Понятно, что без нормальной дороги на север это серебро и даром никому не нужно. Понятно, что пока кабинетскими землями управляет горное начальство, я и пальцем не пошевелю, чтобы организовать добычу этих богатств. Только это же я не для себя все. Мне-то самому, давным-давно умершему – пельмешки с пивом, жить, дышать, любоваться природой, и то ладно… Хотя… Все в мире меняется. Может же так случиться, что Фрезе со своей бандой вдруг резко отправится осваивать просторы Аляски? Отчего нет?! Может же царская семья…
Додумать не успел. Артемка привел усталого казака, прибывшего посланником от принтцевского перевоза. Он еще не успел ничего сказать, а сердце уже тревожно сжалось. Нет, не верилось, что государь император, при всей его неограниченной власти, отправит за мной людей к черту на кулички. Не верил, но ждал. Оглядывался. Вдруг. Россия – страна невероятных возможностей. Прикажут кому надо, так меня и со дна морского подымут…
Но явление такого гонца могло означать лишь одно – авантюра провалилась. Мои расчеты оказались пустышкой. Царская чета знала о болезни своего первенца и уже давно его списала. И теперь мое положение хуже не придумаешь…
– Чего? – Сквозь панически скачущие мысли пробились знакомые имена.
– Я говорю, вашество, их благородие господин Седачев у перевозу лагерем встал. С семьею и скарбом, значицца. Просют им людишек в помощь дать, ибо страшатся не осилить Чуйские скалы с детями и баулами.
– Седачев?
Господи боже мой! Я и забыл об этом опальном полицейском чиновнике. А ведь точно! Я же сам прокурором Гусевым подготовленное распоряжение подписывал о том, чтобы титулярного советника Седачева Павла Петровича в первую Чуйскую волость, поселение Кош-Агач, полицейским исправником определить. Думал, он откажется, побоится семью на край света тащить. Уволится из рядов, так сказать. А смотри ж ты – собрался и приехал. И думай теперь – то ли редкой отваги мужик, то ли деревянный во всю голову, как Буратино.
Впрочем, легко выяснить, насколько он готов к тому, что его здесь ожидает.
– И что, много ли у титулярного советника скарба?
– На шести лошадях едва уместилось, ваше превосходительство. Одних ружей штук пять, да пистолей не меньше. И порох в бочонках зачем-то тащит. Уж как их благородие господин майор их благородию господину Седачеву на то пенял! Ан нет, уперся. Сказывал, в диких местах огневое зелье лишним никак не станет.
– Только оружие и тащит?
– Никак нет, ваше превосходительство. Еще картошку в мешках, на семена. Утвари много и тканей. Жинка евойная, титулярная советница – кремень-баба. Чуток с нагайкой на проводника татарского не кинулась, когда тот хотел перину с подушками пуховыми в Хабаровке бросить…
– Надолго, значит, собрались, говоришь?
– Так ить жить сюда едут, ваше превосходительство.
– Ну дай бог, дай бог… Сейчас отдыхай. В баньке вот попарься. Я скажу, чтобы тебя на довольствие поставили, с подмогой обратно пойдешь.
– Премного благодарен, ваше превосходительство. Вот вам и от их благородия Викентия Станиславовича весточка. Господин майор наказывал – лично в руки!
Снова. Озноб волной пробежал по разгоряченному телу. Словно зимний, студеный ветер вдруг среди лета. Мог ведь царский фельдъегерь до Суходольского добраться. Дальше, в дебри Южного Алтая лезть не рискнул, а по только что построенной дороге-то – почему нет?!
Конверт простой, почтовый, штемпельный. Надпись: «Его превосходительству действительному статскому советнику Герману Густавовичу Лерхе, в Чуйскую степь. Лично в руки. От майора В. С. Суходольского». Внутри на ощупь два или три свернутых листа простой писчей бумаги. Фу-ух. Государевы рескрипты обычно на плотной, почти ватманской, гербовой приходят.
Открывать не спешил. Ждал, пока Артемка уведет посыльного казака. Не хотелось, чтобы кто-либо видел выражение моего лица, если там, в послании, все-таки есть вести из столицы. Боялся? Боялся, и еще как! Руки даже как-то вдруг ослабли. Еле упрямую бумагу победил, конверт вскрывая. И еще пару минут тупил, все на словах сосредоточиться не мог. Буквы в глазах расплывались.
И Герочка что-то притих. Репрессии, буде они последуют после моей попытки вмешательства в ход истории, нас обоих коснутся. Хотя он-то, бывший теловладелец, тут как раз и ни при чем.
В небе парила пара орлов. Одна голова на запад, другая на восток. Византийский, а потом и российский имперский орел. Хороший знак. Кружили над каким-то одним местом, вычерчивая бесконечные инь-яни на хрустальной сфере небес.
Собрался. Взял себя в руки. Бог не выдаст – свинья не съест.
«Желаю здравствовать, ваше превосходительство, – писал майор. – Пишу от берега Катуни, где соратник Ваш, А. Г. Принтц устроил замечательную переправу…»
Ну вот. Ничего страшного. Похоже на отчет о проделанной работе. Не утерпел, выпускник института Корпуса инженеров путей сообщения. Не стал дожидаться, пока я в обратную дорогу отправлюсь.
«…путь, для колесных повозок проходимый, с Божьей помощью пока лишь на двадцать пять верст от селения братьев Хабаровых протянуть успели. Я артель в работе оставил и вперед с малым отрядом двинулся, дабы дальнейший объем работ оценить и о потребных материалах заранее озаботиться. У Принтцевой переправы меня и титулярный советник Седачев догнал. С оказией же, нуждами сего чиновника вызванной, и послание шлю.
