— Что-то не так? — забеспокоился Джошуа.
— Не знаю, Джошуа. Последнее время у меня странное чувство. Будто что-то ещё наблюдает за нами из темноты.
— Что значит «что-то ещё?» — Джошуа вдруг вспомнил Исидро, загнувшегося в тюрьме.
— Ничего, старый друг. Отец просто проверяет меня.
На секунду Джон скривился, вспоминая их недавнюю неудачу. Старый автомобильный завод не место для возвращения их Господина. Но теперь пазл должен сойтись.
— Давай сделаем это, брат! Я готов. Я чувствую, что сегодня всё получится. Представь, что мы сможем сделать завтра! — глаза лидера горели, он благодарил Отца за Джошуа.
— Да коснётся тебя Его Длань. Ты великий человек, Джон. Всегда помни это. Мы изменим всё, — Джошуа обнял его, как обнимал отца, и они вышли к своим последователям.
Толпа встретила их овациями и одобрительным гулом. В воздухе повисло напряжение.
— Братья! Сестры! Мы дожили!
Джон почти кричал. Он старался, чтобы вся его вера, все его чувства, прошли сквозь каждое бренное тело и передались каждому юному сердцу внизу. Сила Отца наполняла его, и он делился ей с каждым страждущим коснуться великого и стать чем-то большим.
— Сегодня мы, все вместе, приведём в этот мир нашего Отца! Его предали и он долго ждал, чтобы его освободили. И эта ноша лежит на наших с вами плечах. Сегодня день, когда он проверит нас и воздаст нам за все наши деяния! Будьте смелы! Не сомневайтесь! Верьте. И вам воздастся! Сегодня вы умрёте, но будете жить снова! Больше не будет боли, не будет страха. Никто не сможет больше втоптать вас в грязь и говорить вам, что делать. Вы освободитесь от всего лишнего. Да коснется вас Его Длань и укажет путь в темноте. Я объявляю десятиминутную готовность. Выпейте, покурите и собирайтесь для последнего служения.
Последователи ответили ему радостными и почти звериными криками. Джошуа не подвёл. Ему удалось усовершенствовать древний рецепт ритуального снадобья и смешать травы и грибы с современными наркотиками. Толпа внизу в исступлении и готова принести свою жертву.
Джон ещё раз прошелся по верхнему этажу, рассматривая сверху сложный рисунок и копошащихся внизу людей. Он молился, прокручивал в голове слова и пытался унять дрожь в руках и голосе.
И наконец, он начал. Мёртвый язык разнёсся по самым дальним уголкам центрального блока тюрьмы "Шелберн". Каждое последующее слово давалось всё тяжелее. Невероятная энергия пронизывала, сковывала мышцы и сводила челюсть. Только бы его хватило выполнить свою часть.
В глазах темнело. Внизу десятки обезумевших людей, что есть силы, били себя обсидиановыми ножами в горло и грудь, падали на пол, кричали и хрипели.
Его почти снесло порывом ветра, ворвавшимся в здание. В воздухе запахло дождём и озоном. Росчерки молний и электрического света заполыхали над потолком. Пол центрального зала дрогнул и начал расходиться трещиной. Густая масса крови и тел пришла в движение и устремилась к центру трещины. Отец явился.
— Ты прекрасен, — зарыдал рядом Джошуа.
Джон закончил читать. Слабость ушла, как только с его уст сорвались последние слова. Из самых глубин преисподней к нему шёл его Великий Отец. Вот показалась его уродливая гигантская непропорциональная пасть. Медленно она поднималась и опускалась, поглощая дар крови и тел. Тысячи глаз древнего демона смотрели в самую глубину души Джона. Он сделал это. Он привел Отца в этот несправедливый мир. Страх и невероятная красота поглощали полностью, не давая двинуться с места.
— Кто ты такой? — вскрикнул Джошуа у него за спиной.
Джон обернулся и увидел странного скрюченного, худого человека, одетого в перепачканную больничную пижаму. Холодные глаза, не способные моргать, смотрели сквозь них и будто не замечали чуда.
— Холодно, — произнес человек и схватил за плечо Джошуа.
Джошуа хотел ударить наглеца, но вдруг обмяк, пошатнулся и упал, прямо в объятия к Отцу.
— Кто ты такой?! Не трожь меня! — закричал лидер.
— Холодно, — произнес человек и коснулся Джона.
***
Цераф содрогнулся от негодования и гнева, но продолжал идти вперёд.
Как и всё небожители, он терпеть не мог спускаться в мир смертных. Но в этот раз Бог решил дополнительно испытать его, поместив в ослабленный и осквернённый сосуд. Внутри наркомана было так грязно, что Цераф испытывал почти физическую боль.
Как можно добровольно превратить себя в это? Пустить в своё тело яд, совместить угоду своему телу, с блудом, алчностью и потом подмешать к этому гнев и уныние… Что ждёт в подземном царстве настолько жалкую душонку?
Всё происходило так медленно. Слабые ноги едва волочили гниющие тело. Ветки хлестали Церафа по лицу, корни вездесущих деревьев, холмы и рыхлая земля мешали ему идти. Смертные глаза видели лишь непрерывное движение оттенков темноты. Как эти слабые создания выживают в этом чистилище?
Сверхновая, осветившая лес, уже угасала. Жгуты фиолетовой, алой и чёрной энергии, растянувшиеся на километры вокруг, теперь распадались на причудливые снежинки, поднимались к небу и бесследно истлевали.
