— Сколько раз… ты умер тут?..
— Я не знаю.
— Много… как жёстоко… столько боли… так холодно… Тот, кто сделал нас… Тебя, меня, их… зачем он поступил так?.. почему оставил нас в темноте?
— Я не знаю. Я лишь слышал твой голос издалека. Ты показал мне большее, чем мир духов.
— Это неправильно… Колесо крутится… его нужно остановить… я остановлю колесо… хватит.
Тело Дэвана перестало дрожать и поднялось с колен. Всё, что было внутри него, наконец, соединилось.
— Дитя, — оно подошло к старику и положило руку ему на сердце. — Прозри. Вспомни.
Старик упал навзничь, ударился головой, захрипел и закричал. Весь его путь пронёсся перед его глазами. Он был частью звезды, камнем, травинкой, деревом, мышью, забавным зверьком, человеком, медведем, снова человеком. Он распадался в пыль, усыхал, горел в пламени. Его рвали дикие звери, пытали и казнили люди, он голодал, на него охотились и бросали больного. Любимых он сжигал снова и снова, терял, предавал земле. Он брал свёрток из рук Лилуай, нёс его к маленькой могиле, закапывал и врал ей, что они справятся. Он делил своё тело со зверем. Его терзали и предавали. И сам он делал страшное. Снова и снова. Но… зачем?
— Я… остановил твое Колесо. Ты пойдёшь со мной. И здесь, и после того, как твоя оболочка разрушиться. Мы найдём новую долину.
Только сверхъестественное здоровье старика уберегло его от разрыва сердца в тот момент. Настас пришёл в сознание, его скрутило в рыданиях, он ещё долго барахтался в пыли и грязи.
— Теперь ты помнишь… кто ещё пойдёт со мной?.. — прохрипело тело Дэвана.
Полузвери, люди и демоны были охвачены ужасом. Никогда они ещё не были так близки к богу. Им хотелось убежать или упасть на колени. Они испытывали великий страх перед тем, что было за гранью. Пока первый из них, молодой юноша, рано оставшийся сиротой, не набрался смелости, и не сделал шаг вперёд. Тело Дэвана положило ему руку на сердце и остановило его Колесо…
***
— Я не понимаю… ты не хочешь, чтобы мы дрались за тебя? Враг у наших ворот. Он скоро придёт за нами. Мы знали это и готовились к войне. Готовились защищать тебя. Многие уже погибли… отдали свои жизни. За тебя.
Старик чувствовал смятение, впервые они разговаривали в равных условиях и на близких уровнях понимания, пускай этот уровень и был примитивным. Старик чувствовал разочарование от своих ошибок, неверного направления и своего бессилия перед непостижимым. Как же это было знакомо.
— Ты так и не понял… Сражения в этом Плане бессмысленны, ты лишь накормил Колесо. Вот зачем они предназначены. Настоящая война идёт за души, за свет внутри вас. Здесь её не выиграть. Да это и не нужно. Те, кто пойдут со мной… им больше не нужно будет сражаться и пожирать друг друга.
— Пойдут куда?
— Я ещё не знаю. За грань всего этого. Туда где нет законов. Где можно написать их заново. Где твой и мой Отец не имеет власти. Ты дал мне ориентир. Мы построим новый дом.
— И что для этого нужно?
— Время. Время, чтобы я понял, как найти выход.
— Мы дадим тебе время, старый друг. Но что делать с врагами?
— Они лишь пчёлы, что защищают мёд. Я чувствую, как они злятся от того, что я пришёл в их улей. Они думают, что я хочу забрать мёд. Мы будем отмахиваться от них, пока не найдём выход.
— Хорошо. Старый друг… если мы вместе покинем это проклятое место… Если мы пойдём искать новый дом. Мне нужно взять кое-кого с собой. Мою Лилуай. Неважно сколько миров мне придётся пройти, чтобы найти её, я лишь хочу чтобы мы снова были вместе. Ты поможешь мне?
— Я ищу её для тебя. И когда я найду её, я остановлю Колесо и для неё. И для всех кто захочет быть с нами.
— Спасибо… я… я не знаю, как благодарить тебя.
— Ты уже показал мне больше, чем я мог представить, старик. Мы не должны быть одни в темноте. Скажи мне, ты открыл моё имя?
Старик виновато опустил голову.
— Нет. История его не сохранила или никогда не знала. И имён родителей тоже.
— Хорошо. Это тело требует имени, без слов языка оно не может существовать, противиться. Там куда мы пойдём, имена будут уже не нужны.
Медитация XXI. Свет
В какой-то момент сон всё-таки настиг Лиама. Он слишком устал, чтобы запомнить его полностью. Знакомый запах духов ударил в нос. Теплые руки тянулись к нему и хотели зарыть его в рыжих волосах. Закрыть от всего этого.
Мама.
Лиам проснулся и ещё крепче стиснул винтовку, которая покоилась у него на груди. На этаже было тихо. Он поднялся, размял затёкшее тело и оглядел свое спальное место — баррикады из мебели в углу подземного коридора. Лучше бы он добрёл до кровати.
В телефоне пусто. Никаких указаний. Центральной было непросто разобраться в произошедшем хаосе. Сейчас не до планирования смен.
На вызов Йован не отвечал. Где он сейчас? Всё ещё думает о мести? Нельзя потерять последнего из братьев. Вряд ли бойня дала ему остыть и что-то поменяла. Несколько минут Лиам разбирался в поисковой системе Ордекса.
Нужно было найти серба, пока он не натворил дел. Разобравшись с картой и нарыв личный идентификатор Йована, Лиам усмехнулся и расслабился…
***
Серб выломал двери бара для военных, где они напились в прошлый раз. Он знал, что будет компания. Лиам отпустил патрульных, подбросивших его, и вошёл.
— Когда началась война, Крис был совсем мелкий, — прихлебывая из стакана, тихо сказал серб. — Да и я тоже. Отец до последнего не хотел оставлять дом. Всё не мог поверить. А потом стало поздно. Мы уже не смогли уехать. Ты бы знал, в каких тварей превратились боснийцы. Ещё вчера были соседями, а теперь врывались в дома, убивали нас и забирали всё ценное. Город можно было покинуть только пешком, бандиты были на всех дорогах. Мы прятались и сидели тихо. Постоянно кто-то стрелял, что-то гремело. Мы молились, чтоб случайная бомба не попала в наш дом. И чтобы никто не вломился. Отец не знал, что делать. Утром он оделся, взял с собой мать и сказал, что они вернутся через пару часов. Они пошли то ли искать продукты, то ли договариваться со знакомыми, чтоб нас вывезли. Я не знаю. Так они и не вернулись. Отец сказал мне напоследок: «Йован, ты за старшего, присмотри за братом, пока меня не будет». Крис был совсем мелкий…
Йован вздохнул и залпом осушил бокал. Бутылка была пустой, он перекинулся через стойку за новой, и налил себе до краёв. Лиам сел через пару мест и слушал.
— На третий день я понял, что родителей можно не ждать, и что мы умрём с голода. На улице шёл бой, где-то совсем рядом. Я чувствовал запах гари. Мы прятались в подполе. Несколько раз в дом заходил кто-то. Один раз даже спал на диване. Взять у нас уже было нечего, всё разнесли. А потом нашего дома не стало, и мы пошли искать еду по соседним домам. Я разбивал окна, прыгал внутрь и открывал брату дверь. Там мы спали. Много домов сожгли, на улицах лежали трупы и я старался, чтобы Крис их не видел. Мы уходили всё дальше и дальше. Я не знал, что делать. А потом я понял, что мы не одни. Я никого не видел, только слышал по ночам. Кто-то открывал двери домов. Двигал предметы. Ходил вокруг. Что-то искал, может нас.
Йован достал из кармана старую смятую фотографию, аккуратно развернул её и поставил на стойку. Братья в детстве. Йован налил ещё один стакан и поставил рядом с фотографией.
— И вот однажды пришёл полковник. Видел бы ты его. Молодой, статный, глаза горят ещё. Человечище, — Йован закурил, встал со своего места и начал нарезать круги около стойки. — Война притягивает разных тварей. Хаос, кровь, страх, смерть. Возможность делать то, что в их природе безнаказанно. Как я узнал потом, полковник охотился на кровососа. Что-то с тем бледнымбыло не так, он совсем озверел. Убил всех местных вампиров и принялся за людей. Шерифов там у них не было. Чуть и до нас не добрался, почуял уже. Вот тебе и личная история. Его завалили по итогу, а полковник вывез нас в Штаты. Уж не знаю, что у него перемкнуло в голове. Разглядел что-то или совесть не позволили нас там бросить. Так было не принято, наверное, у настоящих мужиков. Нас хотели забрать и передать в службу опеки. Но передумали. Мы так кричали на них и дрались, не хотели уходить от полковника. Они нашли у меня под кроватью тайник с пистолетом, водой и шоколадками из кучи торговых автоматов, которые я выпотрошил по всей округе. Я был готов, на случай если бы что-то пошло не так. Они поняли, что мне уже не быть обычным ребёнком. И Крису тоже. Полковник нашёл какие-то рычаги и наc оставили в покое, мы ещё пожили у него дома, не знаю уж как он с нами справлялся, а потом нас отдали в кадетский корпус. Вот было время-то! Я, наконец-то, отъелся, жрал от пуза. А Крис быстро стал таким, как сейчас. Я должен был приглядывать за ним… И
на что я надеялся?
— Ты не виноват, — нарушил молчание Лиам.
— Виноват. Я знал, что этим кончится. Только я думал, что это я умру, но всегда смогу прикрыть брата. Какой же я дурак! Пуци ми курац! — выругался он.
В баре надолго воцарилась тишина. Лиам достал из бара бутылку пива, открыл её и выпил за Криса.
— Ты знал, что Крис был настоящим засранцем? — рассмеялся Йован. — Так бывает, когда растёшь без родителей. У меня был Крис, я заботился о нём, это как-то спасло меня. А у него был туповатый и неопытный старший брательник, а вот родителей не было. Ты ведь знаешь, что это такое. Когда тебе не додают любви, откуда-то берётся злоба. Словно заполняет это пустое пространство. Ух, сколько крови он мне выпил! Созревать он начал поздно. Сначала был просто неуправляемым, а потом когда стукнуло восемнадцать, он начал исполнять на все бабки. Выпивка, сигареты, драки, женщины, приводы. Я чуть не поседел, разгребая за этим Ромео, все эти мрачные и страстные истории. Такой ранимый. Ты бы знал… А потом мы начали работать. Честно говоря, брату всегда был лучше меня в этих штуках. По первости я наделал много глупостей и принял много неверных решений. Но Крис всегда был рядом и присматривал за мной. Я не знаю, сколько раз обязан ему своей жизнью.