– В том все и дело.
– Зачем он к ней приходил?
– Пока неизвестно.
– Запись откуда?
– Когда он убегал, засветился на камеру у шлагбаума. Участковый помог раздобыть видеозапись.
Колычев похвалил:
– Молодцы, и вы, и участковый. Его уже опознали?
– Хотел обратиться за помощью. Попробуйте идентифицировать по следотеке.
– Лица почти не видно…
– Отдайте криминалистам. Пусть поколдуют.
Колычев отреагировал адекватно:
– Здесь вам не Москва. Что еще?
– Есть кое-какие наметки.
– Насчет этого мужика?
– Мария, служанка, что работает в гостинице Мельниковых, описала мне неизвестного.
– С цветами и шоколадом?
– Да. Похоже, что он и этот тип – одно и то же лицо.
– С участковым говорили?
– Участковый его не знает, но я просил поспрашивать.
– Вот это дело. – Колычев еще раз посмотрел запись. – Нужно, чтобы эта Мария его опознала.
– Отправил к ней жену. К вечеру будет результат.
Александр Архипович раскрыл тисненую папку и вытащил оттуда пакетик с коричневой кашицей.
Сергей Дуло спросил:
– Что это?
– Жмых. Побочный продукт переработки клещевины в касторовое масло.
– Да-да, вы говорили. Как в Нижнем? Встретились, с кем хотели?
– Встретился. И вот что мне рассказали: два месяца назад их кладовщик отгружал к нам в Карабаново[1] добавку к комбикормам. Экспедитор животноводческого хозяйства из Карабаново выпросил мешочек жмыха. Кладовщик сам пошел на участок и нагреб ему жмыха до запуска в процесс утилизации.
– С ядом рицином? – уточнил Дуло.
– Верно. – Колычев выложил пакетик на стол. – Мне нашли ту накладную с фамилией экспедитора. Так что из Нижнего Новгорода я поехал в Карабаново. Нашел экспедитора. Он мне рассказал, что жмых за деньги отдал соседу. Тот его специально об этом просил.
– Соседа разыскали?
– Пока нет. Жена говорит, что не знает, где он. Ищем, а пока оформляем ордер на обыск дома Киндиченко.
В кабинет вошла высокая светловолосая женщина. Колычев представил их друг другу:
– Следователь Петрова. А это, – он указал на Сергея, – Сергей Васильевич Дуло, наш коллега из Следственного управления Москвы.
Женщина протянула руку:
– Ирина. Я здесь недавно, однако много о вас слышала. – Она обернулась к Колычеву. – Вас интересует Киндиченко?
Колычев подтвердил:
– Житель Карабаново, Петр Николаевич Киндиченко шестидесятого года рождения.
– Мой клиент. Со вчерашнего дня сидит в следственном изоляторе. Задержан по делу черных риелторов.
– Вот как! – Александр Архипович вздернул брови. – Выходит, многостаночник. Придется и мне с ним пообщаться. Но только завтра. Сегодня еду в Карабаново осматривать его дом.
– Можно с вами? – попросилась Петрова.
Колычев взглянул на часы:
– Минут через тридцать, готовы?
– Я хоть сейчас.
– Но прежде Сергей Васильевич хотел задать вам пару вопросов.
– Слушаю. – Петрова обернулась к Сергею.
– Меня интересует дело Марьяны Притулы.
– С сегодняшнего утра я его веду.
– Кирилл Мельников проходит по этому делу?
– А вы с какой целью интересуетесь?
– Кирилл мой друг. Хочу знать, когда присылать адвоката.
– В деле он как свидетель.
Сергей Дуло удивленно покрутил головой:
– Погодите… За него кто-то просил?
– С чего вы взяли?! – Вопрос, кажется, обидел Петрову.
– В таком случае не понимаю…
– Соседка Притулы видела, во сколько пришел Мельников. К тому времени Притула лежала на земле возле дома, и соседка уже вызвала полицию.
– Значит, к Мельникову нет никаких вопросов?
– Если будут, мы его пригласим. – Старательно избегая смотреть на Дуло, Петрова перевела взгляд на Александра Архиповича: – Меня интересует другое.
– Что именно? – уточнил Колычев.
– Марьяна Притула проживала в квартире, которая проходит по делу черных риелторов. Год назад ее «отжали» у малоимущей семьи по липовым документам. Сначала записали на фигуранта этого дела, потом переоформили на Марьяну.
– Да что же это за дело? Куда ни плюнь, всюду оно. – Шутливым тоном Сергей старался загладить бестактность. Он и правда подумал, что «реабилитация» Кирилла – дело рук мэра Федотова.
Ответил ему Колычев:
– Громкое дело. Тянется без малого два с половиной года. Конца и края ему нет. Мелочь переловили, а до головы так и не добрались.
– Недвижимость нынче в цене, – заключила Петрова.
– Жду вас через тридцать минут у подъезда, – предупредил Колычев, и она, попрощавшись, вышла из кабинета.
Сергей поглядел на стену, где висели большие электронные часы.
– У вас еще что-то? – Следователь достал из ящика папку и положил на край стола.
– Виолетта Степановна, секретарь Мельникова, описала упаковку с взрывным устройством и вспомнила, кто принес ее в офис.
– Неужели? Вот не ожидал!
– Это был Семен Балабанов.
