– Вам ничего не грозит, – заметил он.
– Неправда: нам грозит советник по технике безопасности, – уточнил стражник. – Он с виновных по три шкуры снимет!
Профессор вздохнул.
– Да, вообще-то, вы правы… – сказал он. – Но во дворце еще шесть лестниц. Переживем.
– А нашу зарплату точно не вычтут в счет восстановления дворца? – спросил стражник. Он заметно волновался, испытав за одно утро столько эмоций, сколько в обычное время переживал за несколько лет. А кто бы не волновался, если б лестницы пропали в его смену, а некий бывший студент пытался его же придушить? Не задалась смена, что уж говорить!
– Между прочим, – добавил профессор, – сегодня я завершил важный эксперимент, и нам положена премия. Ее и отдадим.
– Хорошо использование… – буркнул первый стражник. – Но премия только вам положена: мы и здесь ни к селу, ни к городу.
Напарник стражника заметил:
– Слушай, никогда бы не думал, что ты настолько слабонервный.
Стражник удивился.
– С чего ты взял? – спросил он. – Я не слабонервный, а, наоборот, сильно нервный!
– Ну да, я и вижу…
Стражник запнулся и непонимающе посмотрел на коллегу в ожидании пояснений. Но тут до него дошло, что именно он произнес.
– Э-э-э… нет! – протянул стражник. – В смысле, нервы у меня сильные. Но я имею право волноваться: у нас не каждый день лестницы рассыпаются песком!
– Не спорю, – кивнул напарник. – Кофе пойдем пить? Время-то к обеду подходит. Еще три часа – и опа, прозевали! Или тебе чего покрепче налить?
– Объединю кофе с «чего покрепче», – решил стражник. – Так надежнее: начальство не докопается.
Профессор еще раз заглянул в дыру и задумчиво пробормотал:
– Интересно, на какую глубину ушла эта жидкость?..
Он встал – хрустнули колени – и объявил:
– Сейчас я напишу первому советнику объяснительную о случившемся, и завтра же строители начнут восстанавливать лестницу. Вас упоминать не стану, коли просите, а насчет уменьшения зарплаты не беспокойтесь – там и так уменьшать нечего.
– Да уж… вот тут вы стопроцентно правы, – согласился стражник. – Не ценят нас, ох, как не ценят… А ведь не будь нас – придворные давно бы все разворовали.
Стражники вернулись на свой этаж освобождать из заточения Фармавира и приносить ему свои глубочайшие извинения, а профессор с Баррагином – в несколько видоизмененную лабораторию. Песок уже улегся красным покрывалом на оборудовании и мебели, и кабинет выглядел так, словно его забросили лет двести назад, только паутины не хватало для полноты картины. Но это кабинет внизу. От лаборатории Гризлинса остались только потолок и стены. Полы полностью рассыпались, увеличив высоту кабинета с нижнего этажа вдвое. И основательно разрушенные воздуховоды оказались почти полностью забитыми песком.
– М-да, – произнес профессор, представив, где лежал бы сейчас, если бы не успел перебраться на лестницу. – На этом история вряд ли закончится.
– Как пить дать, сократят нас из-за ликвидации рабочего места, – предсказал Баррагин дальнейшее развитие событий.
– Меня не сократят, – не согласился профессор, – пенсионеров не сокращают, их с почестями провожают на заслуженный отдых. Да и тебе тоже ничего не грозит. Разве что работу по созданию антигоргоновского оружия придется начинать заново.
– Ерунда, – отмахнулся Баррагин. – Я еще ничего толком не успел сделать. Вот Фармавир – его отчеты рассыпались песком.
– Фармавир и Альтарес тоже всего лишь лаборанты, – продолжал профессор, – а лаборантов не увольняют.
– Стало быть, – уточнил Баррагин, – нашему карьерному росту ничто не угрожает?
– Именно так, – подтвердил профессор. – Ведь пенсия – это вершина карьеры: там платят деньги просто так, не принуждая работать. Уверен на сто процентов – в понедельник меня непременно повысят. Прямо с утра. Со свистом.
– Жаль.
– Почему? – возразил Гризлинс. – Ведь ты займешь мое место, как подающий наибольшие надежды. Я лично буду настаивать на твоей кандидатуре.
– Погодите спешить на пенсию, профессор, – сказал Баррагин. – У вас еще столько планов по улучшению жизни, а дворец отстроить – руки всегда найдутся.
– Будущее покажет, – сказал профессор. – Рабочий день закончен. Дождемся Фармавира и пойдем домой. Можешь его обрадовать: эти выходные он может спать хоть до отвращения.
– Придется написать при выходе, почему мы уходим раньше положенного времени, – напомнил Баррагин. – Выходной выходным, но…
– А так и напишем, – ухмыльнулся профессор. – Ушли домой в связи с исчезновением рабочего места. И катись оно лесом!
Сказать, что Баратулорн вознегодовал, увидев разрушения во дворце – значительно погрешить против истины. Перевести его гнев в кинетическую энергию – разрушения оказались бы куда сильнее, нежели от растворителя. Но поскольку король, принимая решение о приеме молодых людей на работу, заранее подготовился к неизбежным неприятностям, свойственным во время создания совершенно новых технологий, строго наказывать подающую надежды молодежь Баратулорн не стал. К радости лаборантов, слова до сих пор никого физически не калечили, весь гнев вышел из первого советника в первые минуты безопасно для виновников происшествия. Разве что в ушах еще звенело с полчаса.
