В ту ночь президентша болела,
и пьяненьким был президент,
а то бы от юного тела
стажера убрали б в момент,
не то б не лобзал он вовеки
коленки принцессы младой,
не ел бы он с ней чебуреки
над Клязьминской черной водой.
Но Бахус в союзе с Амуром
интригу коварно сплели.
И вот летуна с Байконура
отправили - прочь от Земли.
Сказал президент полководцам:
"Пошлите-ка парни туда,
где наше могучее Солнце
мерцает едва, как звезда.
Пусть в космоса жопе глубокой
лет семьдесят он проведет,
а с дочкой моей синеокой
пусть лучше мой зам поживет".
В далеком созвездии Девы
пропал космонавт навсегда,
и знает, как плакала дева,
лишь Клязьмы вонючей вода.
А вскоре в семье президента
родился писклявый внучок.
Она была дочь президента,
А он вот погиб, дурачок.
В Мире Животных
… Молодых самцов - оленей, например, отгоняют от самок более взрослые и сильные олени. На птицеферме молодой петух должен заслужить на это право, прежде чем взрослые и более сильные птицы допустят его к курице. Старые и сильные быки также отгоняют молодых бычков от коров. Старые обезьяны постоянно отгогняют юных самцов от самок. Там, где самки выбирают себе партнера, они останавливают свой выбор на зрелых и физически более развитых самцах.
С отрадой, многим незнакомой,
на дискотеки я хожу
за молодежью бестолковой
с тупым унынием слежу.
Смотрю, как юные цыплятки
в юбчонках высотой с ладонь
ныряют в гущу танцплощадки,
как будто бабочки в огонь.
Вокруг девчонок-малолеток
шумят юнцы…
И я пугаю этих деток,
всем им годящийся в отцы!
Иду, почесывая шишку,
к такой малютке озорной
и, отпихнув ее парнишку,
бубню под нос "пошли со мной".
"Ты зря, малек, меня боишься! -
твержу я ей сквозь шум и гул. -
Смотри, как я играю мышцей,
смотри как шею я надул!
Скажу, как сын оленеводов
и внук потомственных врачей:
нельзя хороших ждать приплодов
от недозрелых рогачей.
В стадах матерые олени
гоняют молодых самцов
и кроют безо всякой лени
своих пушистеньких бабцов.
И тоже самое тюлени:
лишь рявкнет на малька секач,
как тот, поджав свои пельмени,
от самочки несется вскач.
Когда за курочкой поскачет
сопливый тощий петушок,
то старый Петя расфоршмачит
ему все гузно до кишок.
Гоняют молодь от гаремов
и обезьяны и быки,
но лучше всех для секса схему
имеют хитрые хорьки.
Хорек настроен так природой,
что даже в маленьких хорчих,
которым лишь три дня от роду,
он может живчика вмочить.
Когда ж хорчиха подрастает,
то просто волком выть должна:
никто ей, взрослой, не втыкает,
с чего ж беременна она?
Любись, любись со мной зайчонка,
открой свой устричный ларек!
Я не мозглявенький мальчонка -
я твой секач! Я твой хорек!"
"Заполучи, козел в натуре!" -
вдруг где-то сбоку слышу я,
и мне по тыкве со всей дури
бутылкой врезали, друзья.
Пластаюсь по больничной шконке,
мне что-то колет медсестра -
не козочка с лицом ребенка,
а уж пожившая дыра.
Ну что ж, кобениться не буду,
пусть раны зарастут чутка -
в ее кипящую посуду
закину Петю-петушка.
Бухгалтер Иванов
Луны ущербный лик встает из-за холмов,
В лесу продрогший фавн играет на сопелке.
Упившийся в соплю бухгалтер Иванов
Бредет сквозь лес к своей летающей тарелке.
Он не бухгалтер, нет, он чужеземный гость,
Застрявший навсегда среди российских весей,
Он космолет разбил, и здесь ему пришлось
Всерьез овладевать нужнейшей из профессий.
В колхозе «Путь Зари» нет мужика важней,
В колхозе у него участок и домина,
Машина «Жигули», курятник, шесть свиней,
Жена-ветеринар и прочая скотина.
Чего еще желать? Казалось бы, живи,
Работай, веселись, культурно развивайся,
Читай Декамерон, смотри цветной TV,
А то в облдрамтеатр на выходной смотайся.
Но нет, грызет тоска инопланетный ум,
Обилие скота не радует, не греет
Искусство и TV не возбуждают дум…
Бухгалтер Иванов пьет водку и звереет.
Как волк голодный, он в полночный небосвод
Вперяет иногда тоскливые гляделки,
И, принявши стакан, потом другой, идет
К запрятанной в лесу летающей тарелке.
Укрытые от глаз ветвями и землей,
Останки корабля покоятся в овраге,
Куда упал со звезд когда-то наш герой,
Сломав хребет своей космической коняге.
И плачет Иванов, и воет, и рычит
Пиная сапогом проклятую планету.
И, глядя на него, Вселенная молчит,
Лишь одинокий фавн играет тихо где-то.
1984
Буратино и Матрица
Деревянный дурак, предок кибермашин,
зримый мир проверяя на честность,
шнобаком продырявил бумажный камин
и ушел сквозь дыру в неизвестность.
Ну а если бы нос деревянный его
на огонь настоящий нарвался,
то спалило бы нос и его самого,
и создатель его б обосрался.
«Буратино, не прыгай, постой, я сейчас!» -
зорал бы бухой папа Карло.
«Это водка! Не лей на меня, пидорас!» -
но огонь лишь сильней полыхал бы.
Так сгорел бы, деяний больших не свершив,
терминатора пращур носатый.
К счастью, мир оказался жеманно-фальшив
и беззлобен как пудель лохматый.
Без особых усилий досталась ему
лупоглазая крошка Мальвина,
ей влюбленный Пьеро был совсем ни к чему,
ей понравилась кибермашина.
Жестко к цели стремился наш кукольный монстр,
и живые ему подчинялись,
был кулак его жесток и нос его остр,
все боялись и все прогибались.
Даже злобный урод Карабас-Барабас,
самый главный в стране мафиози,
был повержен, растоптан, оставлен без глаз
и опущен в немыслимой позе.
В чем мораль этой сказки? Да только лишь в том,
что весь мир нереален, непрочен,
и любым очумевшим от власти скотом
может быть до слонов разворочен.
Трех слонов, трех китов терминатор-батыр
перемелет в форшмак совершенный,
заполняя собой ненавидимый мир,
жестяную коробку Вселенной.
И когда убедится Создатель Миров,
что еще одна банка готова,
он припрячет ее для грядущих пиров
и создаст свою Матрицу снова.
Может, в ней будет меньше, чем в той, Буратин,
терминаторов и Франкенштейнов,
только Матрица принадлежать будет им,
мы же в ней пребываем шутейно.
Веселиться пытаемся этак и так
и с Мальвинами совокупляться,
но придет Буратино и скажет:
«Форшмак!» -
и хана нашей Матрице, братцы.
Будда Гаутама
Кто разрушил стены Трои,
разорив гнездо Приама?
Это Будда Гаутама,
это Будда Гаутама.
Не Парис и не ахейцы
виноваты были тама,
всей петрушкой коноводил
мрачный Будда Гаутама.
Где какая ни случится
историческая драма -
всюду Будда Гаутама,
страшный Будда Гаутама.
Не Лаврентий и не Coco
из народа кровь сосали,
и не Гитлер с Риббентропом
в печь людей живьём бросали,
все они ништяк ребята,
всех кормила грудью мама,
просто их лупил по жопе
злобный Будда Гаутама.
Но берется Гаутама
и за мелкие делишки:
из моей библиотеки
он украл почти все книжки.
Кто нахаркал мне в ботинки?
Почему в говне пижама?
Это Будда Гаутама,
это Будда Гаутама.
Кто всю ночь мозги мне сверлит
песней "Белая панама"?
Не сосед, не Пугачёва -
это Будда Гаутама.
Если вовремя на смену
не разбужен я супругой,
то начальник смены Ёлкин
на весь цех ревет белугой
и грозится всенародно
обесчестить мою маму.
Нет, не Ёлкин это, братцы,
это Будда Гаутама.
Я жену на юг отправил -
вдруг приходит телеграмма:
"Позабудь меня навеки,
я теперь люблю Гурама".
Я расквасил тёще рожу,
вдруг - обратно телеграмма'
"Дорогой, я не хотела,