— Наша армия стоит перед стенами, герольды трубят в трубы. Изгримнур или кто-то еще, видимо, зачитывает ультиматум. Я все еще не вижу солдат короля… нет, вот кто-то показался на стенах. А я уж думал, что внутри вообще никого нет…
— Кто? Кто на стенах?
— Милость Эйдона, Стренгъярд, я не могу сказать. Фигуры, вот и все.
— Нам надо было подойти поближе, — раздраженно сказал священник. — В такую погоду с этой горы ничего не видно.
Арфист посмотрел на него:
— Ты, должно быть, рехнулся. Я музыкант. Ты книжник. Если уж на то пошло, мы слишком близко! Нам следовало бы оставаться в Наббане. А мы здесь, здесь и останемся. Ближе, вот еще. — Он подул в сложенные чашечкой руки.
Слабый звук рогов поплыл над ветром.
— Что это? — спросил Стренгъярд. — Что происходит?
— Они закончили предъявлять требования и, по-видимому, не получили никакого ответа. В этом весь Джошуа — дать Элиасу шанс благородно сдаться, когда мы прекрасно знаем, что он не сделает ничего подобного.
— Принц… обязан делать все, как полагается, — ответил Стренгъярд. — Боже мой, я надеюсь, что он здоров! Мне становится нехорошо, когда я думаю, что он и Камарис блуждают по этим ужасным пещерам!
— Там этот наббанаец, — возбужденно сказал Сангфугол. — Он действительно похож на Джошуа, во всяком случае отсюда. — Арфист внезапно повернулся к священнику: — Ты на самом деле считаешь, что я мог бы изображать принца?
— Ты очень похож на него.
Сангфугол с отвращением и горьким удивлением посмотрел на священника:
— Матерь Божья, Стренгъярд! Не надо делать мне одолжений. — Он поглубже зарылся в свои одеяла. — Вообрази меня на коне и с мечом! Искупитель, спаси нас всех!
— Но все мы должны делать то, что можем.
— Да, и все, что я могу делать, — это играть на моей арфе и петь. И если мы победим, я буду делать это очень старательно, а если нет, что ж, я смогу заниматься тем же самым, если останусь жив, только где-то в другом месте. Но чего я не могу, так это скакать, сражаться и убеждать всех, что я Джошуа.
Некоторое время они молчали, прислушиваясь к вою ветра.
— Если мы проиграем, боюсь, бежать будет некуда.
— Возможно. — Арфист еще немного помолчал, потом встрепенулся: — Наконец-то!
— Что? Что-то происходит?
— Они выдвинули вперед стенобойного барана, — спаси Бог, это страшная вещь. У него железная голова, похожая на голову настоящего барана — с загибающимися рогами и всем таким, — но он такой большой! Его толкает столько народу — и все равно кажется чудом, что удается столкнуть его с места. — Он резко выдохнул. — Люди короля стреляют из луков. Вот. Кто-то упал. И не один. Но баран все равно продвигается вперед.
— Да спасет их Бог, — тихо проговорил Стренгъярд.
— Как можно пустить стрелу на таком ветру, не говоря уж о том, чтобы попасть? А! Кто-то свалился со стены. По крайней мере одного из них нет. — Арфист возбужденно повысил голос. — Трудно увидеть, что происходит, но наши люди уже почти у стен. Вот, кто-то поставил лестницу. Солдаты поднимаются по ней. — Через мгновение он вскрикнул от удивления и ужаса.
— Что ты видишь? — Стренгъярд прищурил глаз, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь снежную завесу.
— Что-то свалилось на них. — Арфист был потрясен. — Огромный камень. Я уверен, что они все погибли.
— Да защитит нас Искупитель, — горестно сказал Стренгъярд. — Это в самом деле началось. Нам остается только ждать конца, каков бы он ни был.
Изгримнур прикрывал руками лицо, защищаясь от снежного вихря, но было очень трудно следить за происходящим, хотя от того склона, на котором он стоял, до стен Хейхолта было не больше пятидесяти локтей. Сотни вооруженных людей барахтались в сугробах, копошась, как насекомые. Сотни еще более смутных фигур сновали по стенам замка. Герцог тихо выругался. Все казалось чертовски далеким!
Фреозель залез на деревянную платформу, построенную механиками между подножием горы и пустынной, исхлестанной бурей громадой Эрчестера. Фальширец пригнулся, сопротивляясь ветру.
— Баран у самых ворот. Ветер сегодня наш дружок! Задает он работку ихним лучникам.
— Так ведь и нам он стрелять не дает, — проворчал герцог. — А места на стенах много, вот они и сбрасывают наши лестницы. — Он ударил кулаком по другой руке в железной рукавице. — Солнце взошло уже много часов назад, а мы пока что только вырыли несколько траншей в снегу.
Фреозель насмешливо посмотрел на герцога:
— Извините, сир герцог, но вы, видать, думали, что мы снесем эти стены еще до заката.
— Нет, нет. Видит Бог, Хейхолт хорошо построен. Но я не знаю, сколько у нас времени. — Он посмотрел вверх, на сумрачное небо: — Эта проклятая звезда, о которой все они без конца талдычат, висит прямо над головой. Я почти чувствую, как она жжет. Принца и Камариса нет. Мириамели нет. — Он снова посмотрел на Хейхолт, пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь снежный вихрь. — А наши люди попросту превратятся, в ледышки, если мы будем держать их там слишком долго. Как бы мне хотелось, чтобы мы смогли разрушить эти стены до заката, но не больно-то много надежды на это.
