильственной ревности. Клив Ганнелл отрицал это. Хотя Рут Эллис и Дэвид Блейкли были любовниками на протяжении двух лет, у обоих были другие любовные связи; на самом деле, на тот момент, когда произошло убийство, Рут Эллис жила с одним мужчиной, имела любовную связь с другим и была замужем за третьим. «Она просто добивалась признания, - сказал Клив Ганнелл. - В наши дни популярности телевидения она бы, возможно, приняла участие в какой-нибудь телевизионной викторине или ток-шоу и стала бы известной фигурой - тем, кем она на самом деле хотела стать. На самом деле она была довольно сильной личностью». Во Франции или Италии ее убийство могло произвести именно такой эффект; как обезумевшая и ревнивая женщина - более того, перенесшая аборт за несколько дней до убийства - она бы, возможно, получила год тюремного заключения за убийство второй степени и после этого стала бы героиней книг и статей об убийстве из-за страсти. Англичане, к сожалению, лишены романтизма этого типа. Несмотря на общественные протесты, ее казнили.
В соответствии с Маслоу, уровень самоуважения личности лежит между сексуальным уровнем и творческим, или интеллектуальным уровнем. Это подразумевает, что насильник обладает низким уровнем самоуважения, и, наоборот, человек с высоким уровнем самоуважения (обоснованным или нет) вряд ли совершит изнасилование. Оказывается, это подтверждается полицейскими записями[29]; типичный насильник - обычно мужчина с низким уровнем интеллекта, а это всегда сопровождается низким чувством собственного достоинства. Мужчины с высоко развитым эго обычно совершают насильственные преступления, но изнасилование редко встречается среди них.
Иерархия Маслоу так же подразумевает, что мужчины, находящиеся на низком уровне самоуважения, как правило, бывают озабочены мыслью о том, что они являются интеллектуалами или творческими личностями, хотя редко демонстрируют действительные способности в этом направлении. Случай убийцы Зодиака из Сан-Франциско (которого все еще не поймали на момент написания книги) кажется подходящим под эту модель поведения. С двадцатого декабря 1968 года по одиннадцатое октября 1969 года «Зодиак» совершил пять известных убийств и серьезно покалечил двух других жертв. Двадцатого декабря два подростка — Дэвид Фэрредэй и Беттилу Дженсен - подверглись нападению, когда сидели в своем многоместно