Первая коалиция. Набег латышских викингов
Внезапно враги рода христианского, куры, с восемью пиратскими судами появились на морском побережье у Зунда.
Rīta vēsma Ventas grīvā sīvā
Kūru kuģu burās dzied.
Prom uz Rīgu kaujā
Tie pret vāciem šodien iet.
V. Pludonis
На рассвете в устье Венты
Ветер в парусах поет.
То на Ригу против немцев
Куршский флот в поход идет.
В. Плудонис
Покоренные крестоносцами народы по мере сил оказывали сопротивление новым господам. Ливонские хроники говорят о многих битвах. Бывали очень опасные периоды, когда Рига могла быть сметена с лица земли. Но, пожалуй, никогда детище епископа Альберта не находилось под таким ударом, как в 1210 году. Все дело могло погибнуть в одночасье. Известно, чем была тогда Рига для окружавших ее народов. Враждебным оплотом чужеземцев, гидрой с множеством голов. И даже, когда закованные в латы всадники терпели сокрушительное поражение, когда, казалось, конец пришел господству новых хозяев с их непонятным богом, Рига давала им новые силы. В Ригу прибывали все новые и новые отряды вооруженных пилигримов, которые, растекаясь по всей округе, жгли селенья, безжалостно убивали непокорных. Недаром в поэме А. Пумпурса «Лачплесис» есть такие слова о Риге:
«Рига, сколько пролила ты
Наших братьев кровушки!
Рига, сколько ты исторгла
Слез и горестных стенаний!
Рига, ты опустошила
Сколько нив на наших землях!
Рига, сколько ты спалила
Хуторов, домов в селеньях!»
Куршам удалось собрать огромную военную силу, и они выступили в поход на Ригу. Попытаемся представить себе те далекие события.
Лето 1210 года. В Риге переполох и смятение. На башне неумолчно гудит тревожный набат. Немногочисленные обитатели крепости и деревеньки, раскинувшейся возле ее стен, собираются вместе на площади у церкви. В крепость с криками прибежали ливские рыбаки. Запыхавшись от быстрого бега и указывая на Даугаву, они выкрикивают только одно:
– Войско идет! Курши!
Страх отражается на лицах собравшихся. Еще бы! Имя куршей издавна наводит ужас на жителей всех прибрежных земель. Это опытные мореходы, отважные и жестокие воины. Мощь их напора, стремительность набегов знают в Швеции и на Готланде. Датчане в церквах молятся: «Да избавит нас Господь от гнева куршей!» Все, и рыцари, и ремесленники, и женщины, берутся за оружие. Им остается уповать лишь на защиту Всевышнего. Ведь епископ Альберт с частью рыцарей, завершивших свой срок службы в воинстве Христовом, отбыли в Немецкие земли. Только накануне ушли в Тевтонию корабли с рыцарем Марквардом, графом Сладемом и другими. В Риге осталось очень мало людей. А за воротами крепости враждебные леса, крещеный, но непокоренный край затаившихся до времени ливов. А дальше повсюду лесные замки язычников – латгалов, земгалов, селов, – таящие постоянную угрозу для незваных пришельцев.
Турайда, или Торейда, Турайдский край, Турайдская земля (лат. Thoreida, Thoreyda; лив. Taara aed – «Божественный сад») – земля гауиских ливов. Турайда была разделена на две части, на правом берегу Гауи (Турайдский край) правил Каупо и отчасти Анно и Весике, а на левом берегу (Саттезелский край) Дабрел. Дабрелскую часть затем перенял Орден меченосцев, а Каупоскую Ливонское епископство. На правом берегу находился замок Турайда (замок Каупо), а на левом Саттезеле (замок Дабрела)
Тем временем быстрые ладьи с широкими бортами поднимаются вверх по течению Даугавы. Вслед за ними с моря тучей надвигаются новые и новые ладьи, ощетинившись тысячами копий. В устье реки у монастыря Динамюнде стоят два снаряженных корабля крестоносцев. Те самые, что покинули Ригу накануне. Рыцари уже во всеоружии и готовы к неравному бою, с тревогой и страхом глядя на проплывающие мимо в полном молчании боевые корабли куршей. Но на них не обращают внимания. Что такое – потопить два немецких корабля? Нельзя давать времени чужеземцам. Застать Ригу врасплох – вот главное. Никто не сможет предупредить немцев. Курши решили одним ударом покончить с главным оплотом крестоносцев в Ливонии. Они долго ждали этого момента, обменивались грамотами с ливами и леттами, намереваясь собрать небывалое войско и вместе выступить на защиту отеческих богов. Наконец, курши получили от жрецов знак, что боги выступят в битве на их стороне.
Гребцы изо всех сил налегают на весла. Вокруг тишина и спокойствие. Легкий туман поднимается над широкой Даугавой, неспешно катящей свои волны в Янтарное море. Занимается ясный летний день. Суровые воины молча вглядываются вдаль. Вдали показались башни рижских укреплений. Старый усатый воин указывает молодому в сторону замка:
– Вот, смотри, Гайдис, вот где враги наших богов! Они носят крест на своих плащах и заставляют людей принять их божество. Многие из ливов уже погибли от их рук. Их убили за то, что они смыли с себя чужеземную веру и с волнами Даугавы отправили ее назад в Немецкую землю. Но мы – курши, свободные люди. Да поможет нам Перконс уничтожить это осиное гнездо!
