Это всего лишь вопрос незначительной категории «время». С каждой тягучей минутой он становится сильнее. Вокруг него умирают те, для кого он остановил Колесо. Их светлячки летят к телу Дэвана и сливаются с тем, что внутри. Света всё больше с каждой минутой, всё больше энергии и всё меньше он чувствует раны.
Тело одно из сурийцев отлетело в колонну под Лиамом, разбило её, но суриец нашёл в себе силы встать и продолжить бой. По зданию прошла дрожь, бортик, где лежал Лиам, покачнулся и наклонился вниз на пару градусов, откуда-то сверху зазвенело выпавшее стекло. Это что, лишь разогрев перед вторым раундом, когда «бог» снова начнёт ровнять здания с землей? Нужно стрелять, пока есть такая возможность. Пока он слаб. Но как? Как прицелиться по этому уроду? Он не собирается замирать и снижать темп. Его траектория слишком сложная, её нельзя предсказать. Это за пределами человеческих возможностей.
Лиам немного отполз от края, подтянул сумку, залез в неё, вытащил горсть патронов и быстро затолкнул из в магазин. Он всегда предпочитал подбирать снаряжение под конкретные задачи, выбирал в большинстве случаев лёгкие и точные винтовки, лишь редко прибегая к действительно серьёзным вариантам. Но теперь громоздкая и несуразная Айда, и её просто кошмарные применительно к людям снаряды, показались ему слишком слабым средством. Вот бы ему быть подальше отсюда, метрах в пятиста хотя бы, за ручкой какой-нибудь совсем адской штуки, вроде русского стационарного Утёса с прицелом или тридцатимиллиметровой авиационной зенитной пушки. Всадить в эту мразь весь ящик боезапаса. Чтоб от него даже фарша не осталось.
Лиам подволок к себе Айду и впился глазами в драку внизу. А Вольк молодец. Лежа тут не выстрелишь, угол не позволяет. Стрелял с колена, свесив дуло вниз, со штуки подобной его винтовке. Даже если он сверхчеловек, это не так уж и просто. Хорошо бы сменить позицию, но выше лезть некуда, а внизу слишком жарко.
Раздалось приглушённое шипение. Раненный суриец не смог избежать очередной атаки и, пронзённый насквозь, осел на одно колёно. Его товарищи тут же бросились к нему, закрыли стеной из острых посохов, в тщетной попытке отогнать Дэвана, уже почуявшего кровь.
Он разбил их строй, разбросал в стороны и попытался добить врага. Лишь принц Винцелл встал на его пути, с трудом блокируя тяжёлые удары и закручивая Дэвана в сторону от раненного соплеменника.
Специальный отряд, наблюдавший за сражением, занервничал, и Лиам увидел, как несколько из них так же бросились на Дэвана в рукопашную. Бог схватился за посох принца, притянул его к себе, поставил на колени и собирался извергнуть пасть.
Что-то тенью мелькнуло сверху и на секунду закрыло свет. Уродливый, покалеченный паук, забрался через разлом на крыше, выждал момент и рухнул вниз. Это был последний прыжок Кальмии, оставшейся рукой она направила копьё вниз и рухнула на нечестивого. Её оружие вошло в тело Дэвана под ключицей, пробило его насквозь, увзяло в земле и пригвоздило на месте. Уродливое крыло Дэвана тут же снесло ей голову и утянуло почти целиком в пасть.
Лиам даже не успел осознать, он опустил Айду вниз, едва не упав, а его палец легко опустился на спуск и вдавил его. Он чудом успел напрячь мышцы и сгруппироваться, чтобы Айда не сломала его, словно тростинку.
Лиам стрелял в шею, надеясь отделить голову. Попал. Винцелл вырвал из рук ошеломленного бога своё оружие, прокрутился вокруг своей оси и с размаху ударил туда же. Позвонки хрустнули, и на секунду его голова отлетела в сторону, болтаясь лишь на куске плоти.
Богу ничего не оставалось кроме как вцепиться руками в копьё ангела и вырвать его из своего тела. Он бы мог разить им врагов, но смертные научили его многому. Небесное оружие раскалилось, покрылось трещинами, засияло ослепительно и…
Вспышка.
Грохот.
Копьё ангела разорвалось на тысячи осколков…
***
Лиам обнаружил себя в самом низу, на улице, в куче мусора и стекла. Что-то пробило щеку, царапины на лице и плечах выдали себя жжением. Больно не было, только странное ощущение холода. В груди, под сердцем, в руке и в бедре. Накрыло рикошетом скорее. Пробило жилёт.
Вот теперь много крови, плохо дело. Судя по тому, что звуки боя прекратились — не только у него.
Здесь и так было от чего умирать… но осколки? Серьёзно? Он даже моргнуть не успел толком. Чёрт.
Пули и близко не забирали столько жизней, сколько забирали осколки. Персональная броня рассчитана больше на них, чем на пули. Пули редко попадают, да и с ними тяжело сладить. Саму пулю остановить не проблема, но вот остановить её энергию, которая передаётся в тело… Ему сегодня чудом не раскроило череп, и вполне возможно, без нейрохирурга в операционной, он умрёт чуть погодя от тромба, отёка мозга или иных скрытых повреждений и оттянутых последствий.
Интересно, а этому парню сейчас тяжело останавливать пули? Почему он не хочет умирать? Он устал? Или только размялся. Сколько у него ещё энергии? Вот бы была пуля, которую он бы не смог остановить.
Дышать стало тяжелее. Лёгкое задело. Или кровь заполняет полость, куда оно дольше расширяться при вдохе. Гемоторакс. Ещё лучше. Значит, у него нет и часа. С каждым вдохом он приближается к удушью и очень неприятной смерти. А его противник жив и здравствует. Даже с пулей в шее. Куда там должен стрелять Лиам, если не в голову? В какую-то хреночакру? Это бы помогло? Есть у него хоть одно слабое место?