– Не тот ли это Балабанов, – Колычев посмотрел на пухлую папку, – осужденный за убийство Терехиной?
– Он.
– Что ж, как говорится, единожды ступивший на тропу преступлений… Его нужно немедленно задержать.
– У меня к вам большая просьба.
– Слушаю.
– Я сам должен поговорить с Балабановым. Дайте мне время.
– Что за ерунда? – Колычев с удивлением взглянул на Сергея. – Уж от кого, а от вас такого не ожидал.
– Непрофессионально? – Сергей опустил голову. – Согласен. Но все равно прошу, дайте мне время.
– Что ж… – Колычев встал, давая понять, что встреча закончена. – Надеюсь, вы понимаете, какая на вас ответственность. На все про все вам – двадцать четыре часа. И если он скроется…
– Я сам его приведу.
– Пусть будет так. Да! Кстати, о Балабанове. – Колычев пододвинул к Дуло толстую папку. – Мой вам подарок.
– Что это?
– Ксерокопии следственных материалов по делу Терехиной. Мне некогда, а вы изучайте. Если хотите.
– Хочу! – Сергей забрал папку и поспешно вышел из кабинета, словно опасаясь, что, если задержится, Колычев ее отберет.
Пять звонков, и ни одного ответа. Потеряв надежду, Сергей набрал эсэмэску: «Семен, срочно позвони!»
Он сидел в деревянной беседке во дворе дома Балабанова. Слева от него стоял дом, в котором вырос сам Дуло, напротив – дом, где когда-то жила Лиля Терехина.
На заснеженной детской площадке бегали дети, оттуда доносились разноголосые крики и смех. Чуть поодаль кружком стояли родители, среди них выделялся пожилой толстый мужчина.
К своему удивлению, Сергей Дуло узнал в нем следователя, который вел дело Семена. Теперь Клейменов не походил на того мерзавца, которого ненавидел весь дом. Он был дедушкой, выгуливал внуков и вел размеренные беседы с мамашами.
– Филипп Филиппыч! – Сергей встал с лавки и направился к детской площадке. Когда подошел ближе, Клейменов надел очки.
– Мы знакомы?
– Сергей Дуло. Помните?
Всмотревшись в его лицо, Клейменов отвернулся и снял очки.
– Нет, не помню.
– По-о-о-омните. – Сергей снова встал перед ним.
– Тебе тут нечего делать. Дружок твой, Сенька, съехал отсюда.
– Я же говорил…
Клейменов с силой толкнул его в грудь:
– Тебе чего от меня надо?!
Сергей огляделся, мягко подступил и взял Клейменова за грудки:
– Сволочь ты, дядя…
– А школу нашу скоро сломают… – Бывшая одноклассница, которую он встретил, со временем превратилась в полную, усталую тетку. – В ней уже два года никто не учится. Классуха наша, Зинаида Григорьевна, не так давно умерла.
– Знаю. – Сергей опустил голову, поддел носком камень. – Куда переехал Сенька Балабанов?
– Ой, ой, ой! Да ты ничего не знаешь? – Одноклассница застрочила, как опытная машинистка на печатной машинке: – Бедный Семка! Как же его обманули! И где только голова у твоего друга была! Довериться таким проходимцам! Он хотел свою трехкомнатную продать и купить поменьше. Жить было не на что. Так у него квартиру без денег забрали!
– Подожди. – Сергей сделал паузу. – Как это?
– Квартиру, говорю, отобрали!
– А где его родители?
– Умерли, пока по тюрьмам ходил.
– Теперь объясни, кто взял квартиру?
– Черные риелторы. Здесь, в Александрове, столько народу облапошили! Вот у меня свекровь, так у нее на этаже одна женщина…
– Подожди. Значит, не подскажешь, где Балабанов?
– Куда переехал, не знаю. Но вижу его часто. Худой стал, постарел.
Чтобы перекрыть этот «фонтан», Сергей Дуло сказал:
– Я сам его видел.
– Чего ж тогда спрашивать?
– Значит, школу нашу будут сносить?
– Сломают, Сереженька, скоро сломают…
Кто сказал, что встреча с прошлым приносит нам радость? Она приносит печаль, и только ее. Ничто не меняется к лучшему, даже то, что в свое время казалось незыблемым.
Сергей Дуло оторвал поперечную доску вместе с гвоздями и открыл скрипучую дверь. Много лет назад в холода учеников пускали в школу именно через этот, запасной вход. Главный, с филенчатыми стеклянными дверьми, перекрывался до наступления тепла. Старик-сторож неизменно стоял у выхода в тамбур, чтобы перекрыть дорогу и никого не впустить в школу до наступления восьми часов утра. Таким был приказ директора. Ученики ждали в тамбуре, на крыльце и на ближних подступах к школе.
Сергей вошел в тамбур, из которого вели две двери: одна – в подвал, другая – по ступенькам в коридор первого этажа. Поднявшись по лестнице, он по знакомому бетонному полу отправился дальше. В детстве ему казалось, что белые камушки в бетоне – это кусочки сала, как в любительской колбасе, если ее разрезать ножом.
Решетчатое ограждение гардероба осталось прежним, двери в кабинетах были такими же, как и всегда, – с отставшим слоями шпоном. Заглянув в актовый зал, Сергей его не узнал. Без штор и занавеса он показался обычной большой комнатой.