Молодой задумчиво кивает:
– Говорят, их духи очень сильны. Смотри, немцы закованы в железо и строят каменные замки.
– Но и на них есть меч, – возражает старший, – К тому же у них есть чем поживиться. Одно их оружие и латы чего стоят! Ну, приготовься. В сече держись подле меня!
Воины напряженно следят за зарослями на враждебном берегу. Ладьи замедляют ход. Великое множество куршских кораблей, преодолевая течение, медленно подплывает крижскому берегу.
Жители Риги с молитвами готовятся к битве. Рыцари облачаются в тяжелые доспехи. Возле камнеметных машин быстро растут груды камней. Купцы и мастера, кузнецы и каменщики отложили дела, приготовившись к бою. Священники и женщины тоже взяли в руки копья и мечи. Горожане, полные решимости, выходят за ворота замка навстречу приближающимся врагам. Впереди – тяжеловооруженные рыцари на закованных в броню рослых конях. На их щитах красуются гербы, на плащах нашиты большие красные кресты, у многих из них кроме креста на одежде еще и изображение мечей. Это «швертбрюдер» – братья меча, или меченосцы. Вслед за братьями-рыцарями выступают пращники. Завидев куршей, высаживающихся на берег, пращники и лучники пускают в ход свое оружие. Многие куршские воины падают под их меткими ударами.
Наконец курши выстраивают свои ряды на берегу Даугавы. Сомкнув большие деревянные щиты, балтийские викинги плотной стеной надвигаются на город. Впереди их ожидает первый вал, насыпанный рижанами в поле за воротами крепости. С вала дождем летят стрелы и камни. Падают первые раненые и убитые. Курши стремительно забираются наверх. Закипает ожесточенный бой. Гайдис, прикрываясь щитом, рубится рядом со своим родичем. Тот наносит врагам ужасные удары тяжелой палицей. Вот один из ливов, неосторожно опустив щит, падает с пробитой головой. Гайдис орудует копьем, поглядывая на сражающегося с ним рядом усача. Он старается держаться ближе к родичу, как и было велено. Шум битвы, лязг оружия становится все более громким.
Уже несколько часов бьются курши на валах, почти не продвинувшись к стенам. Едва они начинают теснить обороняющихся, как тяжелые латники-немцы умелыми ударами отбивают натиск. Рыцарей немного. Но они прекрасно вооружены и достаточно храбры. Большинство из них – отчаянные головы, натворившие немало дел у себя в Германии. Грабеж и война – их стихия. Они оказались в краю ливов, чтобы, сражаясь здесь по призыву церкви, замолить свои прежние грехи. Дым и гарь разъедают глаза, душат сражающихся. Это горит деревня, подожженная горожанами. Пот струится со лба Гайдиса, мешает глазам. Его деревянный щит разлетелся в щепки от множества жестоких ударов. Гайдис обеими руками держит тяжелый меч, отбитый им у тевтона. Яростный натиск куршей ослабевает. Силы убывают. И вот заунывно звучат рога на кораблях, созывая воинов на берег. Под это монотонное гуденье усталые воины отступают, уходят с вала, направляясь к месту сбора. Битва понемногу угасает.
Солнце уже перевалило за полдень. Курши, молча, насупившись, сидят вокруг своих костров. Вдали высятся стены и башни Риги. Курши полны решимости завладеть городом.
– Ну, что, племянник, щит-то порубили в щепы! – обращается к Гайдису его старший родич. – Трудно пришлось. Ну, ничего. Соберемся с силами, опрокинем немцев. Возьми запасной щит в ладье.
– Да, жаркая была битва. У них много стрелков. Запасной щит будет кстати, – устало отвечает молодой воин, ложась тут же, у костра, на землю.
В лагере куршей отдых. Воины едят, точат затупившиеся мечи и секиры, разглядывают отнятые у врагов клинки. Некоторые прилегли в тени зеленых кустов неподалеку от берега. Раненые перевязывают свои раны. Рядом с передовой ладьей вожди куршей обсуждают создавшееся положение и принимают решение продолжить штурм города. Ведь защитники крепости немногочисленны, и, в конце концов, зверя можно выкурить из его норы.
В это время из Риги доносятся глухие удары большого колокола. Воины поворачивают головы в сторону города. В глазах их читается ненависть.
– Слышишь, Гайдис, это голос их Бога, который помогает им истреблять нас. Он хочет пожрать нас, – мрачно замечает старый воин, – Мы родились свободными, свободными и умрем. И боги наши пребудут с нами.
И вот по знаку вождей снова запели боевые рога куршей. Воины поднимаются, и вновь длинными рядами приближаются к городу. Взгляду осажденных предстают бесконечные вереницы щитов, медленно надвигающиеся на Ригу. Казалось, поле и вода, все побелело от великого множества деревянных щитов. У берега Даугавы, насколько хватает глаз, повсюду корабли куршей. Такой грозы еще не бывало над Ригой. Видя яростную решимость куршей, защитники на стенах готовятся к отчаянной схватке. Может быть, последней для них. Крестоносцы, горожане с ливами, вновь выходят в поле, поднимаются на валы. На месте деревни остались лишь груды пепла. Многие головни еще дымятся. Монотонное пенье куршских боевых рогов перекрывается всполошным набатом, несущимся с рижских башен. Мощным эхом отдается боевой клич тысяч куршей.