— Агент Гадот вызывает Тару Джонс, — прокашлялся он в рацию. — Ты жива, Тара?
— Да… Да. Лиам, — услышал он голос среди затухающих помех.
— Тара. У меня вопрос.
— Я слушаю, — вокруг Тары было тихо.
— Почему у ангелов нет пушек? — с хрипами рассмеялся Лиам и сплюнул кровь.
— Ты в порядке? — чуть забеспокоилась Тара.
— Нет, — честно ответил Лиам. — Я умираю. Есть идеи? Ни черта не работает.
— Нет, Лиам. Нужно было эвакуироваться, он не слабеет. Я неправильно оценила ситуацию, — с задержкой ответила Тара.
— Ты не виновата, Тар. Мы справимся с ним, — соврал Лиам и отключился.
Хм. Ангелам, и правда, удалось помять этого парня сильнее всего. Крылатые петухи с палками и мечами. Вот бы у них были пушки.
Как же холодит этот осколок у него в груди, словно забирает из него жизнь. И бедро немеет так быстро. Даже хуже чем нарастающая отдышка.
Долго он так не протянет. Нужно посмотреть, что там у него, под кожей… Вот и нож пригодится. Как же жжёт, сука.
Лиам, кряхтя, приподнялся, сел, достал нож, разрезал лезвием штанину и увидел струйку крови. Ну, хотя бы эта артерия цела. Совсем неглубоко сидит, зараза, только подковырнуть немного.
Кусочек метала, вперемешку со сгустками крови, прыгнул к нему в ладонь. Какой холодный и острый. Крохотный, совсем как пуля. Тёмно-синий, почти матовый. Что это? Сталь? Что у них там на небесах? Что-то помоднее, вроде тантала или титана? Адамантий, как в комиксах?
Стоп. Пуля. «Для каждого найдётся своя пуля».
— Тара, ты тут?
— Я тут, Лиам.
— Ты что-то там говорила про связь с космосом. Где точно находится эта точка, можешь мне сказать?
— Чакра? Чуть выше глаз, середина головы, — ответила Тара.
— Отлично.
Лиам сбросил с себя рюкзак и высыпал содержимое у своих ног. Вот они, подарочки. Какой из вас самый лучший?
— Вызываю Кейба, — захлебываясь кашлем, обратился Лиам в рацию.
— Сейчас не самый лучший момент, — его голос дрожал, на заднем фоне гремели выстрелы.
— Какая пуля двенадцать и семь самая тяжёлая?
— Та, которая с самым длинным, но притупленным носиком, — Кейб растворился в помехах и выстрелах.
Вот и она. Правда, тяжёлая. Руку уже не жалко. Левой он взял осколок между пальцев, и с размаху ударил сверху пулей. Только бы не рванула. Больно. Мягкий свинец обнял осколок небесного копья — оно было несоизмеримо твёрже. Почти по центру. Повлияет на траекторию, но чёрт дери, Айда же сможет выплюнуть её в нужном направлении, особенно если речь о выстреле почти в упор. Лиам снова закашлялся и сплюнул кровь.
Трясущимися руками зарядил Айду. Наверх он уже не взберётся. Сил не хватит. Да и не надо, тут позиция лучше, если его не затопчут.
Мучительно долго он полз вдоль здания к той дыре, которую проделало тело Ями, к тем камням, что сломали её кости, на которых до сих пор осталась её кровь. Хорошо, если она ничего не почувствовала. Может, у неё был такой же первый раз, как и у Лиама. Не была страха и понимания, только азарт и желание себя проявить. Адреналин и бравада. Хорошая смерть, если так, лёгкая.
«Новички не умирают», — сказал ему сержант в его первый раз. — «Так не бывает. Ничего не бойся».
Соврал ты. Бывает. Проклятая война. Проклятая смерть. Вот и он ползёт за своей.
У него тоже будет хорошая. Он не пешка, которой нужно лежать на доске, он дойдёт до края доски. Спасибо, сержант Мосли, за то, что научили держать дерьмо в заднице, и что он может ползти вот так, когда уже совсем не хочется.
Сурийский принц стоял ближе всех ко взрыву. Его гвардия среагировала вовремя и приняла на себя основной удар. Винцелл получил множество осколочных, лишился только руки, но не силы духа.
Сурийский принц дрался за свой титул больше десяти тысяч раз. Из костей поверженных им иноземцев и бросивших ему вызов соплеменников в его честь сложили храм, самый большой в их мире. И теперь, далеко от дома должна была пролиться последняя капля его крови. Враг убьёт его. А он умрёт так же, как и жил — бросив вызов всему, что желает убить его род. Кости его увезут назад и положат в самое основание. Но перед этим, он сделает так, что колени врага коснуться земли, пускай это и обесчестит его.
Сурийский принц выдохнул и замер. «Кха-а-а». На языке их народа это значит «смерть». А «смерть» означает, что он был слишком слаб, но тот, кто будет после него, обязательно окажется сильнее. Таков цикл, слабые падут, сильные возвысятся, род будет жить.
Крыло Серафа пробило сурийца насквозь, взвило вверх, но отбросить не смогло. Суриец не выпустил оружия, изогнулся змеёй, обвил его ногами, и пока был в воздухе, обрушил на сустав крыла пять или шесть ударов, каждым вырывая куски. Крыло дёрнулось от боли, пытаясь сбросить надоедливого противника, но вдруг разорвалось, и устремилось к земле вместе с принцем. Он схватил копошащуюся в его чреве ладонь, не давая вырваться и убежать к хозяину, и поп