— Объяснись, Соколов. И да. Доброго утра.
— Тайники у вас здесь есть? — без предисловий спросил я. — Ты же все обыскивал, когда искал записку. Ничего не находил?
Вражина, казалось, даже растерялся от моего напора.
— Соколов, что происходит?
— Отвечай на вопрос. Это важно. У меня кое-что украли, и я подозреваю, что могли спрятать здесь. Или в оранжерее.
Денисов, казалось, был окончательно сбит с толку. Настолько, что неправильно застегнул пуговицы на рубашке.
— С чего ты решил, что здесь? — удивился он.
— Потому что спер Афанасьев, а он общался с вашими.
— И что сперли?
— Книгу.
Денисов недоверчиво ухмыльнулся.
— Что ж за книжка такая, раз ты так трясешься?
— Подарок очень дорогого мне человека, — огрызнулся я. — Я готов простить эту шалость покойнику, но очень хочу вернуть собственность.
Вражина посмотрелся в зеркало, выругался и принялся заново возиться с рубашкой.
— Михаил, ты серьезно? Книги в нашей комнате?
— Значит, не находил, — предположил я.
— Не-а. Заначку коньяка и сигарет нашел. Две бутылки и блок “Золотого листа”. А вот книг, уж извини, здесь отродясь не держали.
У Денисова не было причин мне лгать. Наоборот, думаю, он был бы рад поскорее от меня избавиться, чтобы не отвечать на дурацкие вопросы однокурсников. Все прекрасно знали о нашей конфронтации.
— Жаль, — ответил я. — Тогда после завтрака в общем холле.
Покончив с едой, Денисов встретился со мной глазами и кивнул на выход.
— Подойду в библиотеку через полчаса, — сказал я Ронцову. — Начинайте подготовку без меня.
Проигнорировав вопросы одногруппников и удивленные взгляды Ирэн, я поспешил за Константином.
— Бегом, — сказал он. — У меня полно долгов перед аттестацией. Менталку никак сдать не могу. Нужно готовиться.
— Может я помогу? — на ходу предложил я.
— Избавь. Лучше попрошу Штофф.
Ну да. Удачи в этом непростом деле. Ирка и меня-то с трудом натаскивала, пока я не научился взаимодействовать с родовой силой, а Денисов в отношении ментальных практик был и вовсе чурбаном.
— Надумаешь — скажи.
— Не хочу быть твоим должником, — отозвался вражина. — Особенно твоим.
Эта баранья упертость начинала меня забавлять.
— А тебе не приходило в голову, что не всякое доброе дело требует ответной услуги?
Не сбавляя шага, Денисов покосился на меня.
— В моем мире всякое деяние требует ответных действий.
— Хреновый у тебя мир, Костя.
— Твоему тоже не позавидуешь, слабокровка.
Я резко остановился.
— Слушай, если хочешь получить по морде, так и скажи. Я не против. Подеремся, ты пар выпустишь — может тогда снова станешь вменяемым человеком. Понимаю, все по-разному справляются со стрессом и утратами, а друзей у тебя резко поубавилось…
— У меня нет друзей, — хмуро отозвался Денисов.
— И зря. Милейшие люди. Советую обзавестись парочкой хотя бы к выпуску.
Денисов двинулся на меня, на ходу закатывая рукава.
— Соколов, ты сейчас доиграешься…
Я лишь улыбнулся.
— Спокойно, Костя. Я тебя не боюсь. И советую рукоприкладством не злоупотреблять — у меня сильная природная защита. Род может шарахнуть в ответ без моего ведома, и тогда будем всем курсом отскребать тебя от всех поверхностей. Ты знаешь, я могу. Особенно в голову.
Денисов наградил меня мрачным взглядом, но, кажется, драться передумал.
— Это все к чему, — продолжил я. — Тебе больно. Ты злишься. В том числе и на то, что твои друзья — мертвые идиоты. Но если и правда хочешь выяснить, кто отправил их на смерть, то сперва научись разговаривать с людьми нормально.
Вражина молчал несколько секунд, а затем кивнул в сторону выхода.
— Идем. Времени мало.
Флорариум располагался между двумя учебными корпусами. Изящная и легкая конструкция из стекла и металла сверкала за зимнем солнце так, что резало глаза. Уголок тропиков среди мерзкого петропольского климата.
Войдя, Денисов быстро поздоровался с какой-то кудрявой дамой в рабочем комбинезоне. Перекинулся с ней парой фраз, и она позволила нам пройти.
— Вот здесь мы работали, — он указал на пахнувший землей и чем-то сладковато-фруктовым уголок оранжереи. — Ставили новые ярусы, таскали мешки с землей и кадки под кустарники.
Я внимательно осмотрелся. Здесь было сыро, и книга могла быстро прийти в негодность. Если Афанасьев оставил мои пожитки здесь, то наверняка рассчитывал быстро перепрятать. А подходящих мест для тайника здесь было достаточно.
— Мальчишки, что-то потеряли?
Кудрявая дама отложила тяпку и помахала нам из соседнего ряда.
— Да вот один студент книгу где-то оставил, — обворожительно улыбнулся Денисов. А ведь мог, когда хотел, зараза такая. — Мечется теперь, ищет…
Женщина помахала рукой.
— Идите-ка сюда, покажу одну находку. Только к черным листьям не прикасайтесь — они ядовитые. Жжется до волдырей. Нашли мы тут на днях кое-что, да в таком месте, что нарочно не придумаешь… Кадки переставляли, когда цветы пересаживали…
Не успели мы подойти, как работница вытащила из стеллажа небольшой холщовый мешок с гербом Аудиториума. Мы в таких сдавали и получали постельное белье.