Изорн показал наверх. Солдаты, собравшиеся вокруг, подняли головы.
— Там. На стенах.
Рядом с волнами в шлемах, выглядывающими из бойниц, появились другие защитники с мертвенно-бледными лицами. Их белые волосы развевались на ветру.
— Белые лисицы? — спросил Слудиг и сотворил знак древа.
— Вот именно. И в самом Хейхолте. Проклятые твари! — Изорн поднял свой выкрашенный черным меч и начал с вызовом размахивать им, но призрачные фигуры на стенах, по-видимому, не заметили этого. — Будь проклят Элиас, что за отвратительную сделку он совершил?!
Слудиг смотрел.
— Я не видел их раньше, — закричал он в смятении. — Милостивый Эйдон, они как демоны!
— Они и впрямь демоны! А Хейхолт теперь их гнездо.
— Но я не вижу, чтобы они что-нибудь делали.
— Ну и хорошо, — ответил Изорн. — Может быть, их слишком мало. Но они великолепные лучники. Я не понимаю, почему не видно луков?
Слудиг качал головой, потрясенный. Он не мог отвести глаз от страшных лиц норнов.
— Эйдон, спаси нас! — хрипло пробормотал он.
Барон Сориддан поднялся на платформу, с трудом передвигаясь в тяжелых доспехах.
— Какие новости? — спросил Изгримнур. Сориддан стащил с себя рукавицы и поднес руки к жаровне с углем.
— Все идет хорошо, надо полагать. Люди Элиаса стреляют по барану, и из-за этого он движется очень медленно, но все равно скоро будет у ворот. Некоторые осадные башни тоже скоро подойдут к стенам, и защитники сейчас стреляют в основном по ним. Нам повезло, что сегодня такой ветер и королевским лучникам плохо видно.
— Я это уже слышал, — проворчал герцог. — А я потихоньку схожу с ума. Черт бы побрал Джошуа, как он мог так бросить меня! — Он нахмурился, потом сотворил знак древа. — Прости меня, я не хотел это говорить.
Сориддан кивнул:
— Я знаю. Действительно ужасно, что мы даже не имеем представления, где он.
— Не только это тревожит меня. Слишком много вопросов остается без ответов.
— Что ты имеешь в виду?
— Если все, что они должны сделать, — это задержать нас, и если эта проклятая звезда действительно означает что скоро должно случиться что-то, что поможет Элиасу, то почему они тогда даже не пытаются поговорить. Я думал, что король захочет увидеть своего брата хотя бы для того, чтобы накричать на него и назвать предателем!
— Может быть, Элиас уже знает, что Джошуа здесь нет.
Изгримнур вздрогнул:
— Откуда ему знать? Джошуа пропал только прошлой ночью.
— Ты больше моего знаешь о таких вещах, герцог Изгримнур. Ты уже давно сражаешься с королем и его волшебными союзниками.
Изгримнур подошел к переднему краю платформы и посмотрел на темные стены Хейхолта:
— Может быть, они действительно знают? Может, они каким-то образом заманили Камариса внутрь — но, будь я проклят, это нисколько не означало бы, что и Джошуа пойдет следом. Они не могли на это рассчитывать.
— Я не могу даже догадываться, — сказал барон. — Я, собственно, пришел сказать, что хотел бы забрать часть людей к восточной стене. Мне кажется, пришла пора заставить их побеспокоиться и еще об одном месте.
— Валяй. Но вот что еще меня мучит: Элиас вовсе не кажется встревоженным. Осадный баран подошел так близко, и я бы на их месте предпринял по крайней мере одну вылазку, чтобы не дать нам поставить его на место.
— Я не могу тебе ответить. — Сориддан хлопнул его по руке. — Но если это все, что может сделать Верховный король, мы обрушим ворота через каких-нибудь пару дней.
— У нас может не быть дней.
Сориддан встал и направился к своей лошади.
— Мужайся, герцог Изгримнур, — крикнул он. — Все идет хорошо.
Изгримнур оглянулся:
— Джеремия!
Мальчик протиснулся через небольшую группу вооруженных людей в задней части платформы.
— Да, сир?
— Найди-ка мне немного вина, мальчик. Мои потроха промерзли даже больше, чем ноги.
Оруженосец поспешил к палаткам. Изгримнур повернулся и сердито посмотрел на ветреное, покрытое снегом поле битвы.
— Сохрани нас Бог! — ахнул потрясенный Слудиг. — Что они делают?
— Поют, — сказал Изорн. — Я видел такое под стенами Наглимунда. Это продолжалось очень долго.
Он смотрел на две дюжины ситхи, которые выехали вперед и теперь торжественно стояли на расстоянии полета стрелы от стен, по колено в сугробах.
— Как это поют?
— Они так сражаются, по крайней мере со своими родственничками. Если бы я понимал больше, я бы тебе объяснил.
— И это союзники, которых мы ждали? — Слудиг повысил голос, впадая в ярость. — Мы сражаемся не на жизнь, а на смерть, а они поют! Смотри! Наши там умирают!
— Ситхи умеют сражаться и по-другому, Слудиг. Это ты еще увидишь, я думаю. А в Наглимунде это пение сработало, хоть я и не знаю как. Они-таки повалили стены.
Его собеседник насмешливо фыркнул: