Телефон снова завибрировал, на этот раз звонок, Лиам поднял трубку.
— Не торопись, — голос Йована был жутко спокоен. — Возьми личные вещи и оружие. Домой ты не вернёшься до разрешения инцидента. Заеду за тобой через час, может больше. Объявлено военное положение. Включи телевизор и загляни на Ютуб.
Раздались гудки, Лиам постоял, пожал плечами, с трудом нашёл пульт от телевизора и включил.
«Основной удар стихии придётся на Восточное побережье. Ураган «Сейди», по всей видимости, получит пятую категорию и станет самым опасным за…», — беспристрастно заявила ведущая с экрана.
Хм, прикрытие для эвакуации? Они правда это делают, правда убирают тысячи гражданских из города… Сколько же было ураганов, утечек газа, пожаров. Какое прикрытие выбрали для смерти его родителей?
Лиам добрался до ноутбука, машинально вбил пароль и загрузил Ютуб. Главная страница была сломанной, словно после атаки хакеров или какого-то первоапрельского розыгрыша. Текст причудливо плыл и извивался, все окна с роликами были чёрными и меняли свою форму.
Что-то кольнуло Лиама в область сердца, по кончикам пальцев пробежал холодок и сменился на дрожь. На секунду текст и остальные элементы сформировали лицо, похожее на череп. Затянутые кожей глазницы продрались и взглянули глубоко в душу Лиама.
Дэван Ламбрете.
Из маленькой колонки послышалось едва слышимое хриплое, надрывистое дыхание. И едва слышимый, искажённый шёпот: «Колесо вращается. Забирает и отдаёт. Таков порядок, который нужно разрушить. Мы все его пленники. Но все мы станем свободными. Когда я сломаю колесо».
— Видел? — спокойно спросил Йован.
— Видел.
— Началось пару часов назад. Это повсюду. По всем соцсетям. Эта тварь гуляет по ним, как долбанный компьютерный сифилис. Несёт своё шизофреническое дерьмо. Такого ещё не было. Этот хренов пророк захватил интернет. Инстаграм, фейсбук, мессенджеры, все это новомодное дерьмо… Мы не успеваем удалять ролики и посты. Мы все конкретно облажались. Наши думают уронить Сеть. Всё серьёзно, Лиам. Не знаю пока, что мы будем делать. Но мы с тобой постараемся решить этот вопрос. Окончательно. Слышишь меня? Мы завалим этого ублюдка.
— Конечно, Йован, — Лиам чуть было не назвал его братом, но вовремя остановился. — Я с тобой до конца.
— Это я и хотел услышать. Собирайся. Скоро буду.
Медитация XVII. Мрак
Лиам снова стоял на чёрном песке посреди непроглядной пустоты. Тёмные барханы сливались с беззвёздным небом, в вечном безмолвии не было и намёка на ветер. Вдалеке мелькало белое пятно, форма его менялась то быстро, то медленно. Нужно было идти вперёд.
Армейские ботинки утопали, шаги давались непросто. Скорее болото, чем пустыня. Пятно становилось всё чётче и постепенно принимало очертания человека. Молодая и красивая женщина в белом платье танцевала, разбрасывая в стороны чёрный песок.
Лиам подходил всё ближе. Она выполнила очередной пируэт, и их глаза встретились. Марта Вэйл. Девушка из переулка. Её жизнь оборвалась так рано.
Танец становился всё более дёрганым, тревожным и отчаянным. Песок разлетался в разные стороны, но она не тонула в нём, словно была легкой и воздушной, как пёрышко.
В очередном движении девушку перевернуло вниз головой и оторвало от песка. Горло её разошлось в стороны, кровь хлынула вниз. Она так и смотрела Лиаму в глаза, пока мерзкие щупальца не затянули её в темноту.
— Мне не вернуться домой, — услышал он шёпот издалека.
Пространство вокруг замелькало красным.
***
…Красные вспышки света и гулкий сигнал тревоги встретили Лиама по ту сторону сна. Помещение казармы с тремя ярусами коек стало для него новым домом на время мобилизации и разрешения последнего инцидента.
— Да, блин, дайте поспать, — зарылся в подушку один из солдат на соседней койке.
Сирена вырубилась, но Лиам проснулся окончательно. Что-то было не так с проводкой, за последние дни сигнал тревоги срабатывал трижды. Технари несколько раз копошились на этаже, вскрывали полы и потолок, но так и не поняли в чём дело.
Лиам ещё немного полежал, похрустел плечами и шеей, и решил вставать.
Ожог и новая, не такая красивая, татуировка зудели и болели, и постоянно напоминали о своём существовании. Один из солдат сказал ему, что ранение, нанесённое магией, может и никогда не затянуться полностью. Значит нужно привыкнуть засыпать и жить с ним.
Лиам принял душ, растянулся, машинально принял таблетку, влез в броню и вышел из казармы, расположенной в недрах Первого Отделения. Тело ещё ломило, ушибы и трещины болели, но Лиам знал лекарство. Пробежка вместо сна.
Первые шаги давались нелегко. Коленные суставы хрипели и кряхтели под нагрузкой, словно он был Железным Дровосеком и давно не радовал их капелькой масла. Утренний воздух был слишком холодным, с шумом врывался внутрь, оседал тяжестью на дне мехов, обжигал губы, вызывал сухость в горле. Сердце билось неприятно и гулко.
Но это только первые пятьсот метров. А дальше словно старый мощный Мустанг он уверенно и неудержимо набирал скорость. Тело становилось мягким, водой скользило между бетонных коробок, мягко отпечатывая каждый шаг. Больше не было больно и дискомфортно, наоборот, с каждым шагом что-то едва уловимое и приятное растекалось по стенкам всего тела. Ещё пятьсот метров и ещё. Кажется, что он может бежать вечно. Стало тепло, он слился со своим дыханием и перестал чувствовать что-то кроме него.
Мысли снова полезли в голову. Уже четвёртый день он пытался собрать в голове пазл, который стал его жизнью.
Город, да и всё побережье, были охвачены паникой и готовились к шторму. К шторму, который был чем-то совсем иным, нежели каприз погоды. Началась эвакуация, машины встали в длинные пробки, воздух сотрясали автомобильные сигналы. Страх и недовольство пропитали атмосферу. Даже нелюди бежали из города, старались убраться подальше. Брошенные собаки и кошки сходили с ума, выли в своих клетках, когда их отлавливали спецы по отлову. Уже пару дней Лиам не видел птиц.
«Аватар», как его называли на брифингах, затаился где-то там. Брифинги день ото дня становились всё мрачнее и мрачнее. Попытка прорыва сущности в мир коммуникаций и его заявления сулили только одно — то, что носил в своём теле Дэван, становилось всё сильнее.
Это нужно было остановить. Лиам не гадал о природе этой твари, как делали многие в коридорах Организации. Как и многие полевые специалисты, он помнил и жаждал крови. Каждый день, в свою двенадцатичасовую смену он прыгал в военный джип, ехал прочесывать город, выбивать двери и досматривать все самые укромные уголки, где только можно было спрятаться. Но толку от этого было невероятно мало.
И это сильно накаляло руководство. Оно давило всё сильнее, требовало результатов, но даже для агентов уровня Лиама стало очевидно — ни проверенные временем, традиционные методики Ордена, ни сверхсовременные и даже экспериментальные технологии не работают.
Они не могут выследить и поймать ублюдка. Так бывает, когда имеешь дело с чем-то, выходящим за рамки твоего понимания. Оставалось только ждать, пока он покажется сам или же совершит ошибку.
Лиам старался не рыпаться и не лезть куда не следует. Он был слишком неопытен для самостоятельной работы и искренне рад, что его пока «понизили» и перекинули на службу с солдатами. Несмотря на висящее в воздухе и то, через что удалось пройти недавно, Лиам как-то даже расслабился. Жизнь в Отделении отдавала комфортом. Привычно и уютно было находиться рядом с братьями по оружию. Совсем другая публика. Им приказывали — и они делали. Всё просто и понятно. Братство и сестринство. Вместе они спали и просыпались, вместе ходили в тренажерный зал и тир, вместе ели и принимали душ, выпивали в баре, выезжали на задания и возвращались с них. Вместе жили и вместе умирали.
Как Ями.
Чёрт.
Криса не стало. У Йована не было возможности проститься с ним и примириться. Казалось, что он вне себя от злобы и непонимания. Но на самом деле он был потерян. И это было знакомое чувство.
Когда убили Бенисио у Лиама, словно вырвали изнутри нечто, что нельзя было описать словами. И каждую секунду, когда мысли Лиама не были заняты выполнением какой-то задачи, он чувствовал эту нехватку. И он хотел поделиться этим с Бенисио. Но его не было. Он не был далеко, не был в соседней комнате, не был дома с женой в безопасности, не был в магазине напротив, не был в плену у террористов или на задании без Лиама. Его просто не было. Нигде. И никогда уже не будет.
Он остался лишь частью искажённой памяти Лиама. В виде нечётких воспоминаний. И всё. Словно он никогда и не существовал.
Это очень тяжёлая и непонятная категория, с которой помогает смириться только время. Лиам знал Бенисио всего год. Он был хорошим и надежным другом, он прикрывал его спину в бою, ему можно было доверить жизнь и любой секрет. Он многое узнал о том, кто такой Бенисио и как он прожил свою жизнь. Лиам знал, каково это было жить и служить с Бенисио, но знал и время до него.
А Йован знал Криса столько, сколько себя помнил. Крис был его неотъемлемой частью и Йован просто не имел опыта жизни без него. Крис был его ответственностью, с которой Йован не справился.
Мда.
Первые пару дней оставшийся брат провёл с Лиамом. Искал обидчика или неприятности, нарушал все возможные директивы и приказы, не хотел никого слушать и без остановки нёс какую-то дичь. Просто носился по городу, кричал на всех и тыкал стволом. Он жаждал крови, но куда серьёзнее, чем мог себе представить Лиам. Когда ситуация накалялась, Лиам оттаскивал его.
Потом что-то внутри него щелкнуло, и он перестал. Идти ему было некуда, он ни с кем не разговаривал. Слонялся по зданию, или напрашивался к кому-нибудь на выезд. Теперь спокойно, просто чтобы чем-то занять себя. Чтобы остановить поток мыслей и чувств, хотя бы на секунду. И без психолога было ясно, что поручать ему какие-то задачи пока рано. Да и сам он это понимал. Начальство закрывало на это глаза.