В съестных припасах нужды не имею. Крестьяне из селищ Алтайского да Шебалинского тем помощь оказывают да еще за дорогу благодарственные поклоны бьют. Опять-таки Вы, ваше превосходительство, правы оказались. Тракт сей много пользы людям принесет.
Алтайские инородцы перечить боле не смеют. Однако Вы, Герман Густавович, как в обратный путь пуститься вздумаете, одни не едьте. Казаков али еще кого с огненным боем в караул примите. От зайсана людишки прибегали, грозились господину генерал-губернатору жалобу слать, что без их ведома и супротив воли духов пришли мы землю ковырять и деревья рубить. Шаманы ихние, камы называемые, и гнев Божий на нас призывали, а лихие людишки и стрелой кинуть не застрашились. Только ружейной пальбой и отогнали. О том и Вас, ваше превосходительство, упредить пишу, чтоб настороже были.
Из Бийска вести пришли…»
Да что же это такое-то?! Сердце, уймись! Чему быть, того не миновать!
«…из Бийска вести пришли, что ожидает Вас почта великая. И из губернского правления много, и даже от его превосходительства генерал-лейтенанта А. О. Дюгамеля есть. С почты их пока к Ивану Федоровичу Жулебину, бийскому городничему, в контору сносят. Еще доносят, что пароход наш вниз по реке уже ушел, а насады до осени останутся. Сказывают, в Тюмени и Омске урожай ныне плох. Засуха там, и пшеницы будет мало. А Бийский округ Бог миловал. Приказчики с Барнаула и Томска уже и по шестидесяти копеек за будущий урожай сулят.
Будучи в П.Д.М. в Онгудае, нагнал нас горный инженер Басов, будто бы посланный горным начальником Фрезе, дабы сопровождать Вас, ваше превосходительство, в путешествии по Алтаю. Однако я, будучи наслышанным о Вашем, Герман Густавович, отношении к барнаульским чиновникам, караул Басову давать отказался. Только и следовать вместе с артелью ему запретить не в силах.
Человеком сей горный инженер оказался неплохим. За небольшое время успел найти в окрестных горах несколько скальных выходов известняков и простые печи для обжига сложил. Так что его, Басова, стараниями обладаем мы прочным раствором для связи каменной кладки, где она к месту пришлась. В чем инженера сего Вам, ваше превосходительство, и рекомендую наилучшим образом.
С чем и откланиваюсь.
В. С. Суходольский, майор»
Так-так-так, Петр, свет Александрович. Соглядатая, значит, мне подослать решили! А заодно и местность здешнюю на предмет ископаемых обследовать. Что ж, этого следовало ожидать. Странно, что одного человека Фрезе послал, а не целую геологоразведочную экспедицию. Вот я бы, например, не преминул… Чтобы под ногами у нахального томского губернатора мешались да нос куда надо и не надо совали. А потом бы и Дюгамелю еще отписал о своем неоценимом вкладе в установлении императорской власти в регионе.
Эх, дел-то сколько меня в губернии ждет! А я тут сижу. Так-то, по-хорошему, разобраться по-быстрому с китайским укрепленным караулом да и на север торопиться. Но придется ждать этого Басова. А потом устроить ему променад по югу Чуйской степи. Там целая цепь малюсеньких медных месторождений, в разработке нерентабельных. Найдет их горный инженер, доложит начальству – глядишь, и не станет Фрезе слишком уж сопротивляться отделению высокогорного Алтая от АГО.
А вот к северным границам степи гостя лучше не водить. Не дай бог нашу с Гилевым серебряную заимку найдет. Греха не оберешься.
Кстати сказать, письмо от майора меня еще на одну мысль натолкнуло. Как проблему паспортного контроля и пограничной торговли навсегда решить. Только до того, как Дюгамелю предложить, желательно бы с кобдоским амбанем это согласовать. Дело, как говорит Андрей Густавович, полезное и мне и амбаню.
Жаль, мне, как государственному чиновнику, без приглашения границу пересекать нельзя. Иначе непременно бы навестил господина Кий-Чана в его резиденции. Надеюсь, Принтц не откажется совершить это небольшое путешествие. Пока ни один подданный русского императора стены Кобдо в глаза не видел. А разведчику сам бог велел…
Так что оставалось только ждать. Пока закончится экзекуция непрошеного гостя, чтобы обсудить с капитаном свои планы. Пока приползет Седачев с семьей и небольшим караваном, груженным скарбом. Потом – пока начнется пресловутая ярмарка на обширном лугу по берегам ручья Бураты и блокированные в укрепленном лагере китайские солдаты сообразят, что обстоятельства окончательно изменились. Их время кончилось. В свои права вступил сильный и агрессивный северный сосед.
Глава 4Короткий путь
Ненавижу ждать. Даже догонять, вопреки распространенной поговорке, не так уж и худо, как пялиться на дрожащую в мареве линию горизонта, высматривая черную точку гонца. Да и вредно это – сильно и долго чего-то хотеть. Перегорает желание. Едва ли не целую неделю высматривал титулярного советника. Слова сочинял, чтобы и на позитив настроить, и о прошлом попенять. Конечно, не сиднем сидел, глаза о бурую степь стирая, по обширной долине мотался. К циньскому караулу – ультиматум зачитать, на Бурату – отца Павла сопроводить, чтобы молебен по благополучной торговле отслужил, да присмотреть, чтобы не обидели шаманы аборигенные. Несколько долинок малых осмотрел, моими разведчиками найденные и, по их словам, здорово под поселения казачьи подходящие. Понравилось. В одной из них,