ствительно такая глупая?
— Даже не говори таких вещей! И унеси этих несчастных младенцев от окна!
— Я им показываю океан, куда уплыл их отец. Но вы, Гутрун, очень сердитая и несчастная сегодня. Вы плохо себя чувствуете?
— А с чего мне быть счастливой? — Герцогиня опустилась в кресло и принялась вертеть свое шитье. — Мы воюем. Люди умирают. Не прошло и недели с тех пор, как похоронили маленькую Лилит.
— О, простите, — сказала Воршева. — Я не хотела быть жестокой. Вы так любили ее!
— Она была совсем ребенком и пережила такие ужасы. Да будет земля ей пухом.
— Она, очевидно, уже не страдала перед смертью. В этом какое-то утешение. Вы же не думали, что она очнется?
— Нет. — Герцогиня нахмурилась. — Но от этого мне не легче. Надеюсь, что не мне придется сказать об этом юному Джеремии, когда он вернется. — Ее голос упал. — Если он вернется.
Воршева пристально посмотрела на собеседницу:
— Бедная Гутрун! Дело не в одной Лилит, правда? Вы боитесь за Изгримнура.
— Мой старик обязательно вернется, — пробормотала Гутрун. — Он всегда возвращается. — Она взглянула на силуэт Воршевы на фоне серого неба: — А как же ты? Ты столько времени боялась за Джошуа. Где твое беспокойство? — Она покачала головой. — Да защитит нас святой Скенди! Не следует говорить о таких вещах. Кто знает, какое несчастье это может принести.
Воршева улыбнулась:
— Джошуа вернется. Я видела сон.
— О чем это ты? Нежели глупости Адиту заморочили тебе голову?
— Нет. — Она посмотрела вниз, на свою девочку, густые волосы Воршевы упали, как занавески, на мгновение закрыв лица матери и дочери. — Но это был правдивый сон. Я знаю. Джошуа пришел ко мне и сказал: «Я получил то, чего всегда хотел». И он был спокоен. Так что я знаю, что он победит и вернется ко мне.
Гутрун открыла рот, чтобы сказать что-то, потом снова закрыла. Лицо герцогини было испуганным. Быстро, пока Воршева смотрела на маленькую Дерру, она начертала знак древа.
Воршева вздрогнула и взглянула вверх:
— Может быть, вы и правы, Гутрун. Становится холодно. Я закрою окна.
Герцогиня поднялась с кресла:
— Глупости. Это сделаю я. Отнеси малышей в постельки и закрой одеялами. — Гутрун остановилась перед окном. — Милостивая Элисия, — сказала она. — Смотри!
Воршева повернулась:
— Что?
— Идет снег.
— Можно подумать, что мы остановились, чтобы посетить местные храмы, — заметил Сангфугол, — и что у нас полные корабли пилигримов.
Тиамак стоял, прижавшись к арфисту и Стренгъярду, на ветреном, засыпанном снегом восточном склоне Свертклифа. Под ними лодки, подпрыгивая, перевозили армию Джошуа через беспокойный Кинслаг на берег. Принц и его военачальники собрались у причала, следя за этим нелегким предприятием.
— Где Элиас? — спросил Сангфугол. — Кости Эйдона, его брат во главе армии высаживается у него на пороге! Где король?
Стренгъярд поморщился от богохульства арфиста:
— Вы говорите так, словно хотите, чтобы он пришел. Мы знаем, где находится Верховный король, Сангфугол. — Он указал в сторону Хейхолта, скопища остроконечных теней, почти скрытого вьюгой. — Он ждет, но мы не знаем чего.
Тиамак плотнее закутался в плащ. Он промерз до костей. Он вполне понимал, что принц не хочет, чтобы они болтались под ногами, но можно же было найти менее открытое снегу и ветру место?
По крайней мере теперь у меня есть штаны сухоземцев. Но я по-прежнему не хочу закончить мои дни здесь, в этом холодном месте. Пожалуйста, дайте мне снова увидеть мой Вранн. Дайте еще хоть раз попасть на праздник ветра. Дайте выпить слишком много папоротникового пива и сыграть в поймай-перышко. Я не хочу умереть здесь, где меня не сожгут, как полагается, и не будут вспоминать.
Он вздрогнул и попытался отбросить мрачные мысли.
— Принц послал разведчиков к замку?
Сангфугол покачал головой, довольный собственной осведомленностью:
— Пока нет. Я слышал, как он говорил Изгримнуру, что подкрадываться бесполезно, поскольку король должен был увидеть корабли уже много дней назад, а уж слышал о наших победах и того раньше. Теперь, убедившись, что в Эрчестере нет солдат — да что солдат! никого там нет, кроме собак и крыс, — Джошуа пошлет вперед нескольких верховых, когда армия будет готова начать осаду.
Сангфугол продолжал объяснять, как, по его расчетам, принц должен расположить свои войска. Тиамак вдруг увидел, что кто-то поднимается по склону, борясь с пургой.
— Смотрите… — показал Стренгъярд. — Смотрите, кто это?
— Юный Джеремия. — Сангфугол был немного раздосадован тем, что его прервали. — Очевидно, его выгнали, как и нас.
— Тиамак! — крикнул Джеремия. — Идем со мной, быстро!
— Всеблагой Господь, храни нас. — Стренгъярд всплеснул руками. — Может быть, они нашли что-нибудь важное!
Тиамак поднялся на ноги:
— В чем дело?
— Джошуа просил скорее прийти! Женщина-ситхи заболела!
— Мне пойти с тобой, Тиамак? — спросил Стренгъярд. — Впрочем, думаю, тебе не следует мешать. И потом, какое я могу принести облегчение женщине-ситхи?
Вранн начал спускаться, согнувшись от ветра. Снег хрустел у него под ногами, и он снова благодарил Сангфугола за одолженные штаны и сапоги, хотя и те и другие были слишком велики.
Я попал в странное место, думал он, в странное время. Болотный человек бредет сквозь снега Эркинланда, чтобы помочь ситхи. Может быть, Те, Кто Наблюдают И Творят выпили слишком много папоротникового пива?
Адиту отнесли в укрытие, образованное куском плотной ткани, повешенным на нижнюю ветку дерева. Джошуа и несколько солдат стояли под низкой крышей, неловко согнувшись.
— Слудиг нашел ее, — сказал принц. — Я боялся, что она столкнулась со шпионами моего брата, но на ней нет следов насилия, и Слудиг не заметил никаких признаков борьбы. Никто ничего не слышал, хотя она отошла всего на сотню шагов от берега. — Он горестно нахмурился: — Это как Лилит после смерти Джулой. Она спит, но не просыпается.
Тиамак смотрел на лицо ситхи. Золотые глаза были закрыты, и она казалось почти человеком.
— Я не смог помочь Лилит, — сказал он, — и не представляю себе, какое влияние могут оказать мои травы на одного из бессмертных. Не знаю, что я могу сделать для Адиту.
Джошуа беспомощно развел руками:
— Хотя бы присмотри за ней.
— Вы заметили хоть что-нибудь странное? — спросил Тиамак у Слудига.
Риммер энергично потряс головой:
— Ничего. Я нашел ее такой, как вы видите, на земле. И никого поблизости.
— Я должен вернуться, чтобы наблюдать за разгрузкой. Если нет чего-нибудь… — Джошуа казался рассеянным, как будто даже этого события было недостаточно, чтобы полностью завладеть его вниманием. Принц всегда был немного отстраненным, но в этот день, после того как они бросили якоря, совсем ушел в свои мысли. Тем не менее, решил Тиамак, учитывая то, что их ожидает, принц имеет право быть немного рассеянным.
— Я останусь с ней, принц Джошуа. — Он нагнулся и потрогал щеку ситхи. Кожа ее была прохладной, но он понятия не имел, нормально это для ситхи или нет.
— Хорошо. Спасибо, Тиамак. — Джошуа помедлил немного и вышел из укрытия. Слудиг и остальные солдаты последовали за ним.
Тиамак сел на корточки подле Адиту. На ней был костюм смертных, белые штаны и тонкая куртка, — ни то, ни другое не годилось для этой погоды. Но ситхи мало внимания обращают на погоду, напомнил себе вранн. Она дышала неглубоко, одна рука была сжата в кулак. Что-то в том, как она согнула свои пальцы, вызвало интерес Тиамака; он раскрыл ее руку, сжатую на удивление сильно.
В ладони Адиту лежало маленькое круглое зеркальце, едва ли больше осинового листка. Его обрамляло узкое костяное кольцо, покрытое изысканной резьбой. Тиамак поднял его и взвесил на ладони. Оно оказалось неожиданно тяжелым и странно теплым. По его пальцам пробежало щиплющее покалывание. Он поднял зеркало, чтобы взглянуть на отражение своего лица, но, изменив угол, увидел только мутную темноту. Он поднес зеркальце ближе к лицу и почувствовал, что покалывание стало сильнее. Что-то ударило его по запястью. Зеркало упало на сырую землю.
— Оставь его. — Адиту убрала руку и снова откинулась, прикрыв глаза длинными пальцами. Голос ее был тихим и напряженным. — Не трогай его, Тиамак.
— Вы не спите! — Он смотрел на лежавшее в траве зеркало, и у него не было особого желания пренебрегать предостережением Адиту.
— Да. Теперь не сплю. Тебя просили ухаживать за мной?
— Во всяком случае присматривать. — Он придвинулся ближе. — Как вы себя чувствуете? Я могу что-нибудь дать вам?
— Воды. Немного растаявшего снега — это как раз то, что мне нужно.
Тиамак выбрался из-под тяжелой ткани, набрал пригоршню снега и залез назад.
— У меня нет ни чашки, ни миски.
— Это не имеет значения. — Она села, не без некоторого усилия, и вранн высыпал снег в ее сложенные чашечкой ладони. Адиту положила немного в рот и растерла остальное по лицу. — Где зеркало?
Тиамак показал. Ситхи нагнулась и подняла его с травы. Мгновением позже ее рука снова была пуста. Тиамак не заметил, куда она спрятала зеркало.
— Что с вами случилось? — спросил он. — Вы знаете?
— И да и нет. — Она закрыла лицо руками. — Ты слышал что-нибудь о Свидетелях?
— Немного.
— Дорога снов — место, где мы, зидайя, черпаем знания при помощи таких Свидетелей, как зеркало, которое ты держал, — была почти полностью закрыта для нас после того, как Амерасу была убита в Ясире. Из-за этого я не могла совещаться с Джирики или Ликимейей, моей матерью, или с кем-нибудь еще из моего народа с тех пор, как оставила их. Но я думала о тех вещах, о которых ты и Стренгъярд спрашивали меня, несмотря на то что, как я вам говорила, у меня самой не было ответов. Я согласна, что ваши вопросы очень важны. Я надеялась, что, поскольку мы теперь гораздо ближе к моим родным, может быть, я смогу дать им знать, что хочу поговорить с ними.
— И потерпели неудачу?