Епископ Альберт собрал объединенное войско из рижан, пилигримов и меченосцев, которое осадило замок Дабрела. В замке находились восставшие ливы «и притом ливы не только братьев-рыцарей, но и епископские с другого берега Койвы, у которых князем и старейшиной был Везикэ». Кроме ливов, там находился латгальский князь Руссин со своими людьми. Осада замка длилась несколько дней. Крестоносцы использовали метательные машин, рыли подкопы, строили осадную башню. После упорных боев ливы сдались. Генрих написал в хронике:
«С тех пор ливы из замка Дабрела, как и обещали, ежегодно платят десятину, и хранит их доныне Господь от всякого нападения язычников или русских. Ливы же епископа, вследствие его снисхождения, а их большого благочестия, до сих пор платили установленную меру, вместо десятины».
Во всем этом кровопролитном конфликте упоминаются только ливы. Из латгальских князей только один Руссин встал на сторону восставших. Сами же аутинские латгалы не участвовали в вооруженных столкновениях. Они отправили своих посланцев в Ригу с жалобой епископу на самоуправство братьев из Вендена. Конфликт был разрешен в судебном порядке:
«И выбрали посредников, и вынесен был приговор, что лэтты, дав присягу, могут получить обратно во владение свои ульи, а братья-рыцари, присягнув, получат поля, но за оскорбление должны вознаградить лэттов достаточной суммой денег».
Меченосцы предоставили замок Кукенойс целиком епископу, а сами вместо третьей части Кукенойса, снова получили во владение Аутине.
Завоевательные походы не прекращались, и епископ, так как и меченосцы продолжали слать жалобы друг на друга в Рим. Меченосцы были недовольны тем, что епископ не разрешал ордену строить церковь в Гольме и не отводил ордену третью часть города Риги. 10 октября 1213 года Иннокентий III даже повелел аббату монастыря Динамюнде Бернарду осудить Альберта, если тот будет упорствовать в нарушении условий договора с меченосцами. На следующий день папа отправил новое послание, в котором осудил действия епископа Альберта, который отнял у некоторых из новообращенных их собственность в Риге и обложил их невыносимыми поборами. Поэтому тому же аббату монастыря св. Николая Бернарду он поручил удержать «почтенного брата нашего Рижского епископа» (venerabilis frater noster Rigensis episcopus) от несправедливостей в отношении этих людей и братьев воинства Христова.
Епископ Альберт в долгу не оставался. В Рим отправилась жалоба на притеснения, чинимые орденом меченосцев в отношении вновь обращенных христиан. На это папа Иннокентий III присылает предупреждение (датируется 1214–1215 гг.) и меченосцам: Ne affligatis, qui de novo sint conversi (Не притесняйте тех, кто вновь обратился в веру).
На этом раздел территории не остановился. С началом завоевания Эстонии епископ и меченосцы часто действовали совместно, но споры о границах между этими двумя государственными образованиями в Ливонии продолжались, и стороны не раз еще обращались к римской курии как к мировому судье.
Бертольд фон Венден
Когда уже вся Ливония и Лэтигаллия были окрещены, старейшины лэттов, Руссин из замка Сотеклэ, Варидот из Аутинэ, Талибальд из Беверина, а также Бертольд, брат-рыцарь из Вендена, послали гонцов к эстам в Унгавнию требовать удовлетворения за все понесенные ими обиды.
Имя Бертольда из Вендена вошло в историю Ливонии как имя энергичного и хищного завоевателя, который фактически руководил немецким покорением Эстонии. Имя это было известно и современникам. Укрепленная орденская мельница возле Риги носила название Бертольдовой, а крепость вендов, в которой он поначалу жил, в русских источниках называлась Пертуевым, то есть Бертольдовым.
Генрих Латвийский называет этого человека «магистром венденских братьев». Общепринята точка зрения, считающая Бертольда Венденского комтуром орденских братьев в Вендене. Возможно, Бертольд был чем-то большим, нежели просто комтур. Зачастую он, кажется, действовал совершенно самостоятельно, как полноправный властитель края.
После раздела края ливов в 1207 году рыцари-меченосцы появились в деревянном замке вендов, по-видимому, уже в начале 1208 года. Прибывших рыцарей возглавлял брат Бертольд, о происхождении которого ничего не известно. Неизвестно также, был ли он назначен магистром ордена Фольквина или избран местными братьями. Но его кипучая деятельность привела к впечатляющим результатам. Не успев еще начать строительства своего каменного замка, Бертольд уже развернул агитацию среди латгалов Сотекле, Аутине и Толовы за поход в Унгавнию (Уганди, Угала). Земли этой населенной эстами области охватывали территорию современных уездов Эстонии – Тарту, Пылва, Выру и Валга. В современном латышском языке вся Эстония называется Igaunija по названию соседней области. Главным центром Унгавнии был укрепленный замок Оденпя (Медвежья Голова).