Что за страшное действо произошло тут? Что за левиафан способен так проявить себя в этом грубом и низшем физическом мире?
Космический холод заставил ангела поёжиться, но он нашел в себе силы сделать шаг и войти. Чем дальше ангел заходил в этот заброшенный чертог, тем темнее становилось вокруг. Темнота и холод, невидимые смертным, осквернили стены, сделали их непроглядными и глухими для взора ангела. Каждый шаг давался тяжело, словно бы тысячи рук торчали из этих стен и пытались затянуть ангела в холодную, могильную трясину.
Впереди повеяло угасающим жаром. Его враг уже заканчивал свою трапезу посреди зала из серого камня. Ангел скривился от отвращения, смерив взглядом нажравшегося, плотоядного выродка и останки его исполинской жертвы. Брешь между мирами затягивалась сама собой. Что ж, одной древней жабой меньше. И меньше придётся марать руки. Нужно восстановить порядок и идти дальше.
Сотканные из нитей ярчайшего света, расцвели его неосязаемые крылья.
— Узри Его огонь! — словно гром, раздались слова ангела, и всё вокруг захватил пожар, неистовый и неудержимый.
Тела неверных и их нечестивая кровь мгновенно испарились. Бетон стал краснеть, белеть и трескаться. Темные паутинки на стенах заискрились, истончались и в панике пытались скрыться от нестерпимого жара.
Но силы божественного огня было недостаточно, чтобы убить окрепшее создание тьмы, только что поглотившее демона, рождённого в соизмеримом жаре.
— Пока можешь, убирайся, откуда пришёл! — прогремел ангел и от его голоса стены треснули.
Его руки сплели заострённый сгусток света, и ангел бросился в атаку. Только это заставило выродка обратить на него внимание и вступить в битву.
От мощи их ударов стены и колонны пришли в движение, арматура гнулась, словно была сделана из пластилина. Ещё немного, и всё здание рухнет.
Цераф ещё не сталкивался с таким противником. Истинная сила его была запечатана, мир смертных был слишком хрупок, чтоб являть её. В танце жара и холода он наносил противнику рану за раной, но нарушитель не слабел.
Куда ангелу тягаться с богом, пусть и молодым. Силы были не равны. Тело Дэвана успело поглотить древнего демона. На долю секунды голова его разорвалась, обнажив искажённую, изломанную пасть, ранее принадлежащую демону, и в этой пасти исчезла большая часть крыла ангела. Цераф отшатнулся и не мог поверить в свой проигрыш. Тысячи когтей и толстых чешуйчатых лап вышли из тела Дэвана и разорвали ангела в клочья.
Раздался взрыв. Последние стены смело взрывной волной, основной блок тюрьмы "Шелберн" рассыпался, словно карточный домик.
Прошло совсем немного времени, прежде чем тело Дэвана нашло путь наружу. Страшные раны, обнажившие органы и кости его человеческой формы, затягивались на глазах. Вместе с ранами в глубину его тела ушла и новая конечность, тянувшаяся из спины. Жуткий и длинный гибрид руки человека и крыла ангела. Древний бог просыпался и набирал свою силу, чтобы поглотить весь этот мир.
Медитация XV. Пустота
— Территория оцеплена. На всякий случай произвели эвакуацию в радиусе двух километров, — командир штурмовой группы нервно перебирал во рту зубочистку и бросал недобрые взгляды в сторону заброшенного завода. — Пока все тихо, движений нет. Наблюдаем.
— Отлично, — Йован был на удивление деятельным, собранным и даже весёлым.
Серб расположился на капоте служебной машины, пытаясь разобраться в запутанных планах старого завода и совместить их с тем, что он представлял собой в наше время. По какой-то причине старших агентов не поставили во главе их операции, что давало Йовану возможность проявить себя. И он был рад, словно он было давней возможностью получить повышение или отдохнуть от наскучившей рутины.
Командир штурмовиков обошёл периметр наблюдательного пункта, осмотрел в бинокль позиции бойцов и подходы к заводу, поговорил с кем-то по рации из фургона и вернулся.
— Сколько нам тут торчать, шеф? И откуда уверенность, что цель появится именно тут?
— Информатор раньше не ошибался, — криво усмехнулся Йован и помрачнел. — Что с Шелберн? Есть донесения? Почему там самое веселье, а тут всё тихо?
— Неизвестно. Тюрьма разрушена, явный магический след. Сейчас там тоже тихо, ведется расследование. Есть жертвы, но большая часть из них под завалами. Никакой конкретной информации. Думаете, эти дела связаны?
— Это было бы удобно. Одна жопа — лучше чем две.
— Судя по разрушениям Шелбрен мы имеем дело с просто огромной жопой, сэр. Не будет ли разумным подтянуть суда пару гаубиц и шмальнуть для верности? А потом уже зайдём.
— Ты серьёзно, кэп? — выпучил глаза Йован. — А что мы гражданским скажем? Ой, простите, мы тут учения НАТО провели неудачно в трех кварталах от ваших домов? Или что? Взрыв газопровода, а танки с пушками вон на том холме эт вам показались? Нет, кэп. Я, конечно, понимаю, тебе скучно в городе, но тут реально не полигон, у нас ряд директив по сохранению Вуали. Действуем по-Йовански, но без потерь и лишних вопросов со стороны начальства или гражданских. Если будет во что пострелять — постреляем, шеф. Поддержка с воздуха в боевой готовности. Но у меня большие сомнения, что до этого дойдет. И боевых уродцев я взял на всякий. Не парься, кэп.