Виновников вызвали на ковер утром в понедельник и основательно пропесочили. Первый советник, несмотря на приказ короля, настоял на весьма эмоциональной, но местами конструктивной критике. Фармавиру досталось чуть меньше, а Альтарес и вовсе отсутствовал. Вместо него пришел управдворцом и сообщил, что сын заболел и лежит дома с температурой. Благодаря этому заявлению Баратулорн позабыл о большей части гневной речи и в который раз высказал управдворцом все, что думает о подросшем поколении в целом, и его представителе Альтаресе в частности.
– Воспаление хитрости? – громко спросил Баррагин в ответ на фразу управдворцом о болезни сына.
– Излом мозговой извилины, – высказал свою версию Фармавир. – Второй степени тяжести.
Управдворцом сжал кулак и показал его лаборантам. Баратулорн, наоборот, выказал уважение словам лаборантов, пару раз поаплодировав им и обменявшись убийственными взглядами с управдворцом.
– В таком случае, – угрожающе сказал первый советник, – вместо сына за все хорошее ответит его родитель. Я хотел уволить Альтареса, но теперь придется уволить Бумкаста.
– Минуту! – запротестовал ошарашенный подобным поворотом дела управдворцом. – А вдруг выяснится, что я – не родитель Альтареса, а всего лишь его воспитатель? Как ты после этого станешь смотреть мне в глаза?
– У тебя обоснованные подозрения?
– Нет, но кто знает, какие тайны хранятся в шкафу моей жены? – спросил Бумкаст. – И, смею заметить, стопроцентно настоящий родитель – это жена, моего в этом деле немного. Я только запустил процесс, – управдворцом поднял вверх указательный палец. – Теоретически я, что еще нужно доказать.
– Этого хватит, чтобы признать тебя виновным, – заверил его первый советник. – Независимо от всего ранее сказанного, родитель – не тот, кто родил и сбежал, а тот, кто родил и воспитал, в крайнем случае, просто воспитал. И зная твое умение выгораживаться и переводить стрелки на невиновных и непричастных, я уверен – Альтарес именно твой сын, на все сто процентов. Поэтому – ты уволен!
– Требую генетической экспертизы! – воззвал управдворцом к совести первого советника.
– Ты опять перечитал фантазийных книжек о далеком будущем? – укоризненно спросил тот. – Хватит с меня этих выдумок. Современные технологии не могут создать оборудование, которое позволит определить родство людей по наличию якобы существующих генов. Пиши заявление об увольнении и относи его королю. Как он решит, так и будет.
– Он меня не уволит.
– Тогда и переживать нечего, – отрезал первый советник. – Но минимальную порцию неприятностей ты все же получишь.
Взбешенный Бумкаст направился к выходу из кабинета и замер около дверей. Он хотел оглушительно хлопнуть дверью на прощание, но как управдворцом, понимал, что сильный удар способен причинить вред двери и дверному косяку – подотчетным объектам, а потому застыл, не зная, как поступить. Три секунды на размышление, и выход был найден. Управдворцом подложил к косяку сложенный вшестеро носовой платок и с силой хлопнул дверью. Та резко, но тихо захлопнулась, управдворцом с трудом приоткрыл ее, забрал платок и, напоследок просунув голову в кабинет и вместо двери издав громкое:
– Бах!!! – ушел.
– Неординарная личность, – прокомментировал профессор.
– Других не держим, – ответил первый советник. – Но это не повод стабильно устраивать черт знает что во дворце. Итак, разлюбезные мои господа-фантазеры, мы выговорились…
– Это вы выговорились, – уточнил Баррагин.
– Сути не меняет, – ответил первый советник. – Теперь перейдем от эмоций непосредственно к делу. Скажу сразу, я крайне удивился, войдя во дворец и увидев на территории, отведенной под лестничный пролет, гору красного песка и несколько странных дыр и углублений в стене, а так же свисающий сверху канат с узелками, как я понимаю, служащий исполняющим обязанности пропавшей лестницы. Поэтому назрел вопрос: что это было, и зачем вы это сделали?
– Почему именно мы?! – Фармавир сделал вид, что обиделся.
– Остальным ума не хватит, – то ли похвалил, то ли отругал Баратулорн.
Профессор Гризлинс сделал шаг вперед и вытянул руки по сторонам, не давая Баррагину и Фармавиру сделать то же самое.
– Как руководитель проекта, я беру всю ответственность за произошедшее на себя, – сказал он. – Последняя операция привела к неожиданному результату: вместо очистителя мы получили растворитель, превращающий входящие с ним в контакт предметы в красный песок. Природа данного явлении мне непонятна, поэтому воздержусь от объяснений, как это произошло.
– Опять с магией напутали? – спросил первый советник. Помимо разговора с подчиненными, он попутно читал новые приказы и указы короля и рассортировывал их по кучкам. – Учтите, король всячески вас поддерживает, но если в один прекрасный день он вернется с охоты и вместо дворца обнаружит развалины, вас от казни спасет разве что гибель под обломками здания.