Воистину, не мир принес монах Бертольд в эти края, но меч. Едва появившись на берегах Гауи, он попросил латгалов припомнить все прошлые обиды, причиненные им соседями-эстами, и распорядился послать гонцов к жителям Унгавнии, чтобы требовать удовлетворения за эти обиды. Ясно, что подобные заявления выдвигаются, когда нужен лишь повод к войне. Посланники латгалов вернулись ни с чем. Зато вскоре прибыли послы эстов из Унгавнии. В качестве арбитра на встрече двух сторон выступил Бертольд Венденский. Из Риги прибыл священник Генрих, представлявший епископа Альберта. Переговоры с латгалов с эстами не дали никаких результатов, стороны разошлись, потрясая острыми копьями, что вполне устраивало Бертольда, имевшего четкую программу действий.
В 1208 году латгалы вторглись в область Сакалу и опустошили ее, убив при этом много людей. Они, возвратившись из похода в Беверину и «найдя там Бертольда, брата-рыцаря, а также своего собственного священника с некоторыми рыцарями и балистариями епископа, принесли им дары со всего, что захватили». Как можно заключить из слов летописца, латгальское войско направил к эстам сам Бертольд, организатор и вдохновитель похода. Иначе, как объяснить, что Бертольд находился в это время в латгальском замке, во владениях князя Таливалдиса? Не вел ли он переговоры с этим союзным князем о выступлении против эстов? Очень может быть. За всем этим стоит цель Бертольда – расширить владения ордена меченосцев за счет эстонских земель. Для осуществления далеко идущих планов небольшому по численности отряду рыцарей из Вендена необходима была поддержка местных народов. Самый верный ход для Бертольда – «дружить против» эстов, поддерживая походы латгалов. Неслучайно хронист пишет далее: «Было это в воскресенье, когда поют «Радуйтесь», [18 декабря 1208 года] и все единодушно с радостью благословляли Бога за то, что руками новообращенных Господь послал такое возмездие на прочие языческие народы».
Жизнь на границе с враждебными народами была суровой. Суровы были и меченосцы, жившие в Вендене. Постоянное кровопролитье было неотъемлемой частью их жизни. Бертольду приходилось использовать все свое влияние, чтобы удерживать братьев-меченосцев в повиновении. Вероятно, в Вендене жил Викберт, будущий убийца магистра Венно. По-видимому, он решил уйти от братьев и перейти на сторону епископа. Для этого он пришел в Идумею к местному священнику. Бертольд лично с небольшим отрядом захватил Викберта и заточил в тюрьму в Вендене.
В 1209 году перемирие с жителями Уганди закончилось, и Бертольд сразу же воспользовался этим. Он со своими вендами собрал союзных латгалов и пошел по земле эстов. Опять кровь, пожары и большая добыча.
Военные действия в Эстонии возмутили епископа Альберта. Он прислал в главный замок Уганди – Оденпя – своего посла, священника Алебранда, для заключения мира. После бурных дискуссий послы эстов поехали с Алебрандом и заключили мир с ливами и латгалами, жившими на Гауе. Думается, епископ выступил против самостоятельных действий меченосцев не из чрезмерного миролюбия. Вспомним, войска епископа совместно с меченосцами неуклонно завоевывали земли вдоль Даугавы, чтобы обеспечить контроль территорий, по которым проходил оживленный торговый путь. А по землям эстов проходил так называемый Гауйский коридор, сухопутный путь в Новгород и Псков. Контроль над ним тоже был необходим епископу. Однако, скорее всего, в 1209 году епископ считал преждевременным нападение на эстов. Ведь тут речь шла уже не о столкновении с вассалами ослабевавшего Полоцкого князя, а с дружинами и полками Новгорода и Пскова. Земли эстов входили в орбиту влияния Новгорода и Пскова, и столкновение интересов было неизбежным.
Но Бертольд не желал считаться с этим. Он был одержим одной страстью – походам. Можно сказать, это был образ жизни Венденского магистра. Хотя Бертольд был монахом, рыцарский дух преобладал в нем. Подобно провансальскому рыцарю и поэту Бертрану де Борну он мог бы сказать, что без войны жизнь – не жизнь. Бертольд ведет свою политику. При этом неизвестно отношение к его действиям магистра ордена, находившегося в Риге. С 1209 года магистром стал Фольквин, тоже не отличавшийся миролюбием. За годы правления орденом Фольквин возглавил девятнадцать боевых походов. Однако в хрониках нет и намека на то, что Бертольд действует по приказу магистра. После заключения епископом мира с эстами, хронист пишет: «Бертольд же венденский и Руссин со своими лэттами не приняли мира и приготовились к битве».
Эстония и Русь в XIII веке
Впечатление полной самостоятельности в принятии решений. Смелость на грани безрассудства. Вполне возможно, необычайная дерзость предприятий Бертольда объясняется еще душевным настроем. Ведь меченосцы ощущали себя братьями воинства Христова и считали, что Бог на их стороне. Но главное, как представляется, новые земли в Эстонии отойдут ордену, а не епископу. Поэтому магистр венденских братьев не оглядывается на то, что вторгается в интересы Новгорода и Пскова.