Йован подошёл ближе. Крис наклонился, сложился почти вдвое, заглядывал собеседнику в рот, не пропуская не единого слова.
— Да ладно! — вдруг закашлялся Йован. — Серьёзно?! Вьетнамский? Он тебе всё-таки пригодился!
— Тихо, курва твою мать! — пшикнул на него Крис, азиат говорил быстро, мямлил, был напуган, но вроде повторял практически одно и то же: — Говорит, выносил мусор. В переулке стоял человек. Очень страшный. Худой. Без обуви? В платье?.. Одетый как баба, что ли? Непонятный момент. Стоял, молчал и смотрел в никуда. Кто-то позвал охрану, чтобы его выкинули. Он напал в ответ. Вломился в бар. Начал крушить всё. Кричал и махал руками. Очень злой. Потом туда вломился другой. Здоровый. Начал палить из большой пушки. Они сцепились и переместились на улицу.
— Не в платье… — протянул Йован. — В халате. В больничном. Босой. Наш потеряшка. Дэван Ламбрете.
Йован достал телефон, порылся в нём, нашёл фотку и показал азиату. Тот долго всматривался, затем его глаза округлились от страха и он быстро затараторил.
— Он, — подтвердил Крис.
— Итак… — заулыбался Йован. — Томный взгляд. Болезненный вид. Молчаливость. Ненависть к стильной одежде и обуви. Раньше был мертв. И-и-и… бинго!
— Демон, — скривился Крис. — Чёрт, тебя ведь можно не уговаривать передать дело, да? Ты всё равно не слезешь.
— Ну, нет! Этот парень мой, даже если он просто случайный пассажир и не имеет отношения к последним делишкам, — хищно улыбнулся Йован.
— Однажды демон завладел Йованом. Плохой демон, — поведал Крис Лиаму. — Йован вставил пистолет себе в рот и почти вышиб себе мозги на моих глазах. В общем, теперь он считает, что у него личные счёты со всеми ними. Лезет во всё, что с ними связано. Чёрт.
— Да-да-да. Отработаем-ка мы эту зацепочку и никому пока ничего не будем говорить. Только вот вопрос — как же нам найти такого симпатичного парня? Похоже, он прячется по самым тёмным углам, раз его только заметили.
Йован и Крис застыли друг напротив друга, обмениваясь кивками головы и многозначительными взглядами, словно понимая друг друга без слов.
— Ну, нет! — вдруг выпалил Йован. — Ни за что!
— Ну, давай съездим. Татьяна…
— Нет!
— Она неплохо помогла в тот раз, — вдруг упёрся Крис, Йован выдержал ещё несколько его тяжёлых взглядов и сдался.
***
Добирались они долго. Йован вёл машину на удивление спокойно и расслабленно, его лицо украсила загадочная полуулыбка. Несколько раз Лиаму даже показалось, что он тихо напевает себе под нос какую-то мелодию.
Районы становились всё более запущенными, всё больше напоминали гетто. Йован остановил машину у покосившегося древнего домика. По его стенам колосилась живая изгородь, начинавшая свой рост из разломанной беседки. Йован прокашлялся и позвонил в звонок.
Спустя несколько минут дверь открылась и перед ними предстала довольно красивая худая брюнетка ближе к сорока, ярко накрашенная, в смешном домашнем халате и тапочках.
— Явился, — она была не рада визиту и скрестила руки на груди. — То-то я думаю, весь день спину ломит. Чего хотел?
— Тебя хотел, — нетипичным игривым тоном ответил Йован. — По делу.
— По делу, значит? — ещё немного и одежда Йована бы загорелась от взгляда хозяйки. — А просто так ты к женщине приехать не можешь? И позвонить не можешь. Очень странно, руки и рот, вроде, ещё при тебе.
— Ну, Тань. Не от хорошей жизни приехал. Может, пустишь нас? — залебезил перед ней серб.
— Ну, заходите, раз приехали, — недовольно сказала она и освободила проход.
Внутри дом напоминал скорее резиденцию какого-то цыганского барона. Дорогая мебель из натурального дерева, отполированная до блеска, шикарные восточнее ковры, сервант с дорогой посудой, роскошные люстры и даже позолоченные украшения на стенах. Обувь пришлось снять.
Пропустив с недовольным видом Йована, она очень тепло улыбнулась Крису.
— Привет, Крисик. Как дела у тебя?
— Здравствуй, Татьяна. Всё хорошо, — ответил он ей бархатным тоном.
— Решил свой вопрос? — взяла она его под руку.
— Агась, — ещё больше заулыбался Крис.
Лиаму удалось пройти почти до дивана, прежде чем хозяйка дома остановила его и начала внимательно рассматривать с головы до ног.
— Новенького вам дали? — протянула она.
— Агась, — повторил Крис.
— Думаете, дольше чем тот проживёт? — спросила она, не отрывая взгляда, братья деликатно промолчали.
— Дольше, — ответила она сама себе и надолго замолчала.
Лиам застыл в проходе и с удивлением осматривал хозяйку.
— И тебе привет. Не испортили тебя ещё эти дурни? — сказала она, внимательно всматриваясь в Лиама и чуть наклоняя голову.
— Здравствуйте, — смущенно вырвалось у Лиама.
— Добрый. Смелый. Сильный. Вот как. Нельзя тебе больше пить и на дряни сидеть. Печень слабая. Чуть не потерялся, но теперь счастливый будешь. Мир и покой будет у тебя, то, что другим ни найти, ни взять, ни выиграть, ни заслужить. Счастливый ты, хоть и похлебаешь горя ещё.
Лиам смерил недоверчивым взглядом хозяйку дома, обошёл её и молча уселся на диван.