— Взгляните-ка, не ваше ли часом? — женщина протянула нам мешок.
Я кивнул с благодарностью и развязал тесьму. На ощупь было очень похоже на мое барахло. Что-то твердое и прямоугольное, что-то тонкое и продолговатое, острое…
— Оно! — я развернул мешок и достал книгу.
Моя. И книга, и ручка. Аллилуйя.
Денисов озарил Флорариум самой чарующей из всего арсенала своих улыбочек.
— Покорнейше благодарим, сударыня! Вы просто нас спасли…
— Ну слава богу, — улыбнулась в ответ дама и отошла на другой ряд.
Я достал книгу и решил проверить, остались ли в ней мои записки. Да и вообще неплохо бы понять, все ли было с ней в порядке.
И в этот момент из страниц вывалилось несколько листов. Не записки — фотографии.
Денисов поймал две в воздухе, но еще несколько упали на грязный от земли пол.
— Твое? — он протянул мне фотокарточки и усмехнулся. — Что, выпускной альбом делаешь?
— Не мое. Дай-ка сюда.
Я просмотрел все фотографии и перевернул каждую. Денисов, Ронцов, Меншиков, Забелло… Все погибшие, плюс мы с Ронцовым и Костей. Причем фотографии не официальные аудиториумские, а более старые, еще с довузовской жизни. И каждая карточка была подписана с обратной стороны — фамилия, имя, дата рождения.
Денисов удивленно уставился на меня.
— Если не твои, то чьи тогда? И зачем?
Глава 13
Хороший вопрос, Костя. Хороший вопрос…
Я снова перелистнул фотокарточки. Портреты словно надергали из разных источников. У Меншикова фотка была взята явно из выпускного альбома. Денисов — в форме гимназиста. Ронцова явно фотографировали в ателье. Моя фотография… Моя была сделана еще тогда, когда в этом теле был прежний Миша.
Одна из карточек показалась мне слишком толстой, и я увидел, что это слиплись две — Казимира Забелло и Марианны Перовской. Значит, Перовская тоже была среди объектов интереса. И одна из немногих, кто выжил.
Денисов смотрел на меня с большим подозрением.
— Точно не твои?
— Нет, — раздраженно ответил я. — К тому же здесь и моя карточка есть. Не самая удачная, к слову.
Покопавшись в памяти прежнего Миши, я понял, что именно эту фотографию прикладывали к документам, которые мы подавали в Аудиториум. У нас вообще не было принято много фотографироваться, так что эта карточка была почти везде. И она была единственной, какую сделали за год.
Думай, Мих. Личное дело, документы для Аудиториума, карточка больницы, пропуски… могла ли Оля выложить эту фотку в сеть? Теоретически, да. Она-то могла пользоваться электронной связью.
Я убрал фотографии в книгу и хотел было уже сунуть ее в мешок, как вдруг на самом его дне нащупал еще кое-что. Какой-то маленький круглый предмет.
Сам не знаю, что меня дернуло, но я почему-то решил не лезть за ним с голой рукой, а вместо этого присел на землю и осторожно вытряхнул предмет.
— Что там? — навис надо мной Денисов.
— Сместись чуть влево, — попросил я. — Свет загораживаешь.
Едва вражина отодвинулся, мы оба увидели блестящий стеклянный бок шарика.
— Неужели Око? — предположил Константин.
— Может быть. А может и “флешка”.
— Что? Не понял.
— Артефакт записи воспоминаний, — пояснил я, отругав себя за отсутствие осмотрительности. — Знаешь о таких?
Денисов стащил с бортика какой-то грядки кусок материи и обернул предмет в тряпицу.
— Знать-то знаю. И еще из регламента по технике безопасности помню, что лучше не касаться таких штуковин без перчаток.
И он был ой как прав. Значит, в который раз интуиция меня не подвела. Вот как чувствовал, что не следовало торопиться.
— Точно не твое? — даже с каким-то подобием надежды переспросил Денисов.
— Нет же! На какие шиши, по-твоему, я могу себе это позволить?
— И правда. Ладно.
Мы с Денисовым обменялись тревожными взглядами.
— Пойдем отсюда, — шепнул он. — Не нравится мне все это.
Я молча кивнул. Мы поднялись, Денисов спрятал шарик в карман, а я сложил оставшиеся пожитки в мешок. Кудрявая дама помахала нам тяпкой на прощание и вернулась к своим черным ядовитым растениям.
— На кой черт ему понадобилось Око? — размышлял Денисов, когда мы вывалились из жаркой оранжереи на холодный зимний воздух.
— Если это вообще Око, — напомнил я. — Проверить-то легко…
— Не буду я эту хреновину трогать. Вдруг ловушка.
Я поднял глаза на одногруппника и усмехнулся.
— Ты погляди, наш Денисов заразился паранойей.
— Шути сколько хочешь. Но чем дальше мы раскапываем, тем страннее кажется вся ситуация.
— Думаешь, Афанасьев был связан с Темной Аспидой? — спросил я, забросив мешок на плечо.
— А почему нет? Ведь это именно он науськал вас попытаться выкрасть Пантелеева из Лабораториума. Он подстроил то, что должно было случиться… А потом внезапно Андрей и остальные погибают. Вместе с Афанасьевым.