— Ну что там у тебя? — гаркнула хозяйка на Йована.
— Паренька одного ищем. Надо глянуть где и что с ним, — Йован протянул фотографию пропавшего пациента.
— И с чего ты решил, что я буду тебе помогать? А? — язвительно спросила она.
— Ну, Тань. Я думал, мы друзья, — извиняющимся тоном ответил серб
— Друзья?! — если бы Татьяна могла сжечь Йована своим взглядом, от него бы остались одни головёшки. — Странное у тебя понятие о друзьях! Не думаю, что ты вообще понимаешь, что это значит.
— Ну, Тань. Мы почти же земляки. Помоги по-братски.
— Нет, — твердо и холодно ответила она.
Йован нахмурил лоб и развалился на диване.
— Татьяна — ведьма, — обратился он к Лиаму, не сводя глаз с хозяйки. — Потомственная, с детства в этом котле варится. Орден пытался её завербовать, но не сработались. Татьяна занималась семейным бизнесом: заговоры, привороты, отвороты, проклятья, даже аборты алхимические. Много людей погубила, и хороших, и плохих. Только вот нельзя людей губить, превращать их жизнь в ночной кошмар и влиять на них всякими такими штуками. Запрещено это. Даже за хорошие бабки. Раньше ведьм сжигали заживо, но мы с Татьяной, в память о её былых заслугах, решили всё, так сказать, полюбовно. Я решил.
Лицо колдуньи сначала побелело, потом начало багроветь, её руки сжались в кулаки.
— Знаешь, Тань, — Йован с отвратительной рожей наклонился в её сторону. — Бумаги по твоим ДЕЛАМ всё ещё у меня на столе. Как-то не было все времени избавиться от них. ДЕЛА всякие, знаешь ли, отвлекают постоянно! Может быть, если ты нам поможешь разгрести одно ДЕЛЬЦЕ, я и найду время и уничтожу всё лишнее. Пока кто-то из проверяющих не увидел.
— Прокляну, — сквозь зубы прошептала ведьма,
— Ну, прокляни, — со смешком процедил Йован. — Ты посмотри на меня, думаешь, мне мало?
Какое-то время они сверлили друг друга глазами. Ведьма выдохнула и разжала кулаки.
— Хорошо. Но детей я больше смотреть не буду. Лучше убей меня, не могу детей смотреть, — выдохнула она.
— Никаких детей, — безжалостным тоном сказал Йован и снова протянул ей фотографию.
— Холодная, — поглаживая фотографию, произнесла ведьма. — Смерть мистическая какая-то, непонятная. Ты сказал, ищете его? В морге-то смотрели?
— Ищем, ищем. Нет его в морге, поверь мне. Бегает он где-то. Возможно в компании какого-то не самого приятного гостя.
— Понятно, — выдохнула Татьяна. — А я подумала, вы человека ищите. Пойду, инструменты принесу. Чай не буду тебе предлагать.
— А ты чего не посмотришь сам? — вдруг спросила она Лиама. — А. Не умеешь. И боишься. И правильно, не надо тебе туда. Мне не сорок, мне двадцать восемь в этом году исполнилось.
Татьяна ушла в глубину дома и быстро вернулась, неся в руке потертую кожаную сумку. Вскоре по всей комнате разнесся тяжелый и удушающий дымок от ароматических палочек и подожжённых веток травы, на полу разместилась расписанная чаща с водой. Ведьма, опустилась на колени, разожгла переплетенье чёрных свеч, порезала палец и капнула кровью в воду. Затем она села в своё кресло и, ритмично раскачиваясь, задышала. Снова эти два вдоха и выдох со звуком «ха». Её лёгкие работали как меха, взгляд стал рассредоточенным, тело то напрягалось, то расслаблялось. Глядя на ритуал, Лиам сам начал «плыть».
Ведьма взяла со столешницы фотографию и, не смотря на нее, начала мять, так же покачиваясь из стороны в сторону.
— Мужчина, есть семья, — её голос стал хриплым и искаженным. — Один, как в тюрьме. Болеет, что ли? Тело переломано всё, как со стороны смотрит. Очень плохо. Не может выйти, не умер, что ли? Не понятно, будто между жизнью и смертью. Застыл. Много страха, много злобы. Отчаянье… И что-то ещё есть рядом с ним. На потолке и на стенах. Чёрное пятно. Не понятно. Какие-то тёмные образы идут, мешанина какая-то мерзкая. Холодно очень. Всё, не хочу смотреть.
На лице ведьмы проступила гримаса отвращения и страха, всю её ломало, она тяжело дышала. Её разобрал настолько страшный кашель, что Лиам напрягся — это было похоже на приступ, и он был в шаге от того, чтобы начать набирать девять-один-один. Йован и Крис спокойно наблюдали за происходящим.
— Воды… Воды принеси, Крис, — прошептала ведьма.
Пока она пила, её руки тряслись, и содержимое стакана расплескалось по одежде и креслу. Напившись, обессиленная колдунья надолго осела в кресле и замолчала.
— Хоть не дети, — подвела она итог, достала из кармана пачку сигарет и нервно закурила.
Братья сохраняли спокойствие и выжидали, а Лиам… Лиам снова был удивлён.
— Сейчас попробуем по-другому посмотреть, — расправившись с сигаретой, она взяла из сумки странную старую колоду разрисованных карт и какое-то время выкладывала непонятный Лиаму пасьянс и ещё дольше изучала его.
— Херня какая-то, — колдунья была озадачена. — Ну, муть! Ты как всегда, Йован! Хорошо хоть не с триппером приехал. Ладно. Деда позову. Пускай посмотрит и мне скажет. Сама не буду больше смотреть.